Дженет Керд - Убийца где-то рядом... Смерть в белом галстуке
— Это надо выяснить. Следует иметь надежного человека для проверки наших фантазий. Прямо сказать, мне и в голову не приходил багажный вариант, братец Фокс. Во всяком случае, последние годы об этом слишком много шумят. Расчлененные тела обнаруживаются в перевязанных коробках с каким-то мрачным постоянством и не только по всей сети лондонских железных дорог, но и на страницах детективных романов. Я-то скорее подумал бы о почтовых отправлениях. Официальный запрос я уже отправил. Если они были посланы по почте, то, по-видимому, именно в часы пик и в одном из центральных отделений, и мы, точно два кота, или уж не знаю, с кем нас сравнить, должны вцепиться в это всеми когтями. Правда, есть еще надежда, что нам повезет — где-то нам должно повезти!
На столе зазвонил телефон. Аллен вдруг с болью вспомнил звонок лорда Роберта, поднял трубку.
Это была мать, интересовавшаяся, не пообедает ли он с ней.
— Я, конечно, не думаю, что ты можешь удрать, дорогой, но квартира в пяти минутах на такси, и прийти тебе не составит большого труда.
— Я не против, — сказал Аллен. — Когда?
— В восемь, но если хочешь, мы могли бы пообедать и пораньше. Я совершенно одна.
— Мама, я сейчас выхожу, и мы пообедаем в восемь. Все в порядке?
— Все идеально, — произнес ее негромкий чистый голос. — Я так рада, дорогой.
Аллен оставил в папке телефон своей матери, на случай, если он кому-нибудь понадобится, и отправился на такси к дому на Кэтрин-стрит, где на лондонский сезон она снимала квартиру. Леди Аллен он застал окруженной газетами, которые она читала, надев очки в роговой оправе.
— Привет, дорогой, — сказала она. — Не хочу утверждать, будто я ничего не читала о бедном Банчи, но, если ты не хочешь, мы можем это не обсуждать.
— По правде говоря, — ответил Аллен, — все, что я хочу, это сесть в кресло, уставиться в пустоту и вообще не разговаривать. Прекрасная для тебя компания, мама.
— Почему бы тебе не принять ванну? — предложила леди Аллен, не поднимая глаз от газеты.
— От меня пахнет? — спросил ее сын.
— Нет. Но когда ты в состоянии прострации, ванна мне кажется прекрасным выходом из положения. Ты сегодня рано встал?
— Я встал не сегодня, а вчера. Но с тех пор я уже и ванну принял и побрился.
— И всю ночь даже не прилег? Я бы приняла ванну. Сейчас приготовлю ее тебе. Воспользуйся моей спальней. За сменой белья я уже посылала.
— Боже милостивый! — воскликнул Аллен. — Материнские заботы у тебя принимают какие-то необыкновенные формы, не правда ли?
Он принял ванну. Обжигающая, с паром вода погрузила его в состояние необыкновенного блаженства. Мысли его, целых шестнадцать непрерывных часов пребывавшие в напряженной сосредоточенности, теперь расплылись и затуманились. Неужели это действительно было «сегодня утром», когда он пересек двор и подошел к такси, наполовину скрытому венчиком тумана? Сегодня утром! На каменном покрытии двора их шаги отдавались точно в пустоте. «Я должен был сам взглянуть, ясно?» Дверца открывалась чудовищно медленно, словно преисполненная ужаса. «Мертв, верно ведь? Мертв, это точно. МЕРТВ!» «Удавлен!» — выдохнул Аллен и очнулся, втянув носом порцию горячей банной воды.
Его слуга прислал чистое льняное полотенце и обеденный костюм. Не торопясь, он оделся и, почувствовав себя очищенным, направился в гостиную, где уже находилась мать.
— Выпить налей себе сам, — сказала она из-за газеты.
Он налил себе бокал и сел, тупо стараясь понять, с чего он ощущает такую собачью усталость. По ночам ему часто не спалось, и он работал двадцать четыре часа напролет. Должно быть, потому, что речь шла о Банчи. И ему приходило в голову, что сейчас наверняка масса людей, как и он, вспоминают эту забавную фигурку и оплакивают его.
— Он обладал поразительным шармом, — громко сказал Аллен, и ему спокойно ответил голос матери:
— Да, поразительный шарм. Величайшая несправедливость.
— Ты не добавила «мне иногда кажется», — заметил Аллен.
— Почему я должна была это сказать?
— Этот оборот обыкновенно используется, когда хотят смягчить свою мысль. Ты выразилась слишком категорично.
— В случае с Банчи шарм был одним из свойств характера, поэтому утверждение верно, — сказала леди Аллен. — Мы обедаем? Обед уже подан.
— Господи, я и не заметил.
Когда подали кофе, он спросил:
— Где Сара?
— Она обедает и смотрит пьесу при соответствующем контроле.
— Знакома ли она с некоей Роуз Бирнбаум?
