Вильям Каунитц - Подозреваемые
— Она только что умерла, — сказал Скэнлон.
Врач, крупный мужчина с темными растрепанными волосами, заглянул в спальню и увидел священника, который что-то бормотал над телом. Врач посмотрел на часы и стал заполнять свидетельство о смерти.
Скэнлон с довольным видом кивнул детективам, поманил к себе Крошку Биафра и шепнул:
— Позвони в Сто двадцать третий на Стейтен-Айленд. Вели им прислать машину к дому Харриса. И передай, чтобы все сделали быстро и потихоньку. Я не хочу, чтобы кто-нибудь убил его. Не сейчас.
Кассиопея сверкала на севере, громко стрекотали цикады. Секвин-авеню. Эмбой-роуд. Аутербридж-Кроссинг. Причудливые названия причудливых мест. Остров в большом городе. Башни Манхэттена маячат где-то вдали, они не похожи на жилища людей, на место, где воспитывают детей. Стейтен-Айленд. Красный дом стоял в конце Эмбой-роуд, выходящей к Аутербридж-Кроссинг. Это было ветхое, полуразрушенное строение, окруженное неухоженным садом, в котором стояла машина без колес. Рядом с ней был припаркован джип Харриса.
Джордж Харрис растянулся на кушетке в своей темной гостиной, с банкой пива на животе. Он смотрел в потолок и размышлял, поэтому не услышал, как полицейские машины остановились недалеко от его дома. Он думал о том, как ловко выбросил рюкзак на насыпи. Теперь содержимое рюкзака не может быть использовано как улика против него. Он злился, потому что его постоянно тянуло в туалет. Адвокат был уверен, что его невозможно обвинить, но он все равно чего-то боялся.
Вначале все выглядело просто. Верное дело. Когда все это кончится, он подаст в отставку и уйдет на пенсию. Они с Мэри Энн войдут в светлое будущее с тонной денег. Ему захотелось, чтобы она сейчас была рядом, успокоила его. Проклятье! Опять приспичило в туалет.
Выйдя через несколько минут из туалета и затягивая ремень, он вздрогнул от громкого стука в дверь.
— Да, кто там?
— Лейтенант Скэнлон.
Харрис открыл дверь. Он посмотрел на детективов, стоящих за спиной лейтенанта, и испуганным голосом спросил:
— Чего тебе, Скэнлон?
— Я пришел арестовать тебя, — ответил тот.
Харрис попятился в дом, оставив дверь открытой. Скэнлон и детективы вошли. Харрис подошел к телефону на столе и стал набирать номер.
— Я звоню своему адвокату, — сказал он.
— Сейчас уже глубокая ночь, — ответил Скэнлон.
Набирая номер, Харрис спросил:
— Что за обвинения вы сочинили на сей раз?
— Я собираюсь арестовать тебя за убийство Мэри Энн Галлахер.
Трубка выпала из рук Харриса. Потрясенный, он уставился на лейтенанта. Челюсть у него отвисла, лицо исказила гримаса страха и недоумения.
— Мэри Энн?
— Да. Перед смертью она дала показания и назвала тебя убийцей.
— Ты спятил. Я любил ее!
— У нас имеются два свидетеля, слышавших ее заявление, — сказал Скэнлон, жестом веля Кристоферу и Броуди взять Харриса.
— Ты подставил меня, ублюдок! — заорал тот и вцепился Скэнлону в горло.
Но Скэнлон успел увернуться. Броуди схватил Харриса и швырнул на пол. Кристофер надел на него наручники.
Харрис попытался встать. Броуди и Кристофер подняли его на ноги.
— Ты — сукин сын. Ты гнилой сукин сын. Ты подставил меня. Я убью тебя. Убью!
— Как убийца ты изжил себя.
Детективы выволокли своего орущего подопечного из дома к машине. Полицейские из 123-го участка, которые окружили дом Харриса, молча наблюдали за происходящим. Скэнлон стоял в дверях, рассматривая гостиную. На покрывале он заметил фотографию двух улыбающихся детей. «Харрисово отродье», — подумал он. Ему стало жаль их. Он закрыл двери и подошел к изумленным полицейским 123-го участка.
— Вы можете возобновить патрулирование.
— Что произошло, Лу? — спросил один из них.
— Кое-кто забыл, где грань.
Наутро, в девять часов, Тони Скэнлон поставил свою машину на углу Третьей авеню и Пятьдесят второй улицы. Он бросил карточку на приборный щиток и вылез. Мимо шли люди, спешившие на работу. Разносчики заказов бежали с кофе и снедью, завернутой в вощеную бумагу.
Он ждал десять минут, пока наконец не увидел, как она переходит Третью авеню — еще один торопливый прохожий в толпе себе подобных. У нее был потерянный вид, и казалось, что эта толпа несет ее куда глаза глядят.
Подходя к банку, Линда Циммерман увидела Скэнлона и остановилась.
— Оставьте меня в покое, лейтенант.
— Я предчувствовал, что встречу вас здесь сегодня, — сказал он, подходя к ней. — Вчера ночью была убита миссис Галлахер.
— Это прекрасно. От всего сердца надеюсь, что она горит в аду, — сказала Линда, отталкивая Скэнлона.
Он остановил ее.
— Медицинский эксперт пока не выяснил, что послужило орудием убийства, но я держу пари, что это был кинжал, один из тех, что я видел на стене в доме вашего брата или в его кабинете.
— Пожалуйста, извините меня, но я спешу.
Он по-прежнему преграждал ей путь.
— Мы арестовали Джорджа Харриса по подозрению в ее убийстве.
— Что?
— Да. Прежде чем умереть, миссис Галлахер сообщила нам, что ее убил Харрис. Она сказала это в присутствии двух свидетелей.
— Но я не понимаю. Я…
— Ничего не надо понимать, Линда. Только знайте, что Харрис так или иначе заплатит за все. Показания, полученные от миссис Галлахер, помогут засадить его за решетку до конца жизни.
— Значит, вы уверены, что он проведет остаток жизни в тюрьме?
— Уверен. У меня есть наводка на человека, который забрал оружие, и его скоро найдут.
— Эти животные не имели ни капли жалости. Я рада, что оба получили по заслугам.
Скэнлон вытащил зажигалку, которую нашел в спальне Мэри Энн Галлахер, и показал Линде.
— «Зиппо». Нынче они не в чести.
Он открыл ее сумочку, опустил туда зажигалку и защелкнул замок.
— До свидания, Линда. Я надеюсь, что у вас и Андреа все уладится.
Она стояла, разинув рот, и изумленно глядела на сумочку. Люди шли мимо. Нестройные гудки автомобилей отражались от стен домов.
— Но почему, лейтенант? — крикнула она вслед ему.
— Передайте от меня привет родителям, — ответил он, шагая к своей машине.
Примечания
1
«В Гамбурге» (фр.) (Здесь и далее примеч. перев).
2
Словесный портрет (фр.).
3
Пошел в задницу (ит.).
4
Первая поправка — дополнение к Конституции США, в которой декларируются права и свободы прессы.
5
«Квадратная бляха» — прозвище полицейских, т. к. у них на ремнях огромные квадратные пряжки.
