Картер Браун - Том 28. Исчезнувший мертвец. Блондинка. Труп. Прекрасная, бессердечная
Телефон тут же зазвонил снова. Я поднял трубку и сказал:
— Да, сэр, завтра ровно в девять.
Абсолютно несвойственное Лейверсу молчание прервал напряженный голос:
— Лейтенант Уилер?
— Кто это?
— Это Тальбот, сэр. — Голос слегка дрожал. — Я пытаюсь дозвониться до вас уже несколько часов. Мне необходимо немедленно вас повидать!
— Прекрасно, — сказал я и дал ему свой адрес. — Когда вы придете?
— Уже иду, лейтенант!
Он повесил трубку.
Я налил себе еще виски и опять уселся в кресло. Из пяти динамиков, расположенных в комнате, лилась песня «Любовный зов креолки», и мне нечего было больше желать, разве что блондинку. Через десять минут раздался третий звонок. Я угадал голос сразу.
— Эл, — сказала она, — мне ужасно неловко, что все так случилось. Я чуть не умерла. Правда. Не знаю, почему отец вернулся домой. Объяснять ему что-то бесполезно, он просто не будет слушать. Он… он пугает меня. И так всегда — с тех пор, как я себя помню.
— Не беспокойся насчет этого, Рена.
— Но я не могу, Эл. Ты знаешь, твоя близость была так волнующа, и я так и не успела выяснить…
— Это точно, — сказал я.
— Папы нет дома. Он в редакции, и его не будет очень долго. Я в доме одна. Ты не мог бы приехать ко мне, Эл? Дворецкий вышел минут десять тому назад, и не думаю, что он скоро вернется. Мы будем совсем одни, Эл.
— Прости, детка, но это невозможно.
— И ты меня прости. Сегодня утром у меня возникли по отношению к тебе низменные чувства, и если я не удовлетворю их, то наступит депрессия.
— Да, — поторопил я ее. — Ты мне уже рассказывала об этом сегодня утром.
— Почему бы мне к тебе не приехать?
— Замечательно! Тебе понадобится для этого много времени?
— Минут двадцать. Где ты живешь, Эл?
Я дал ей адрес, и она повесила трубку. Было ровно девять часов вечера. Тальбот придет сейчас, Рена — минут через двадцать. В четверть первого у меня еще одно свидание. Похоже, у меня будет веселая ночка!
Я перевернул пластинку и налил себе еще виски. Мне следовало взбодриться. Должно было произойти то, что женщины-романистки называют пикантной ситуацией. Рена приходит ко мне и видит своего дворецкого, изливающего передо мной свою душу. А ведь Рена считает «излияние души» своей монополией.
Прошло десять минут, и раздался звонок в дверь. Я открыл ее, и Тальбот свалился мне прямо на руки. На его куртке сзади виднелось пулевое отверстие, и он не дышал.
Что ж, чем больше трупов, тем меньше подозреваемых.
Глава 8
Я быстро переступил через труп номер три и выбежал из квартиры. Пятью минутами позже я вернулся обратно, а мое дыхание еще где-то догоняло меня. Для меня стало ясно: во-первых, тот, кто убил Тальбота, не находился сейчас в здании; во-вторых, убийца пользовался глушителем; и в-третьих, труп Тальбота все еще находился в моей квартире.
Это меня смущало. У меня никогда не возникало желания коллекционировать трупы. Я оттащил Тальбота за ноги в ванную. И только успел закрыть дверь, как услышал звонок.
Я открыл дверь с пистолетом 38-го калибра в руке. Рена Лэндис взглянула на оружие и моргнула:
— Эл! Никогда не думала, что ты с отклонениями!
Я втянул ее в квартиру и, закрыв дверь, выхватил ее сумочку и быстро перебрал содержимое, но пистолета там не нашел.
— Ты такой импульсивный! — медленно сказала она. — Почему ты схватил сумочку, а не меня?
— У меня кончились сигареты.
Мы прошли в гостиную, и она оценивающе охватила ее взглядом.
— Чудесно, Эл! В этом весь ты!
Я налил два стаканчика виски и протянул один ей. Она с отвращением посмотрела на виски и стаканчик не взяла.
— Алкоголь? — спросила она несколько укоризненным тоном. — Но ведь это же стимулятор, Эл. Мне не нужны искусственные стимуляторы. И потом, разве я недостаточно эмоционально стимулировала тебя сегодня утром?
Она еще раз оглядела комнату, как генерал перед сражением. К моему горлу опять подкатил комок. Я поставил стаканчик с виски на стол. Она была права — кому был нужен этот искусственный стимулятор? Минутой позже ее платье отдыхало там же, где и стаканчики.
Она подошла к кушетке и взглянула на нее.
— Ты можешь выключить музыку, Эл, — сказала она. — Это еще один…
— Искусственный стимулятор, — согласился я.
