Адриан Дойл - Тайна закрытой комнаты
Обзор книги Адриан Дойл - Тайна закрытой комнаты
Адриан Конан Дойл, Джон Диксон Карр
Тайна закрытой комнаты
«Было только два дела, с которыми Холмc познакомился через меня, – случай с большим пальцем мистера Хатерли и безумие полковника Ворбертона».
(Из рассказа Артура Конан Дойла «Большой палец машиниста»).Как отмечено в моей записной книжке, у моей жены была небольшая простуда, когда в памятное утро 12 апреля 1888 года мы так неожиданно столкнулись с одним из самых необычайных случаев в жизни моего друга Шерлока Холмса.
Моя медицинская практика проходила тогда в районе Паддинггона. Молодой и жизнерадостный, я обычно вставал рано. В то утро в восемь я уже был внизу и, вызывая неудовольствие прислуги, растопил камин в прихожей, как вдруг услышал настойчивый звонок.
Пациент не пришел бы в такой час по маловажному делу. Когда я распахнул дверь и яркое апрельское солнце ворвалось в комнату, я был поражен бледностью, возбуждением и красотой молодой женщины, которая, дрожа, стояла у моего скромного порога.
– Доктор Уотсон? – спросила она, поднимая вуаль.
– Это я, мадам.
– Простите меня за это раннее вторжение. Я пришла… Я пришла…
– Проходите, пожалуйста, в приемную, – пригласил я посетительницу, одновременно показывая ей дорогу и внимательно наблюдая за ней. Доктору полезно произвести впечатление на пациента, распознав симптомы его болезни, а следовательно, и самую болезнь раньше, чем больной успеет раскрыть рот.
– Погода довольно теплая для этого времени года, – продолжал я, когда мы вошли, – все же легко простудиться, если не закрыть комнату и в ней будет сквозняк.
Эффект этого замечания оказался необычайным. Некоторое время посетительница глядела на меня широко раскрытыми серыми глазами, ужас исказил ее прекрасное лицо.
– Закрытая комната! – вскрикнула она. – О Боже, закрытая комната!
Ее крик перерос в истерический вопль, который разнесся по всему дому, и она без чувств упала на ковер перед камином. Испуганный, я быстро налил в стакан воды из графина, плеснул туда бренди и, бережно уложив пациентку в кресло, заставил ее проглотить эту смесь. Только я успел это сделать, как моя жена, встревоженная криком, вошла в приемную.
– Ради Бога, Джон, что случилось? – Она вздрогнула. – Да это Кора Меррей!
– Ты знаешь эту молодую женщину?
– Знаю ли я ее? Еще бы! Я знакома с Корой Меррей с Индии. Наши отцы были друзьями в течение многих лет, и я написала ей письмо, когда мы с тобой поженились.
– Ты писала ей в Индию?
– Нет, нет. Она живет теперь в Англии. Кора – очень-очень близкий друг Элеоноры Грант, которая вышла замуж за этого чудака полковника Ворбертона. Они живут где-то на Кэмбридж Террас.
Жена умолкла, и в ту же минуту наша посетительница открыла глаза. Жена взяла ее за руку.
– Успокойся, Кора, – сказала она. – Я лишь рассказала мужу, что вы живете на Кэмбридж Террас с полковником Ворбертоном и миссис Ворбертон.
– Больше не живу! – с отчаянием вскрикнула мисс Меррей. – Полковник Ворбертон мертв, а его жена так тяжело ранена, что, может быть, сейчас умирает. Когда я увидела их лежащими там, перед страшной маской смерти, я подумала, что именно эта отвратительная вещь свела полковника Ворбертона с ума. Он, должно быть, потерял рассудок. Как мог бы он иначе застрелить свою жену, а затем пустить пулю себе в лоб в запертой комнате? И все-таки я не могу поверить, что он преступник.
Схватив обеими руками руку моей жены, она умоляюще посмотрела на меня.
– О доктор Уотсон, я так надеюсь на вашу помощь! Не может ли ваш друг Шерлок Холмс сделать что-нибудь?!