— Ради Бога, дорогой Родерик, кто такая Роуз Бирнбаум?
— Ее вывозит в свет миссис Хэлкет-Хэккет. Это ее профессиональная забота.
— О, эта девочка! В самом деле, несчастное создание. Я заметила ее. Не знаю, обратила ли на нее внимание Сара. А что?
— Мне надо, чтобы ты как-нибудь расспросила ее. Совершенно несовременная особа. У нее комплекс относительно них. К несчастью, она — побочный продукт этих модных сезонов.
— Понимаю. Удивляюсь только, зачем такой удивительно резкой женщине было впутываться в эту затею с протеже. Что, у Хэлкет-Хэккетов денег не хватает?
— Не знаю. Возможно, они ей именно сейчас понадобились.
— Это Уитерс, — заметила леди Аллен.
— Вот как? О Уитерсе ты, конечно, знаешь все?
— Мой милый Рори, ты забываешь, что я сижу в углу с матронами.
— Сплетни.
— Не столь уж злобные, как ты можешь подумать. Я убеждена, что мужчины охочи до сплетен ничуть не менее женщин.
— С этой твоей мыслью я знаком.
— Миссис Хэлкет-Хэккет не очень-то популярна, так что в углу матрон о ней никто не говорит. Она приспособленка. Она никогда никого не пригласит, если знает, что это не принесет выгоды, и никогда не примет приглашения, если оно ниже ее статуса. Женщина она недобрая, предельно вульгарная, но дело не в этом. Многие простые люди очаровательны. Как все пройдохи. Я думаю, ни одна женщина не влюбится страстно в мужчину, если в его характере не будет хоть какой-то пройдошистости.
— Мама, неужели?!
— О, в самом возвышенном смысле. Ну, самонадеянности, что ли. Но ведь ничего этого нет, дорогой. Если ты станешь излишне тактичным и внимательным к переживаниям женщины, она начнет с признательности тебе, а закончит презрением к тебе же.
Аллен скривил лицо:
— Так что ж, хамить им?
— Ну, не буквально, но дать им понять, что можешь и нахамить. Это, конечно, оскорбительно, но правда и то, что девяносто девяти из каждой сотни женщин нравится сознавать, что их возлюбленный способен с ними грубо обращаться. Хотя восемьдесят из них примутся отрицать это. Разве редко приходится слышать, как замужняя женщина с особым удовольствием рассказывает, как ее супруг что-то там не позволил ей сделать? Почему все эти чудовищно написанные книги, где действуют сильные и молчаливые герои, неизменно пользуются успехом у многочисленных читательниц? Как ты думаешь, что привлекает тысячи женщин в киноактере, у которого мозгов не более, чем у комара?
— Талант киноактера.
— Разумеется. Не будь занудой, Родерик. Демонстрация его мужских качеств. Уверяю тебя, именно это и привлекает девяносто девять женщин из ста.
— Возможно, это к несчастью, но передо мной всегда возникает сотая.
— Не будь в ней так уж уверен. Надеюсь, я-то не отношусь к тем мерзким женщинам, которые компрометируют свой пол. Так уж случилось, что я феминистка, но я не позволю этим девяносто девяти (Боже мой, это прямо как рефрен) морочить мне мою старую голову.
— Мама, ты до невозможности упряма, впрочем, это ты и сама знаешь. Но не надейся заморочить и мне голову. Неужели ты полагаешь, что я пойду к мисс Агате Трой, оттаскаю ее за волосы по ее же мастерской, схвачу ее бесцеремонно своей мужской рукой и поволоку в ближайший отдел записей актов гражданского состояния?
— В церковь, если не возражаешь. В церкви знают обо всем, о чем я говорю. А взгляни на обслуживание свадеб. Вот тебе откровенно вызывающее отражение дикости, присущее нашим представлениям о поиске пары.
— Нынешний сезон, по-твоему, проходит под тем же знаком?
— В каком-то смысле, да. А почему бы и нет? Когда понимаешь, сколько первобытности в этом сезоне, соответственно соразмеряешь чувства и принимаешь в нем участие. Что я и делаю. Вот и все. Так же поступал и Банчи Госпел. Когда я думаю о нем, — глаза леди Аллен наполнились слезами, — когда вспоминаю, как в то утро он болтал со всеми нами, он был так доволен балом у Ивлин, так весел… нет, правда, я попросту не могу поверить…
— Я знаю.
— Полагаю, миссис Хэлкет-Хэккет тоже в деле, не так ли? И Уитерс тоже?
— Почему ты так думаешь?
— Он следил за ними. Оба были и там и на приеме с коктейлями у Хэлкет-Хэккетов. Родерик, Банчи было что-то известно относительно капитана Уитерса. Я заметила это и сказала ему об этом. Он посоветовал мне не быть слишком любопытной, прости его, Господи, но дал понять, что я права. Что-нибудь в этом смысле выяснилось?
