Вильям Каунитц - Подозреваемые
— Нормально. У тебя все в порядке?
— В порядке. У меня всегда порядок, когда я работаю. И я догадываюсь, что ты не просто так зашел ко мне.
— Отдел бандитизма сегодня работает?
— Два патруля.
— Слушай, а они очень заняты?
— Энтони, сегодня выходной. Ты что, серьезно?
— Скажи, разве я часто прошу тебя о чем-нибудь?
— Хорошо, они в твоем распоряжении. — Он повернулся на вертящемся кресле и обратился к оператору: — Дайте вызов по 10–2.
Оператор передал сообщение:
— Девяносто третий участок, 10–2 для отдела по борьбе с бандитизмом.
Ответа не было. Оператор вновь повторил вызов. Без толку.
— Да, не то чго в старые добрые времена, Энтони. Когда дежурный офицер вызывал полицейских, они отвечали в мгновение ока. Ох уж эта молодежь. Никакого понятия о дисциплине. — Он снова обратился к оператору: — Давай пошевеливайся.
Оператор передал:
— Тревога, 10–2, отзовитесь.
Ответ пришел немедленно:
— Зона «А» — вызов принят, зона «Б» — вызов принят.
Довольная улыбка заиграла на губах лейтенанта, затем его лицо посерьезнело.
— Как продвигается дело бедного Джо Галлахера?
— Никакой конкретной версии у нас еще нет, но мы прорабатываем различные варианты.
— А есть какая-нибудь связь с двойным убийством сегодня утром?
— Мы еще не уверены. — Скэнлон лукаво взглянул на него. — Ты давно здесь работаешь?
— Тридцать два года.
— Хочешь посвятить этому всю жизнь?
Они рассмеялись.
Двери комнаты открылись, вошли четверо полицейских и остановились у стола. Лейтенант поднялся и спросил их:
— Что, ваша рация не работает?
— Мы вас не слышали, — объяснил старший. На вид ему было не больше двадцати четырех лет.
— Как же вы могли не услышать? Иными словами, у вас сломана рация? Почему я должен так долго ждать? Ну вот что, дорогие мои, даже если вы находитесь за десять тысяч миль отсюда, я был и остаюсь вашим начальником. Так, Фрэзир и Уолш, вы меняете свой пост. Фрэзир — на шестой, а Уолш — на второй. Выполняйте приказ и никуда не отлучайтесь ради вашего же блата. Я буду посылать сержанта с проверкой.
Они попытались возразить, но, увидев ярость на лице старика, быстро удалились.
Оставшиеся двое со страхом ждали, что он скажет в их адрес.
— Завтра вы снова присоединитесь к своим дружкам, а сейчас этот лейтенант даст вам небольшое задание. Когда вы его выполните, зайдите ко мне. Принесете мне большую пиццу с сыром и ветчиной. И что-нибудь запить. Сегодня у меня тяжелый день.
Скэнлон вышел с двумя полицейскими, протянул им фотографию Эдди Хэмила и сказал:
— Через несколько минут из нашего участка выйдет один тип. Я хочу, чтобы вы проследили за ним и сообщили, что он будет делать и с кем встречаться. Особенно меня интересует вот этот мужчина. — Он ткнул пальцем в фотографию Эдди.
— Вы хотите, чтобы мы прижали этого парня? — спросил один из полицейских.
Скэнлон посмотрел на его детское лицо и попытался сохранить строгую мину.
— Просто следите и докладывайте. Больше ничего не надо.
Когда Скэнлон вернулся в дежурку, Хиггинс и ее подопечный ждали его.
— Вы ничего не можете вменить в вину моему клиенту, — возмущенно заявила Хиггинс. — Мой клиент сообщил мне, что его даже не было в автомобиле и что он находился у себя дома.
— Мои детективы говорят совсем другое, советник.
Хиггинс опять принялась совещаться с клиентом.
— Но мы могли бы договориться, — громко сказал Скэнлон.
— Например? — Хиггинс изобразила удивление.
— Насколько я знаю, у вашего клиента очень живописное окружение. В нем есть несколько человек, интересующих нас.
— Как их зовут? — поинтересовался Оскар Мила.
Скэнлон стал перечислять:
— Тони Руссо, Томми Эдмондс, Эдди Хэмил и Фрэнки-бой Сиракуса.
— Что вам от них нужно? — закричал Мила.
— Это уж мое дело.
— Я никогда не слышал ни о ком из них, клянусь! — Мила осенил себя крестным знамением. — Если у вас еще есть вопросы, обратитесь к моему адвокату
Скэнлон повернулся к Мила.
— Вы прекрасно знаете, что находитесь под наблюдением. Сейчас можете быть свободны, но я обещаю вам, что после первого же правонарушения вы вновь окажетесь здесь.
Он посмотрел на Хиггинс, затем перевел взгляд на Мила.
— Идите. Вам повезло, что попался добрый полицейский и такой хороший защитник.
