Любовь по контракту, или Игра ума - Тихонова Карина

– Ну, спасибо!

– Не за что.

Снова наступило неловкое молчание. Я вдруг понял, куда клонится разговор и для чего понадобилось мое присутствие. По телу медленно поползли холодные мурашки, но я молчал, ожидая вопроса.

– Кит, ты хорошо знаешь свою девушку? – наконец спросил Симка, не глядя мне в глаза. Вот оно. Приехали.

– А ты свою? – парировал я яростно.

Симка помолчал и неуверенно сказал:

– Не кипятись. Это только предположение.

– Пошел ты!..

Симка не обиделся. Он сосредоточенно хмурился, приподняв ноги и сравнивая их.

– Если уж мы перешли на личности, то почему не допустить, что это была Сенькина инициатива? – спросил я, забывая о тормозах. – Влюбленная женщина способна на многое. Может, Эрик ее попросил?..

Симка тяжело вздохнул.

– Я был бы счастлив, если б он ее попросил о подобной услуге.

– Почему?

– Она тогда сразу поймет, что интересует этого козла. А если поймет, то бросит его немедленно и пошлет по определенному адресу из трех букв. Нет, такой глупости он не сделает...

– Ты таскаешь в дом кучу своих шутов! – почти закричал я. – Почему не они? Почему Маринка?

Собеседники переглянулись.

– Никто не говорит, что это сделала она, – неловко вступил в беседу начальник охраны. – Все, кто был приглашен на День рождения, находятся в равном положении. Гостевой туалет расположен в этом крыле квартиры, и практически все приглашенные хотя бы раз им воспользовались. Так что под подозрением абсолютно все. Кроме Максима, Ксении и вас.

– И Маринки!

Мне ответил начальник охраны.

– Мы не говорим, что она непорядочный человек. Просто бывают обстоятельства, когда даже порядочный человек вынужден прибегать к непорядочным средствам....

– Не бывает таких обстоятельств! – оборвал его я убежденно. – Не может порядочный человек утром быть порядочным, а вечером – нет. Человек или порядочен, или мерзавец. Третьего не дано.

Наступило неловкое молчание. Наконец Виталий Иванович откашлялся и заметил:

– Самобытная теория...

Симка мрачно промолчал.

Я поднялся с кресла и сказал, ни к кому не обращаясь.

– Делайте, что хотите. Проверяйте, как хотите. Я умываю руки.

Повернулся и пошел к двери.

– Никита! – слабым голосом позвал Максим, впервые за много лет назвав меня полным именем.

Но я даже не оглянулся.

Я приехал домой, швырнул портфель на диван и сел на стул в кухонном отсеке. Мысли, одна нелепей другой, бились в черепную коробку, как стая летучих мышей на чердаке.

Немного посидев, я решил все же переодеться и попытаться сосредоточиться на деле Юли Барзиной. Пошел в спальню, разделся и влез под горячий душ. Вода освежила и успокоила меня. Я насухо вытерся большим банным полотенцем, надел старые джинсы с не менее старой майкой и пошел обедать.

В холодильнике была масса продуктов, но готовить у меня не было никакого настроения. Поэтому я решил ограничиться сосисками и чаем с бутербродами. Поставил на огонь кастрюльку с водой и принялся сосредоточенно мыть овощи, запрещая себе думать о том, что услышал. Абсурд и свинство. Абсурд потому, что не могла Маринка быть замешана в таком деле. А свинство потому, что Симка позволил себе большую наглость, заподозрив мою девушку в шпионаже. Так, хватит! Обещал же не думать об этом!

Я швырнул в кастрюлю с водой пару сосисок и принес с журнального столика телефон. Уменьшил огонь, уселся за барную стойку и набрал Маринкин номер.

– Приемная фонда «Целитель», добрый день, – с заученной вежливостью произнесла секретарша.

– Здравствуйте. Соедините меня с Мариной Анатольевной, – отрывисто попросил я.

– Извините, Никита Сергеевич, ее нет...

Дама безошибочно определяла мой голос, но сейчас мне это не польстило.

– А когда она вернется?

– Не могу сказать, – с некоторым замешательством ответила секретарша.

– Но она была сегодня? – не удержался я от проверки.

