Анджей Пшипковский - Одержимые
Босс встал и долил в бокал новую порцию алкоголя. Теперь он будет пить до рассвета, пока не свалится. Его разбудит звуковой сигнал устройства, которое было вмонтировано в спальне и включалось в семь часов утра. Этот сигнал был неумолим, обязателен, а от заданного порядка вещей Босс не отступал. Итак, он встанет, включит душ и, исхлестанный водой с меняющейся температурой, будет приходить в себя. В восемь Босс уже сидит в своем служебном кабинете. Порозовевший, благоухающий, свежий — таким он всегда появлялся перед своими сотрудниками. Некоторые были склонны даже считать его элегантным пожилым джентльменом, главным образом заботящимся о своем здоровье. Но это были лишь те, кто видел его только издалека.
3
Весенняя сессия закончилась. Она сдала два зачета и три экзамена и теперь была свободна. Роберт остался в городе, он мог ей предложить лишь бассейн или кино, иногда дискотеку. Молодой человек был удивлен, когда Моника сказала, что едет на каникулы. Одна. С того времени, когда отец отправил ее на юг к родственникам на каникулы, которые из-за поведения кузена стали для Моники кошмарным потрясением, она предпочитала никуда не ездить одна. Разве только с отцом. А у него было все меньше времени. Ей оставалась только возможность выбраться на пару дней в Альпы на лыжи или иногда совершать непродолжительные поездки на Сардинию, где целыми месяцами стояла совершенно пустая, построенная на скале резиденция сенатора, откуда по лесенке можно было спуститься к заливчику с собственным кусочком пляжа. Моника любила это сардинское уединенное местечко, но никогда не оставалась там одна, без отца. Не помогали ни уговоры, ни то, что дом хорошо охранялся.
Вот почему отец был очень поражен, когда она объявила ему о своем решении.
— На самом деле? Ты хочешь ехать? Это прекрасно. Признаюсь, я уже было раздумывал, не продать ли casa azzurra[3], на его содержание идет столько денег, а он годами стоит пустой. Когда ты хочешь ехать?
Когда? Она не знала. Сардинию Моника придумала, для того чтобы убежать от звонков по вторникам, которые — она была в этом уверена — не прекратятся, а выключение телефона ничего не даст, ибо он в таком случае просто изменит форму напоминания о себе, но не смирится. Подтверждением его упорства была корзина прекрасных роз, которую он прислал на следующий день после того страшного инцидента. Отец взял в руки записку: «Прости, прости, я больше никогда…» На записке не оказалось подписи, сенатор вопросительно взглянул на дочь. «Я этого парня не знаю, он пытался пригласить меня на дискотеку. Был нахален, поэтому я поставила его на место». Отец принял к сведению это объяснение и не стал интересоваться подробностями.
Моника решила бежать. Из города и от навязчивого незнакомца. Она никому не верила и боялась. Даже Роберта обманула, сказав, что едет во Францию. Якобы хочет быть совершенно одна и как следует отдохнуть.
Отец купил Монике билет на самолет, по телефону заказал такси, которое должно было ее встречать в аэропорту на Сардинии, сообщил о приезде дочери заботящимся о сохранности casa azzurra людям и дал ей необходимую сумму денег. Он был счастлив, что дочь наконец-то преодолела непонятное ему нежелание выезжать на каникулы.
В самолете Моника почувствовала облегчение. Даже ненависть к преследователю уменьшилась, но все же страх остался. Ведь незнакомец столько раз демонстрировал свою настойчивость, что и сейчас может не оставить ее в покое.
Курортное местечко Порто Себастьян в летние месяцы заполнялось людьми, но casa azzurra сенатора Пирелли, окруженный прибрежными скалами, давал возможность изолироваться от всего, что было за каменной оградой. Из дома лестница вела к крохотному песчаному пляжу, окаймленному серыми, недоступными скалами. Здесь можно было плавать словно в частном бассейне, без опасения встретить посторонних. В принципе непрошеный гость мог появиться во владениях сенатора только со стороны моря. И это как раз и беспокоило Монику, вот почему на пляж она ходила в сопровождении собаки, хорошо выдрессированной овчарки, которую звали Кам. Ее хозяином был Джузеппе, сторож и администратор casa azzurra сенатора Пирелли. Моника любила плавать, но с опаской посматривала на море, не появится ли случайно оттуда незваный посетитель. Ей надо было сказать Джузеппе об этих страхах, но она стыдилась своей трусости, вряд ли оправданной в здешних местах.