Можете представить себе, с каким изумлением слушали мы рассказ о происшедшей семейной трагедии.
– Но вы говорите, что полковник Ворбертон мертв, – заметил я мягко.
– Да, но его имя останется запятнанным. О, неужели моя миссия так безнадежна?
– Нет ничего безнадежного, Кора, – сказала моя жена. – Джон, что вы предполагаете делать?
– Что делать? – переспросил я, бросая взгляд на часы. – Немедленно в кэб – и на Бейкер-стрит! Мы как раз застанем Холмса до завтрака!
Как я и предполагал, Шерлок Холмс с нетерпением ожидал завтрака; комната была наполнена едким дымом первой трубки, в которой со вчерашнего дня оставался недокуренный табак. Холмс не выразил никакого удивления при нашем появлении в столь ранний час, хотя и был явно не в духе.
– Дело в том, Холмс, – сказал я, – что этим утром ко мне…
– Да, да, мой дорогой друг, – сказал он, – это произошло, когда вы, как обычно, разжигали огонь в камине, о чем свидетельствует большой палец вашей левой руки.
Он заметил убитое горем лицо мисс Меррей, и голос его стал мягче.
– Я думаю, – добавил он, – вы оба могли бы позавтракать со мной, прежде чем мы обсудим потрясение, которое, как можно видеть, пережила эта молодая леди.
И он не позволил произнести ни слова до тех пор, пока я немного не поел, хотя мисс Меррей смогла лишь прикоснуться к чашке кофе.
– Гм, – произнес Холмс; тень разочарования промелькнула по его лицу после того, как наша красивая посетительница, запинаясь, повторила свой рассказ.
– Да, мадам, это действительно тяжелая трагедия. Но я, право, не знаю, чем могу быть вам полезен. Некий полковник Ворбертон сошел с ума: сначала он застрелил свою жену, затем себя. Я полагаю, эти факты не вызывают сомнения?
– К несчастью, это так, – ответила она. – Хотя сначала мы надеялись, что это – дело рук грабителя.
– Надеялись, что это – дело рук грабителя?
Меня неприятно задел язвительный тон Холмса, хотя я не мог не отгадать его причину. С тех пор как месяц назад его перехитрила и победила г-жа Годфри Нортон, урожденная Ирэна Адлер, его отношение ко всему женскому полу стало еще более горьким, чем прежде.
– Ну что вы, в самом деле, Холмс! – запротестовал я несколько резко. – Мисс Меррей имела в виду, что если бы это оказался взломщик-убийца, имя полковника Ворбертона было бы избавлено от позора. Надеюсь, вы не будете порицать ее за неудачно выбранное выражение.
– Неудачно выбранное выражение, Уотсон, привело однажды убийцу на виселицу, – сказал Холмс. – Ну хорошо, не будем огорчать молодую леди. Но, мадам, можете ли вы рассказать об этом более подробно?
К моему удивлению, бледное лицо нашей посетительницы озарилось улыбкой, выражавшей как глубокую грусть, так и силу характера.
– Мой отец, мистер Холмс, – капитан Меррей, служивший во время сипайского восстания. Вы сейчас увидите, могу ли я подробно рассказывать.
– Начинайте, это явно лучше! Итак?
– Полковник Ворбертон и его жена, – начала она, – жили в доме № 9 на Кэмбридж Террас. Вы, наверное, видели много таких красивых солидных домов в районе Гайд-парка. По обе стороны от парадного входа, за узкой полосой газона, декорированного валунами, находятся комнаты с двумя французскими окнами. Полковник Ворбертон и моя дорогая Элеонора были одни в комнате, слева от парадного входа, которую у нас называют комнатой-музеем. Это произошло вчера вечером, как раз после обеда. Дверь была заперта изнутри. Оба французских окна закрыты двойными задвижками с внутренней стороны, хотя шторы не были задернуты. В комнате никого, кроме них, не было, никто там не прятался. Другого входа в комнату не существует. Револьвер лежал около правой руки полковника. Никто не дотрагивался до задвижек или запоров. Комната была закрыта, как крепость. Таковы факты, мистер Холмс.
