Андрей Кивинов - Контрснайпер
Вздохнув, Катя сняла с пояса дубинку, секунды три-четыре о чем-то поразмышляла, еще раз взглянула на наставника и вдруг, совершенно неожиданно, рявкнула:
— Встать, чмо зеленое! И быстро в машину, пока не урыли!!! Че, не понял?!!
Елагин чуть не выронил приготовленные наручники. Это ее Чехов так научил?
Удар дубинкой по толстой заднице не заставил себя ждать. Правда, вышел он каким-то формальным, не от души, не от чистого сердца. Но ничего, это с годами придет.
На сей раз пьяный отреагировал. Громадной ручищей ухватил дубинку, резко повернул, вырвал из рук Никулиной и небрежно отшвырнул в угол.
— Я с женщинами не воюю, — расплылся он в улыбке, чуть приподнялся и снова приник к минералке, как младенец к груди кормилицы. — Это неправильно… Хвала Дионису…
— Вам в машину надо… — сменила тактику практикантка. — Пройдемте… Пожалуйста!
— Шампанского будешь?
— Какого шампанского?.. Нет, спасибо.
— Зря, — констатировал нарушитель общественного порядка, отставил бутылку и вернулся в исходное положение.
Катя повернулась к Елагину и беспомощно захлопала ресницами, но не взлетела. Пистолет ей еще не полагался.
— Потому что действовала не по инструкции, — снова вошел в роль наставника Сергей. — Задержанного прежде всего полагается — что?.. Вежливо досмотреть. Вдруг у него с собой ядерный фугас? А ты — по нему дубинкой… Не забудь ее, кстати… Ну-ка!
Он отодвинул помощницу в сторону и, присев возле пьяного, аккуратно развернул его лицом вверх. Тот и не думал противиться, даже послушно приподнял руки, позволив ощупать карманы. Воспользовавшись моментом, Марина высвободила ногу и отодвинулась на безопасное расстояние.
В карманах лежащего не оказалось ничего, кроме кошелька.
— Возьмите. — Елагин протянул кошелек Марине. — Пусть лучше у вас похранится. У нас люди хорошие, но зарплата у них плохая.
Взгляд Сергея скользнул по изящной фигурке и остановился на тапочках.
— Ух ты, какие симпатяги! Не кусаются?
— Если дразнить — могут, — улыбнулась Марина и, опустив глаза, пояснила: — Ноги за сутки устают в туфлях, вот и беру с собой этих зверушек.
— Правильно. Дома они заскучают. Я бы на их месте тосковал страшно… А погладить можно?
— Попробуй.
Елагин нагнулся и коснулся левой собачки.
— Гав! — Собачка дернулась вперед.
— Да это ж собаки-убийцы… А выглядят ручными. Вернее, ножными.
— Серега, время! — поторопил водитель.
— Да, — вздохнул тот. — Ужин — это святое.
Сергей почесал переносицу, оценивая габариты нарушителя. Затем ухватил дебошира под мышки и попробовал приподнять.
Н-да… Что бы там Ломоносов ни говорил про сохранение массы, а пьяный — он почему-то всегда вдвое тяжелей трезвого. И плевать ему на Ломоносова с Ньютоном в придачу.
— Только не бейте, — спокойно изрек пришелец, не открывая глаз. — Буду вынужден ответить.
— А нести-то тебя можно? — дружелюбно поинтересовался Сергей.
— Нести?.. Нести можно, — великодушно разрешил нарушитель общественного порядка.
— Вот и славненько. Значит, так: Витек — за правую ногу, Катя — за левую… Готовы? И-и-и… взяли!
Сергей хотел продемонстрировать гостиничным барышням, особенно Марине, доблесть и силу. И умение решать проблемы, даже крупногабаритные. Но сценарий подпортила молодая практикантка. Слабое звено. Если водитель, обремененный опытом общения с жертвами бога Диониса, привычно ухватился за отворот брюк, то Никулина, впервые брошенная на амбразуру, взялась за кроссовку. Стоило оторвать тело от пола, как левая нога лежащего тут же выскользнула из обувки, громко стукнувшись пяткой об пол.
— Ай! — испуганно вскрикнула Катя, отскочив в сторону и отбрасывая кроссовку, словно та была из тротила.
— Тьфу! — с досадой сплюнул водитель. Он всегда искренне полагал, что бабам в милиции — не место. Хотя регулярно пасся в кабинете у молодой дознавательницы.
— Старик… — улыбнулся здоровяк, приоткрыв глаза и увидев над собой Елагина. — Давай споем? За спецназ! Я — свой…
— А тут все свои, — заметил Сергей, бережно, словно мешок с первосортной картошкой, опуская нарушителя на пол. — Лагерь — наша большая семья.