В Порто Себастьян было полно всякого рода развлечений — прекрасно организованная дискотека, корсо[4] с ресторанчиками, кафе и барами, портовый деревянный мол с десятками пришвартованных к нему моторных лодок, пляжи, окруженные скалами, система прекрасных дорог, дающих возможность доехать в любое место, независимо от средства передвижения. У Моники был здесь мотороллер, а также велосипед, которым она особенно охотно пользовалась. На нем она ездила в лавки и магазинчики, где покупала разные легкие летние тряпки — блузки, платья, брюки. Моника не собиралась наряжаться и щеголять в них по корсо, поскольку избегала общества. Но все же ей трудно было отказаться от этих маленьких удовольствий.
Спустя несколько дней после ее приезда к ней в дом закатилась веселая компания молодых людей, проводящих каникулы в доме Джианкарло Мораветти, заведующего президентской канцелярией и друга сенатора Пирелли. Монике пришлось затратить немало сил, чтобы как-то поскорее их выпроводить. Отказалась она и от ответного визита с помощью тут же придуманной истории о недавно перенесенной болезни и врачебном предписании пожить в спокойной обстановке и одиночестве. Правда, Моника не была уверена, правильно ли она поступила, так решительно отказавшись от общения с людьми. Как-то утром, когда девушка поднималась с матраца на пляже, чтобы прыгнуть в воду, она увидела приближающегося к берегу пловца. Итак, ее опасения оправдались. Моника почувствовала страх и беспомощно посмотрела вверх, где был дом и Джузеппе с Марией. Кто-то быстро плыл кролем, равномерно загребая воду широкими взмахами рук. Моника невольно отметила, что этот человек, похоже, хороший пловец, и действительно плыл он красиво. Когда непрошеный гость вышел на берег и ладонями стер с лица капли воды, Моника узнала парня, который недавно приходил к ней вместе с ребятами, пытавшимися завлечь ее в свою компанию.
— Я выражаю огромное сожаление, что нарушаю, мешаю и так далее, — сказал он быстро, направляясь к плетеному креслу. — Помню, помню, почему ты нас сплавила. Но не беспокойся, я отдышусь и свалю. Не возражаешь?
Моника пожала плечами. К тому же она успела заметить, что парень очень красив.
— Недалеко отсюда гостиничный пляж. У них там неплохое обслуживание, — сказала она грубо.
— Право убежища предоставляют даже людоеды, — возразил парень, засмеявшись, видно, он вовсе не обиделся на ее тон.
— Убежища? А разве ты скрываешься?
— Ну а если да?
— Тебе угрожает опасность? Какая-нибудь девушка?
— Что-то в этом роде. Меня зовут Джиджи. Так меня называют друзья. Пойдем поплаваем?
— Множественное число здесь не годится. Я не люблю общества.
— Даже в море?
— Даже.
— Браво! Мне нравится такая непреклонность, и я уважаю чужую волю. Ну так, пожалуйста, иди, я останусь.
Моника решила не вступать в дискуссию и прыгнула в море. «Глупо, что я разрешила ему остаться», — корила себя Моника. Как выйти из этого положения? А может, начать игру, ведь одиночество по сути дела ужасно скучно. Девушка вернулась на берег в гораздо лучшем настроении. Джиджи разговаривал с собакой. Кам охотно слушал, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону. Пес признавал принцип, что чужой, впущенный хозяйкой, становился своим, поэтому не реагировал на появление незваного гостя. Стоило только скомандовать: «Кам, чужой», как собака сразу же изготавливалась к прыжку.
— Я вижу тебя второй раз в жизни, даже не знаю, как твоя фамилия, — сказала Моника.
— Мораветти, самый младший из рода, к вашим услугам. Не знаю, помнишь ли ты, что мы недавно без спросу вторглись к тебе. В твою болезнь я не очень верю, вот почему я здесь. Старик иногда за обедом рассказывает о твоем отце. Если бы ты была больна, он рассказал бы и об этом. Почему ты отвергаешь наше, а теперь и мое общество?
— Послушай, Джиджи, ты симпатичный парень. Давай договоримся, что ты мне дашь еще неделю покоя. А потом можешь меня сводить в дискотеку или бар.
— Покорнейше благодарю за милостивое разрешение. Постараюсь его использовать. Бай-бай, капризуля…
Он прыгнул в море и поплыл. Ложась на матрац, Моника подумала, что снова она вела себя не лучшим образом.
Вечером, когда девушка читала на террасе, позвонил отец. Он заботливо спрашивал ее обо всем, не скучает ли она и не нашла ли себе компанию. «В Порто Себастьян отдыхают сыновья Мораветти, — сказал он, — я просил, чтобы они тебя опекали. Как находишь их общество?» Моника сказала, что договорилась с ними о встрече через неделю, а сейчас она хочет насладиться морем и солнцем. В конце разговора отец обещал, что постарается приехать в casa azzurra на несколько дней, еще перед ferragosto[5], ежегодным августовским отпускным безумием, когда замирает жизнь в городах республики, а почти все население переезжает к морю или в горы.
