Дженет Керд - Убийца где-то рядом... Смерть в белом галстуке
— Кое-что. У Уитерса дурная репутация, и Банчи это знал.
— Мотив для убийства? — спросила леди Аллен.
— Возможно. Там есть несколько противоречий. Сегодня ночью я попытаюсь их разрешить.
— Сегодня ночью? Ты же заснешь с предупреждением о правах на устах.
— Я — нет. Кроме того, боюсь, для предупреждения о правах пока нет оснований.
— А Ивлин Каррадос хоть как-то проходит по делу?
Аллен даже привстал.
— Почему ты об этом спрашиваешь?
— Потому, что я видела, как он следил и за ней.
— Дорогая, нам лучше поменяться рабочими местами. Ты сможешь бывать в Скотланд-Ярде и следить за тем, как люди наблюдают друг за другом, а я устроюсь в углу с матронами, примусь отыскивать молодых людей для Сары и вести разговоры с леди Лорример. Кстати, через некоторое время я встречусь с ней.
— С Люси Лорример? Не уверяй меня, что она проходит по этому делу. Я еще могу понять того, кто задумает разделаться с ней, но по другую сторону этого дела я ее просто не представляю. Она же ведь совершенно безумна.
— Она призвана обеспечить половину алиби для сэра Дэниела Дэйвидсона.
— Боже правый! Кто же следующий? А Дэйвидсон-то с какой стати?
— Он был последним, кто ушел перед Банчи.
— Убийца, надеюсь, не сэр Дэниел. Я еще думала показать ему свою ногу. Родерик, боюсь, с Люси Лорример я тебе не смогу помочь. Могу только позвонить и пригласить ее на чай. Сейчас она, должно быть, вне себя и жаждет кому-нибудь излиться. Сегодня вечером Банчи предстояло с ней обедать.
— По какому поводу?
— Особого повода не было. Но она повторяла, что уверена, что он не придет, что он забудет. Если хочешь, могу ей позвонить, и все, что тебе понадобится, это встать возле меня — она примется так кричать, что ты услышишь каждое слово.
— Прекрасно, — сказал Аллен, — давай попробуем. Спроси ее, когда она выходила из дома, заметила ли она что-либо необычное у Банчи.
— Сядь-ка, дорогой, в это кресло, а я устроюсь на его ручке, и телефон, таким образом, будет между нами.
Номер леди Лорример был долго занят, но наконец им удалось прорваться. В трубку сообщили, что ее светлость дома.
— Не скажете ли ей, что это леди Аллен? Благодарю вас.
Во время последовавшей паузы леди Аллен взглянула на сына с заговорщическим видом и попросила его дать ей сигарету. Он выполнил ее просьбу, а сам вооружился карандашом и бумагой.
— Стареем, — прошептала леди Аллен, водя трубкой по воздуху, точно веером. Внезапно из трубки вырвалось громкое скрипение, и леди Аллен предусмотрительно отодвинула трубку на четыре дюйма от правого уха.
— Это вы, Люси?
— Дорогая моя! — завопила трубка. — Как я рада! Я так жаждала, так жаждала поговорить с вами, ведь уж вы-то, конечно, можете нам столько всего порассказать. Я всегда говорила себе, что какая жалость, что ваш привлекательный сынок подался в полицейские, но что же вы хотите, они, разумеется, чувствовали себя до ужаса скверно, находясь все время в одном и том же положении, все, что они были в состоянии сделать, это двигать рукой и внутренними органами, а это такие перегрузки, сэр Дэниел говорит мне, что перегрузки — причина половины всех женских заболеваний, хотя сама-то я убеждена, что в своей практике он с этим не встречался. И уж в деле с премьер-министром все должны быть освобождены от подозрений.
Леди Аллен вопросительно посмотрела на сына, который кивнул ей в знак того, что понимает этот удивительный словесный водопад.
— Да, Люси, — пробормотала леди Аллен.
— Перехожу к этому невероятному несчастью, — продолжала телефонная трубка сквозь треск и шум. — Это просто чудовищно! А вы знаете, что он должен был сегодня вечером обедать у меня? Я отправила прочь брата, потому что никогда не свыклась бы с мыслью, что только милостью Божьей у меня сидит Банчи Госпел. Но, наверное, пути Господни и впрямь непостижимы, ибо, когда я увидела, как он спускается по лестнице, что-то бормоча про себя, у меня мелькнула мысль, что спускается-то он в могилу. Я ни-ког-да не прощу себе, что не предложила ему подвезти его, я ведь направлялась к премьер-министру, он так болен, и я вполне могла бы это сделать.
— Люси, с какой стати вы все время приплетаете к этой истории премьер-министра? — спросила леди Аллен. Она прикрыла ладонью трубку и сердито добавила: — Но, Родерик, я хочу это знать!
— Хорошо-хорошо, — сказал Аллен. — Это отговорка Дэйвидсона… Слушай, слушай, дорогая, она же говорит тебе!