Да, задачка… Практикантка, ясное дело, не помощник, а как раз наоборот — балласт. Красавицы с ресепшен — не в счет. Швейцар — тоже. Мараться не станет, по роже видно. А без посторонней помощи они вдвоем с Поздняковым такого борова до машины точно не донесут. Не волочь же человека по асфальту за ноги, как быка с арены. В принципе можно, но тут наверняка камеры слежения. Завтра же на весь Интернет прославишься.
Блудливая мысль блуждала в поисках решения, а взгляд метался, выискивая подходящий предмет. И он нашелся. В углу, за колонной. Самое то, что надо. Тележка для перевозки багажа.
— Наши усилия — ваш транспорт. Позволите? — спросил он у Марины, подкатывая тележку к борову.
— Только с возвратом, — кивнула та, очевидно имея в виду тележку, а не борова.
— Вообще-то не положено, — встрепенулся швейцар, до той поры флегматично наблюдавший за происходящим.
— Не переживай, сейчас положим, — успокоил Сергей, подмигнув Марине и примеряясь к пьяному клиенту. — Взяли, Витек!
После нескольких попыток они водрузили наконец товарища на тележку, напялили ему соскочившую кроссовку и двинулись к выходу. Швейцар лениво открыл перед ними дверь.
— Спасибо. Только извини, баранки закончились, — обрадовал Елагин, — так что без чаевых.
Марина засмеялась.
— С госструктур не беру, — угрюмо парировал швейцар.
Елагин с Поздняковым не без труда спустили тележку по крутому пандусу, распугав задремавших голубей. При этом ни разу не матюгнувшись. Катя хоть и в погонах, но все же дама. Она семенила за наставником, пытаясь помочь если не физически, то хотя бы поддержать морально — добрым словом и вымученной улыбкой. Понимала, что толку от нее никакого, но и обузой быть не хотела.
Рядом с милицейской машиной виновник торжества заметно оживился.
— Боевая тревога?
— Она самая, — мрачно подтвердил водитель, распахивая заднюю дверцу. — По машинам!
Вакх, не вставая с тележки, протянул руки, ухватился за металлическую скобу, а затем с неожиданным для его комплекции и состояния проворством втянул свое тело в «собачник». «Уазик», страдальчески скрипнув рессорами, просел на задний мост. Поздняков усмехнулся, захлопнул дверь и повернулся к Сергею:
— Чего стоим? Кого ждем?
— Инвентарь вернуть надо…
Когда страсти улеглись, Марина вернулась к цветам. А Наталья — к разговору о личной жизни.
— По-моему, этот сержант — подходящий вариант.
— Почему вдруг? — поливая свисавший со шкафа шикарный аспарагус, спросила напарница.
— Я же видела, как он на тебя пялился. И не в первый раз. Он еще раньше на тебя глаз положил.
— И что с того? На нас кто только не пялится.
— Помнишь, на той неделе драка была у входа — тогда тоже этот парень приезжал. Все к тебе присматривался. Познакомиться пытался. Сказал, что Серегой зовут.
— Да без разницы мне, как его зовут.
— Наумова. Лови момент.
— Какой момент?
— Тот самый… А вот, между прочим, и он. Лёгок на помине!
Елагин закатил в холл тележку и подмигнул Марине.
— Вот, возвращаю. Куда прикажете?
— Туда, откуда взяли, — кокетливо откликнулась Наталья и, понизив голос, прошептала: — Давай, не теряйся. Чувак конкретный. Да и внешне не урод. Типичный альфа-самец.
— Сама разберусь! — прошептала Марина.
— Ты уже однажды разобралась. Теперь слушай, что старшие говорят.
Елагин, словно расслышав разговор или прочитав по губкам, простодушно поинтересовался:
— Девчонки, вы, случайно, не обо мне?
— Представьте, Сереженька, именно о вас! — моментально откликнулась Наталья. — Марина как раз говорила, что неплохо бы номер вашего мобильного попросить. У нас тут по вечерам всякое происходит, а по ноль-два, сами знаете, не дождешься.
— Почему ж не попросит?
— Стесняется.
— А стесняться не надо. Звоните, конечно! И не только по службе, между прочим. Мы оказываем экстренную помощь при решении любых проблем, кроме материальных. Особенно симпатичным девушкам.
Девушка в тапочках ему определенно нравилась, только он не знал, как к ней подкатить. И вот подкатил. Тележку.
Он продиктовал номер. Наталья записала и демонстративно протянула листок Марине. Та, отчего-то смутившись, взяла листок и сунула его в карман блузки.
Сергей по-альфа-самцовски улыбнулся и вышел, покуда уровень тестостерона не превысил предельно допустимые нормы.
Стоило «уазику» тронуться, как восхвалитель Диониса, затихарившийся было в «собачнике», начал проявлять признаки беспокойства. Он заерзал по лавке, пытаясь выглянуть наружу, а когда не получилось, деликатно забарабанил в стенку:
