Вильям Каунитц - Подозреваемые
— Ну вот, это все.
— После этого ты не видел Джейн Стомер?
— Нет. Мужчина не встречается с женщиной, которую не — может удовлетворить.
Меня всегда удивляло, насколько мужчины не понимают женщин, — сказала Салли, орудуя ножом. — Женщины хотят любить и быть любимыми. Секс для них на втором месте.
Скэнлон кивнул и взял нож с вилкой. Он разрезал свою рыбу, задумался, положил прибор, взглянул на Салли и произнес:
— Удивляюсь, почему у меня возникла потребность все рассказать тебе.
Она протянула руку и погладила его по щеке.
— Потому, что я для тебя ничто. У психиатров и проституток есть одна общая черта: не может быть никаких личных пристрастий, и поэтому клиенты доверяют нам свои секреты. Мои клиенты со мной говорят и вытворяют в постели такое, чего никогда не сказали бы и не сделали с другими.
— В этом есть смысл, — согласился он, снова принимаясь за еду.
— Ты заметил, что никогда не обращаешься ко мне по имени? А когда звонишь и оставляешь запись на автоответчике, не представляешься, предполагая, что я узнаю твой голос. — Она посмотрела ему в глаза. — И я редко произношу твое имя, Тони. Или тебе больше нравится Энтони?
— Можно Тони.
Она серьезно спросила:
— Знаешь, почему ты со мной можешь, а с Джейн Стомер — нет?
Он пожал плечами.
— В наших отношениях нет глубины, и это дает тебе возможность возбудиться. Я ничего от тебя не жду, мне ничего не надо. Любовь — сложная игра. Тони. Люди ожидают чего-то от своих партнеров, на что-то надеются. Проститутки и психиатры — нет. Нам нужны только деньги.
— Где девушка из Пискэтэвея научилась так разбираться в людях?
Салли засмеялась.
— Один из моих клиентов — слепой психиатр. Мы много разговариваем. И еще я смотрю телевизионную программу с участием психиатров. Знал бы ты, что можно почерпнуть из этих программ.
— Я не хотел взваливать на тебя свои заботы. Извини.
— Ничего. Мне нравится помогать людям, когда я могу это сделать. Это поднимает мое не ахти какое высокое мнение о себе.
Ты замечательная женщина, Салли де Несто.
— Спасибо вам, любезный господин. Итак, вы готовы послушать, что «домашний психиатр» скажет о вас?
— Начинай.
— Преморбидная личность.
— Что это значит?
— Человек, внушающий себе, что болен. Например, человек потеряет мизинец в автомобильной аварии и из-за этого утрачивает дар речи или способность двигаться. Характер, при котором проявляется склонность раздувать из мухи слона.
Скэнлон поднял стакан и поболтал его.
— А что делает его слишком впечатлительным?
— Что-то в его прошлом, в детстве. По телевизору большему не научишься, Тони.
Она накрыла его руку своей.
— А практикую я только в спальне.
Наутро Скэнлон проснулся свежим и бодрым. Он сидел на краю кровати и видел лучи утреннего солнца, просачивавшиеся сквозь шторы. Посмотрев на спящую Салли, он улыбнулся. Замечательная женщина. Скэнлон перевел взгляд на свой вялый член и подумал: «Ты и впрямь жалкий сукин сын».
Он увидел свои трусы на полу. Прошлой ночью, проводив Салли до квартиры, он попросил разрешения остаться. Салли ответила «да», и он решил, что она передумала и будет заниматься с ним любовью. Пока она была в ванной, он позвонил в участок, чтобы сообщить, где его искать, и узнать, нет ли новостей. Новостей не было. Он положил трубку и подумал об Эдди Хэмиле. Все это не имело никакого смысла. Он пытался забыть о Хэмиле, но не мог. Надо было отработать все версии.
Когда Салли вышла из ванной в белой ночной сорочке, он быстро снял трусы. К его глубокому разочарованию, она легла в кровать, чмокнула его в щеку, отвернулась и уснула.
Глядя на золотистые блики солнца, он стал строить планы на день. Сегодня похороны Джо Галлахера, и еще ему надо будет допросить несколько человек в связи с убийством. Предстоит трудный день, и пора за дело. Он попытался опереться на отсутствующую ногу и грохнулся на пол.
— Черт побери!
Испуганная Салли села на постели, увидела Скэнлона на полу, отбросила покрывало и подбежала к нему.
— Что случилось? — спросила она, опускаясь на колени.
Он сердито сказал:
— Я попытался встать на несуществующую ногу. Иногда я забываюсь. — Он горько улыбнулся. — Это моя преморбидная личность виновата?
— Я бы сказала, что в этом виновата твоя неловкость.
Она погладила его распластанное на полу тело.
— Большой «крутой легавый» развалился у меня на полу. — Она поцеловала его в нос. — Ты очень милый.