– Да, конечно! Она уехала часа полтора назад. Просила записывать всех на завтра.

– Значит, не вернется?

– Нет, почему же... Вернуться Марина Анатольевна может в любое время, просто с посетителями сегодня встречаться не будет.

– Понятно, – ответил я. – Спасибо.

– Всего доброго, – ответила дама.

Я нажал кнопку отбоя и несколько секунд смотрел в одну точку. Не люблю звонить на мобильный. Очень не люблю. Наверное, опасаюсь попасть в дурацкое положение и узнать нечто такое, чего лучше не знать. Я положил трубку, но тут же снова поднял ее и набрал номер Маринкиного мобильника.

– Абонент временно недоступен или находится вне зоны действия сети, – ответил мне холодный автоматический голос. Черт!

Я отшвырнул от себя ни в чем не повинный аппарат. В конце концов, она деловая женщина! У нее множество дел, которые могут решаться вне офиса! Я же, к примеру, не сижу на одном месте, а только и делаю, что разъезжаю по городу. И что? Это повод для ревности?

«И все равно, могла бы позвонить», – шепнул провокатор внутри.

Я встал, выключил конфорку и достал горячие сосиски. Шмякнул их на тарелку, порылся в хлебнице и обнаружил, что забыл купить хлеб. Придется есть черствый.

В полном расстройстве чувств я отломил кусок заржавленной буханки, уселся за стол, подпер висок кулаком и принялся крошить колючий ломоть. Есть расхотелось.

«Надо заняться делом», – подумал я. Если я буду сидеть в позе мыслителя и переваривать свои подозрения и обиды, то могу додуматься до очень многого. Меня весьма обеспокоила новость, которую узнал о себе на пятом жизненном десятке. Оказывается, я был страшно ревнив.

Все отступало на второй план: и работа, и неприятность, в которую вляпался мой приятель, и обида на него за нелепые подозрения близкого мне человека... Сейчас меня мучил только один вопрос: где Марина? Вернее, с кем она?

Если бы мне сказали тремя годами раньше, что я способен впасть в амок из-за женщины, я бы просто посмеялся и забыл такую глупость. Алена была привлекательной девушкой, но мне никогда не приходило в голову мучиться вопросом, где и с кем она проводит время в мое отсутствие.

Позже, когда мы поженились, я ни разу не предъявлял ей глупых претензий. Я был загружен по самые уши, полон озабоченности по поводу того, где заработать деньги, а с рождением Дениса вообще ушел в потусторонний мир хронического недосыпания. Автором домашних разборок почти всегда бывала Алла, меня же ее ревнивые упреки и подозрения сначала смешили, потом стали просто раздражать. Мне казалось, что все это происходит только потому, что я – человек, лишенный блока ревности, а моя жена состоит из него на шестьдесят процентов.

Глупости. Просто я не любил ее настолько, чтобы ревновать.

«Держи себя в руках, – приказал я. – Вспомни, как тебя раздражали разговоры на эту тему, и не повторяй чужих ошибок».

Легко сказать.

Я силой затолкал в себя остывшие сосиски с куском черствого хлеба, заварил чай и перешел к журнальному столу перед домашним кинотеатром. Поставил кружку на деревянную подставку, принес из библиотеки чистые листы бумаги, взял ручку и задумался.

Итак, что мы имеем?

Для начала нужно нарисовать суду портрет Юли Барзиной. Далекий от реализма. Но и не слишком пересаливать: Тата – женщина умная, может запросто почуять фальшь.

Визуально девочка смотрится неплохо. Надо ее немного подкормить, чтобы разгладились морщины под глазами, а лицо перестало напоминать лисью мордочку. Да, пожалуй, она действительно похожа на лисичку. Пикантно, конечно, но в суде лучше не вызывать подобных ассоциаций. Целее будем.

Положительный образ Юли должны нарисовать люди, которых трудно упрекнуть в заинтересованности или неискренности. Например, Валентина Ивановна Головлева, ее бывшая классная дама. Женщина она умная, сдержанная, приятная в общении и к Юльке относится с жалостью. Значит, о своих подозрениях, в которых оказалась права, она, скорее всего, упоминать не будет.