Мила недоверчиво взглянул на Хиггинс.
— Все в порядке. Идемте.
Мила поднялся с кресла и пожал руку Хиггинс со словами:
— Благодарю вас, миссис Уэйд.
Он ушел, а Хиггинс улыбнулась Скэнлону.
— Вы не хотите, чтобы я проследила за ним?
— Этим займутся другие. Составь рапорт об аресте. И укажи, что арест был произведен в связи с заменой номеров на машине и в соответствии с пунктом 140/20 инструкции.
Двое полицейских незаметно следовали за Мила. Он вернулся к себе на Тридцатую авеню. Через два часа вышел из квартиры, сел в свою машину и поехал в Манхэттен. Там он встретился с каким-то типом, они поговорили несколько минут, простились, после чего Мила сел в машину и уехал. Человеком, с которым он встречался, был Эдди Хэмил. После отъезда Мила Хэмил поймал такси и был таков. Полицейские вошли в дом и выяснили у привратника, что Эдди Хэмил живет на пятом этаже. Они доложили обо всем Скэнлону, и тот разрешил им вернуться в участок.
— Поедем к нему на квартиру? — спросил Броуди.
— Его сейчас нет. Мы возьмем его, когда будем наверняка знать, что он дома.
Глава 12
Обеденный зал у Винсента был набит завсегдатаями. Между яркими банкетками ходил скрипач. Официант подкатил к Скэнлону и Салли де Несто черную доску с меню.
Она улыбнулась официанту и заказала скампи в соусе гратикола. Скэнлон попросил ред снеппер аль ферри.
— Заказать бутылку вина?
— Я не пью, помнишь?
— Извини, я забыл.
Пока они говорили, Скэнлон заметил, как веснушки разбегались по ее носу, а губы растягивались в неровную линию, когда она улыбалась.
На ней были широкие белые брюки, небесно-голубая блузка, белые босоножки; золотые браслеты на тонких запястьях и золотые клипсы на ушах. Любуясь ее стройной фигурой, он спросил:
— Ты когда-нибудь пробовала работать моделью?
— Я думала об этом, когда впервые попала в Нью-Йорк.
— И что?
— Растолстела.
— Вот как? У тебя и унции жира не наберется.
Она похлопала себя по бедрам.
— Все, что я съедаю, накапливается здесь.
Он покачал головой и недоверчиво улыбнулся.
— Где ты росла?
— Я родилась в Пискэтэвее. Это в Нью-Джерси. Там и училась. Там и поныне живут мои родные. Есть еще вопросы?
— Да. Ты когда-нибудь была замужем?
Он наступил на больную мозоль. Салли опустила глаза, ее длинные пальцы скользили по кромке стакана.
— Чего ты от меня добиваешься?
Ему стало неловко.
— Дружбы.
Она внимательно посмотрела на Скэнлона. Взгляд остановился на его губах.
— Ты проявлял ко мне только профессиональный интерес. А сейчас приглашаешь меня на ужин, интересуешься моей личной жизнью. Девушки моей профессии настораживаются, когда клиент начинает говорить лишнее.
— Может быть, я влюблюсь в тебя.
Ее взгляд сделался враждебным.
— Пожалуйста, не издевайся. У меня тоже есть чувства.
Он почувствовал, как у него начинают гореть уши.
— Извини… По правде сказать, я только хотел увидеть тебя, быть с тобой. Не знаю почему.
Эта внезапная искренность удивила его самого.
Ее голос зазвучал мягче.
— У меня есть и другие клиенты-инвалиды. Я понимаю их одиночество и особые потребности. Но тебя я не могу понять до конца. Твой недуг не так уж страшен. — Она подалась вперед и мягко спросила: — Итак, почему я? Почему не постоянная подруга или даже жена?
Скэнлон отвел глаза.
— Потому, что я могу только с проститутками. — Он покачал головой. — Не могу поверить, что я сказал тебе это.
Она понизила голос.
— Ты был бы удивлен, услышав, что люди говорят мне. — Салли поднесла стакан воды к губам и посмотрела на него. — Ты хочешь поговорить об этом? Я очень хороший слушатель.
Его взгляд блуждал по залу.
На кухне кто-то уронил поднос. До них доносился веселый шум из других залов ресторана. Пробка с громким хлопком вылетела из бутылки шампанского. Официант стоял рядом и перекладывал салат в деревянную миску.
Она отбросила волосы с лица, ожидая начала рассказа. Официант подошел к столу, расставил закуску, разлил вино и ушел.
Молчание затягивалось.
Скэнлон взял свою вилку и подцепил кусочек масла.
— Это началось, когда я потерял ногу…
Он рассказывал. Они ковырялись вилками в еде. Слова легко слетали с его губ. Когда официант вернулся со вторым блюдом, Скэнлон все еще продолжал говорить. Он умолк, ожидая, пока официант сменит тарелки и удалится, потом отпил глоток вина.