Его рука скользнула под ее сорочку.
Салли закрыла глаза.
— Ммм… Как мило.
Она пододвинулась и поскребла ногтями его искалеченную ногу.
— Она у тебя чувствительная?
— Очень, — сказал он, чувствуя, как в груди становится тесно и напрягается член. Его пальцы нежно ласкали ее соски.
Наклонившись вперед, Салли задрала сорочку и села верхом на культю и принялась елозить по ней взад-вперед. Нервные окончания возбудились, и изуродованная нога вдруг превратилась в источник странного блаженства. Голова Скэнлона заметалась, дыхание сделалось прерывистым, он сдавленно вскрикнул.
Салли прижалась плотнее и потерлась о культю. Скэнлон застонал.
Салли задохнулась от наслаждения. Схватив в руки член, она стала массировать его. Скэнлон застонал громче. Он был сродни кипящему котлу, готовому вот-вот взорваться. Их тела двигались в такт. Салли сжала его член, пытка стала еще слаще.
Она все быстрее терлась о него. Ее лоб покрылся испариной, рот был открыт, язык высунут.
— Я хочу видеть, как ты кончаешь. Кончай!
Приглушенное мычание сменилось громким криком, и сладкая волна блаженства наконец захлестнула его. Салли продолжала тереться о культю. Схватив ее обеими руками, сильно прижала к своему клитору и задергалась. Испустив протяжный крик, она рухнула на Скэнлона.
Глава 13
Дул мягкий юго-восточный ветерок, небо было безоблачным.
Три полицейских вертолета кружили над толпой, собравшейся перед церковью Святой Марии на Провост-стрит в Гринпойнт. Ряды мрачных полицейских стояли «смирно», отдавая последние почести. Полицейские, несущие гроб, покрытый флагом, остановились на каменной паперти церкви. Сердобольные кумушки высовывались из окон, чтобы поглазеть на церемонию похорон детектива.
Гроб снесли к катафалку. Вдова, облаченная в черное и поддерживаемая с одной стороны сержантом Джорджем Харрисом, а с другой — капелланом, проводила взглядом гроб.
Тони Скэнлон стоял в стороне, покуривая «Де Нобили». Он видел, как вдова упала на колени и горестно заломила руки. Он был потрясен трагичностью момента. Комок застрял в горле, и он почувствовал резь в глазах. Он подумал о двух мирах, в которых жил. Мире полицейского, где царили двусмысленность и гипертрофированное самомнение, постоянное недовольство и зависть. И мире новобранцев, чистом месте, в котором все сводилось к простейшим условиям задачи: тут — хорошие парни, там — плохие. Наивные мальчики в синем, они быстро становились грубыми и циничными под влиянием действительности. Он подумал о тяготах своей личной жизни, о временах неуверенности и одиночества. Утром он оставил сорок долларов на туалетном столике Салли де Несто, попрощался и шагнул в свой полицейский мир.
Кортеж медленно сворачивал за угол.
Скэнлон мысленно простился с Джо Галлахером, человеком, который помог ему остаться в полиции. Что и говорить, ему устроили грандиозные проводы.
Резкий запах одеколона заставил Скэнлона наморщить нос. Рядом стоял Уолтер Тикорнелли.
— Ты что, купался в этом дерьме? — отшатнувшись, спросил Скэнлон.
— Что ты хочешь этим сказать? Это же «Маск фор мен» от Ле Клода.
— Ну и что? Воняет как моча.
— Что легавые могут знать о моде?
— Наверное, ничего, но я очень рад видеть тебя здесь, потому что хочу задать тебе несколько вопросов.
— О чем?
— Эдди Хэмил. Ходят слухи…
Лицо Тикорнелли потемнело от злости.
— Это пустая болтовня. Не верь.
— Но кто-то же стрелял в тебя?
Тикорнелли раздраженно махнул рукой. Он перешел на итальянский.
— Хэмил никогда не стрелял в меня. Клянусь, ничего между нами не было. Ничего. — Он шутливо погрозил Скэнлону пальцем, и кольцо на его мизинце сверкнуло. — Кроме того, как это связано с Галлахером и Йеттой?
Скэнлон ответил по-английски:
— Вероятно, произошла ошибка. Ты собирался убить Хэмила, а парень, которого ты нанял, спутал его с Галлахером.
Тикорнелли хлопнул себя ладонью по лбу и сказал по-итальянски:
— Ну конечно, а заодно я нанял убийцу и для сына, и для старухи!
— Я должен проверить все улики и все слухи. — Скэнлон понимал, что это звучит неубедительно.
Он также понимал, что ему не хватит людей для отработки явно ложных версий, даже если этого требуют правила. Скэнлон мог отложить дело Хэмила в сторону, потому что знал, где он прячется. Если понадобится, он всегда сможет поймать его.