— …я не в состоянии, Элен, описать агонию, — квакал тем временем телефон, — я думала, мне будет плохо. Я чувствовала, что должна показаться сэру Дэниелу, не теряя времени, поэтому я наказала шоферу отыскать его, потому что, уверяю вас, я чувствовала себя слишком плохо, чтобы отличить одного человека от другого. Затем я увидела, как он выходит из дверей. «Сэр Дэниел, сэр Дэниел!» Но он не слышал меня, и все, конечно, пропало бы, если бы не один из лакеев, который увидел, как я расстроена, и не обратил бы на меня внимание сэра Дэниела. Он пересек улицу, и, Элен, не скрою от вас, как старая пациентка, я была чрезвычайно разочарована, но, когда страна в таком положении, кто-то должен идти на жертвы. Он был необыкновенно взволнован. Премьер-министр ужасно жаловался. Только, Элен, никому об этом не рассказывайте. Я знаю, на вас можно положиться, но, если это куда-то просочится, сэр Дэниел, несомненно, будет серьезно скомпрометирован. В этих условиях мне ничего не остается, как молчаливо нести свой крест, и пока он окончательно не сбежал, я решила отвезти его на Даунинг-стрит[49]. Но к тому времени, как мой болван шофер завел машину, было, конечно, уже слишком поздно. Сэр Дэниел, несомненно, отправился на ближайшую стоянку такси, и хотя я звонила, чтобы поделикатнее расспросить его, у него постоянно было занято, так что остается ожидать худшего.
— Безумная! — заметила леди Аллен своему сыну.
— …не могу передать вам, как все это расстроило меня, но, Элен, я полагаю, что сознаю свой долг, и, вспомнив, что ваш мальчик был констеблем, я сказала себе, что он мог бы проследить за этим необыкновенным человеком, о котором я твердо убеждена, что он и есть убийца. Ибо как еще все это можно объяснить?
— Сэр Дэниел Дэйвидсон! — воскликнула леди Аллен.
— Боже правый! Элен, вы с ума сошли! Ради Бога, попросите вашего сына навестить меня, чтобы не было ошибки. Как это мог быть мой бедный сэр Дэниел, который уже направлялся тогда на Даунинг-стрит? Свое ужасное состояние в тот момент я приписываю шоку, который я тогда испытала. Помните ли вы пьесу, которая называлась «Лицо в окне»? Все происшедшее мне напомнило ее. Уверяю вас, я громко вскрикнула — мой шофер может это подтвердить. Плоский белый нос, совершенно чудовищные усы — такое впечатление, будто к оконному стеклу приклеился волосатый монстр. У него вращались глаза. Я только прикрыла свои жемчуга. «Убирайтесь!» — закричала я. Шофер мой, круглый болван, ничего не заметил, а когда выглянул, это уже исчезло.
Аллен сунул матери под нос листок бумаги, на котором было написано: «Спроси ее, кто это был».
— Люси, вы имеете представление, кто это был? — спросила леди Аллен.
— Тут нет никаких сомнений, Элен, как бы я себя ни чувствовала, и мне бы никогда не пришло в голову то, что вам. Чего только не бывает! Газеты просто кишат этими ужасающими происшествиями. А этот Любопытный Том из Пекэма… Хотя как он ухитрялся приходить туда каждую ночь с Хэлкин-стрит…
Аллен издал сдавленный крик.
— С Хэлкин-стрит? — переспросила леди Аллен.
— Да и что ж тут удивляться? Ему на психику подействовало просто-таки возмутительное поведение его жены. Он еще подозревал бедного Роберта Госпела! Вы, должно быть, как и я, слышали, как тот предложил ей проводить ее до дому. И он, несомненно, принялся их разыскивать. Присяжные, конечно, подадут настойчивое ходатайство о смягчении наказания из-за невменяемости, потому что он, конечно, полностью невменяем.
— Но, Люси! Люси, послушайте! О ком вы говорите?
— Не будьте дурочкой, Элен! О ком же еще, как не о Джордже Хэлкет-Хэккете?
Глава XXII
Ночной клуб
— Ну, Родерик, — сказала леди Аллен, когда ей наконец удалось отделаться от Люси Лорример, — может, ты из этого и сумеешь что-либо извлечь, но, с моей точки зрения, именно Люси полностью невменяема. Можешь ли ты хоть на секунду предположить, чтобы бедный старик генерал Хэлкет-Хэккет был Любопытным Томом из Пекэма? Кстати, а кто этот Любопытный?
— Бывает, такие случаи в газетах помещаются на первой полосе. Нет, это, разумеется, просто невообразимо. И все-таки похоже на то, как если бы старый Хэлкет-Хэккет приплюснул свой нос к стеклу автомобиля Люси Лорример.
— Но Люси, так она говорит, оставалась до конца, а я знаю, что генерал увел эту несчастную девочку сразу после полуночи. Что мог делать этот бедный старик на Белгрэйв-Скуэр в половине четвертого утра?