Когда я, выключив проигрыватель, вернулся к кушетке, она уже лежала на ней. Красные трусики с черными кружевами и лифчик валялись рядом.
Кончик ее языка обвел линию губ.
— Ты помнишь, что я сказала сегодня утром, перед тем как нас… прервали?
— Насчет того, что такие сделки заключаются пятьдесят на пятьдесят? Очень хорошо помню. И сейчас докажу это. — Я придвинулся к ней ближе, но потом остановился. — Еще одна маленькая деталь. Свет, хотя и не яркий, все-таки остается светом. Он тоже относится к числу искусственных стимуляторов?
— Правильное освещение может быть большим благом, — сказала она и повернулась ко мне спиной.
Как сказал один поэт: «Время летело на крыльях наслаждения». Или, может быть, это сказал человек, работающий в рекламном бюро авиакомпании?
Итак, через час десять минут (я проверил по часам) Рена подняла свой наряд и удовлетворенно улыбнулась:
— Где у тебя ванная?
— Когда выйдешь в прихожую, первая дверь справа, — сказал я.
Я выпил оба стаканчика виски и даже успел закурить сигарету, прежде чем услышал ее визг. Она влетела в гостиную. Глаза ее стали больше вдвое, а зрачки закатились под самые веки.
— Эл! — Она почти рыдала. — В твоей ванной мужчина!
— Тальбот, — согласился я.
— Он мертв?
— Верно.
— Ты… ты знал?
— Это случилось как раз перед твоим приходом.
— Но как…
— Кто-то застрелил его, когда я открывал ему дверь. Ты уверена, что не хочешь выпить?
Она уселась рядом со мной на кушетку.
— Держи меня, Эл, — прошептала она. — Я боюсь!
Я обнял ее, и через некоторое время она успокоилась.
— Бедный Тальбот, — сказала она. — Кому понадобилось убивать его?
— Я думал, что тебе. Поэтому и дал тебе обнаружить его труп. Мне была интересна твоя реакция. Но теперь я уверен, что ты испугалась по-настоящему. Ты не знала, что он мертв, пока не увидела его в ванной.
— Эл! Временами ты просто…
— Полицейский, — согласился я. — Ты не можешь предположить, кто мог застрелить его?
— Конечно нет, — с упреком сказала она. — Что я могу знать о личной жизни дворецкого?
— Ты хочешь сказать, что была хозяйкой, а он слугой и больше ты о нем ничего не знаешь?
— Единственное, что мне известно, — он шантажировал садовника и спал с кухаркой.
— Он позвонил мне и сказал, что ему нужно немедленно меня видеть. Очевидно, у него были очень важные для меня сведения, настолько важные, что его убрали до того, как он успел их сообщить.
— Я не знаю, что он мог тебе рассказать. Тальбот никогда не выдал бы секретов… — она искоса посмотрела на меня, — он был преданным слугой.
Я решил, что если я скажу ей правду, даже не всю, то вдруг что-то узнаю.
— Тальбота преследовали. Я предупредил его, что, если он не расскажет мне все, что творится в вашем доме, я могу заинтересовать кое-чем конкурентов «Трибьюн».
— Что ты имеешь в виду? — шепотом спросила она.
— Тальбот был довольно привлекательным. Я бы сказал, что у него были все шансы на то, чтобы ты испробовала на нем свои низменные реакции. Может быть, ты даже нашла его эмоционально стимулирующим?
Она скинула мою руку со своего плеча и дала мне пощечину.
— Я предоставил ему выбор, — продолжал я. — Или он увидится со мной, или ему придется говорить с газетчиками. Он позвонил мне и сказал, что придет ко мне. Это ведь о чем-то говорит, как ты думаешь?
Извиваясь всем телом, она быстро влезла в свою одежду и с треском застегнула «молнию».
— Папа был прав насчет тебя! — прошипела она. — Ты просто негодяй! Отвратительный негодяй, который соблазняет молодых и…
— Невинных? — Я слегка приподнял брови.
— Я все расскажу отцу! — Она даже задохнулась. — Я прослежу за тем, чтобы он сделал так, что ты пожалеешь, что вообще родился! Я…
— И естественно, ты ему скажешь, как это произошло и где.
— Я же сказала, что ты негодяй, — проговорила она дрожащим голосом.
— Негодяй Уилер, — согласился я. — А все-таки что же происходит в вашем доме?
— Папа и Джон всегда были не в ладах, — сказала она. — Думаю, что в основном это была вина моего отца. Он попрекал Джона, попрекал нас обоих. Джон потерял ко всему интерес, когда еще учился в колледже, а когда его выгнали и он вернулся домой, то просто убивал время.
— Пока твой отец не выгнал его из дома. Почему?
— Я не знаю, в чем там было дело. Потом Джон ушел, и я его больше не видела, хотя не могу сказать, что мне его недоставало.
