Любовь по контракту, или Игра ума - Тихонова Карина

Нет, Валентину Ивановну мы оставим на закуску. А между ней и Маринкой втиснем подружку Юли по работе, Верочку Астратянц. Пускай расскажет о том, что отношения между Юлькой и Вацлавом были нормальными вплоть до последнего дня. То есть, что убийство было спонтанным, а не запланированным.

Конечно, обвинение может задать парочку ехидных вопросов по поводу взаимоотношений Вацлава с его клиентками... А может и не задать. Женщины они известные, многие защищены могущественными мужьями, которым подобные откровения могут сильно не понравиться. Но если все же зададут...

Что ж, Верочка ответит то, что ответила мне. Юлька все знала, но надеялась, по молодости и глупости, перевоспитать старого кобеля. Наивная.

Я снова откинулся на спинку дивана, взял чашку с остывшим чаем и залпом выпил. На бумажке все смотрелось неплохо. Осталась сущая ерунда: написать пару десятков возможных сценариев и хорошенько продумать вопросы к свидетелям. А также предусмотреть возможные ответы.

Зазвонил городской телефон, и я, не глядя, нашарил на столе трубку:

– Да!

– Привет.

– Маруся...

Я подскочил с дивана и прошелся по комнате.

– Как я рад тебя слышать! А почему не звонишь на мобильник?

– Чтобы не наговаривать...

– Ты моя экономная, – похвалил я.

– Я такая, – подтвердила она. – Я уезжала на пару часов, и мне передали, что ты меня искал.

– А куда ты ездила? – спросил я, не сдержавшись.

– У меня была деловая встреча в городе.

– А-а-а, – подчеркнуто сдержанно протянул я. Маринка засмеялась.

– По поводу продажи фонда, – снизошла она к моим страданиям.

– С Эриком?

– Эрик – не единственный претендент, а только один из многих, – устало ответила она. – Никита, нельзя быть таким ревнивым.

– Нельзя, – согласился я. – Ты почему не завтракала?

– Я проспала.

– Ну, хоть пообедала?

– Пообедала, успокойся. Чем занимаешься?

– Тем, за что ты мне деньги платишь, – ответил я веско. – Работаю над делом Барзиной.

– Ну-ну, – поощрила Маруська.

– А ты чем занята?

Она пошуршала бумагами.

– Слышишь?

– Слышу. Но не вижу.

– Мышиная возня, – ответила Маринка. – Подбиваем с моим финансовым директором итоги месяца.

– Слышал, он у тебя очень компетентный, – заметил я.

– Очень. Хочешь познакомиться?

– Боже упаси! – поспешно отказался я. – Верю на слово.

Маринка помолчала, потом нерешительно спросила:

– Ты нашел мое послание?

– Нашел, – ответил я, чувствуя, как очень быстро застучало сердце. – Вслух не повторишь? А то я забыл, что там написано...

– Я тебя люблю, – сказала Маринка нежно, не понижая голоса.

Я засмеялся от удовольствия.

– Ты что, одна в кабинете?

– Нет, с финансовым директором, – ответила моя ненаглядная, и я услышал невдалеке сдержанное покашливание. – Он сидит напротив меня и делает вид, что поглощен налоговой декларацией.

Мы рассмеялись вместе. Господи, как же я любил ее!

– Муська, я тебя так люблю...

– Как?

– До полного безумия. Хочу к тебе.

– Дэн уже вернулся?

– Еще нет. Он раньше десяти не появляется. И то, после второго штрафного предупреждения. Ты еще долго работать будешь?

– А что? – ответила она вопросом.

– Может, я тебя заберу, и мы поедем поужинаем?

– Не сегодня, любимый, – отказала Маринка решительно, но я все равно воспарил до небес. «Любимый»!

– Тогда завтра?

– Не знаю. Может быть. Давай созвонимся.

– Давай.

Я замолчал, слушая, как она дышит в трубку.

– Маруся...

– Ау...

– Я тебя люблю, – повторил я старую формулу, не найдя новых слов, чтобы выразить свои чувства. – Я позвоню вечером?

– Конечно.

– Целую.

– Аналогично, – ответила она корректно, очевидно, чтобы больше не смущать своего компетентного подчиненного.

Я положил трубку и лениво потянулся. На душе была такая благодать, что и описать невозможно. Стоило Маринке сказать пару слов, и мое настроение либо безвозвратно портилось, либо становилось устойчиво солнечным. Все-таки нельзя попадать в такую зависимость от другого человека. Но что я мог поделать? Уже попал!

Я отложил свои записи, решив продолжить утром, на свежую голову. Часы показывали половину седьмого, когда неожиданно открылась входная дверь, и в квартиру ввалился Дэн. Я встал и пошел ему навстречу.

– Привет па! – сказал он жизнерадостно.

– Здорово! – ответил я, Внимательно изучая сына. – Как повеселились?

– Нормально...

Он плюхнул рюкзак на пол в прихожей и, немного потоптавшись, вылез из кроссовок.

– Что нового в институте?

– Получил четверку на семинаре, – сообщил сын. – По истории экономики.

– Что же до пятерки не дотянул? – укорил я его.

– Да у нас препод ненормальный, – ответил Дэн. Пошел к холодильнику и распахнул дверцу.

– В каком смысле?

– Любит быть лучом света в темном царстве... Понимаешь, он задает вопросы, но ему не нравится, когда на них кто-то отвечает... Отвечать он любит сам.

Я вздохнул. Самобытная теория, как сказал сегодня Виталий Иванович.

– Ты голодный?

– Угу, – ответил сын, запихивая в рот кусок колбасы. Покопошился в хлебнице и разочарованно протянул:

– Господи, да ему сто лет...

– Извини, совсем забыл про хлеб, – покаялся я.

– Не удивительно, – лукаво ответил Дэн и искоса посмотрел на меня.– Как поживает Марина?

 – Марина поживает хорошо, – ответил я сухо. – Не делай таких многозначительных гримас, тебе не идет. Ты достаточно большой, чтоб понимать некоторые вещи. И сними куртку.

– Я понимаю, – ответил сын, стаскивая с себя мой подарок. – Ты не комплексуй. Она мне понравилась

– Приятно слышать, – сказал я искренне.

– Симпатичная девчонка, – продолжал мой ребенок. – И вроде неглупая.

– Ну, если ты так считаешь... Мать звонила?

– А то!

– И?

Дэн вернулся в кухонный отсек и включил чайник.

– Они через месяц распишутся, – сказал он вполне спокойно.

– Ага!

– Ты чай будешь? – спросил ребенок.

– Наливай...

Мы уселись за барной стойкой и стали ждать, когда закипит вода.

– Какие у нее планы? – спросил я.

– По-моему, никаких.

– В путешествие, значит, не собираются...

– Не знаю. Мать ничего такого не говорила.

– Мне быть на бракосочетании или лучше не надо?

Дэн пожал плечами и достал чашки.

– Она тебе сама скажет, я не спрашивал.

– Не бери чистую посуду, моя на столике, – машинально поправил я сына. Он безропотно вернул одну чашку на место и сходил за моей.

– Пап, мне нужно с тобой серьезно поговорить.

– Валяй, – ответил я, настораживаясь.

Дэн разлил кипяток и брякнул в чашки два пакетика. Он долго собирался с мыслями, и меня начало одолевать беспокойство. Ребенок? Долги? Наркотики? В общем, стандартный набор родительских ужастиков.

– Не молчи, умоляю, – не выдержал я, наконец. – Маша беременна?

Дэн посмотрел на меня, широко раскрыв глаза, и расхохотался. У меня немного отлегло от сердца.

– Пап, ты чего?

– Ты деньги должен? – нервно продолжил я. Дэн рассердился.

– Ты просто представить себе не можешь безденежной проблемы, – сказал он злобно.

– Что ж это за проблема, если она гроша ломаного не стоит? – риторически ответил я, переиначив фразу, одного из моих любимейших литературных персонажей. – Ну, говори, не томи...

Дэн в нерешительности почесал кончик носа. Мой жест. В последнее время я часто ловил у него движения и мимику, передавшуюся по наследству от меня. Это было одновременно и смешно, и трогательно.

– Пап, – начал сын, наконец, – мы с Машей решили жить вместе. Успокойся! Она не беременна, и в загс мы не торопимся! – поспешно предупредил он, заметив мое нервное движение.

– Так, – только и смог сказать я.

– Прости, конечно, что я тебя поставил перед фактом, но мы совсем недавно это решили.

– Так, – повторил я тупо.