Вильям Каунитц - Месть Клеопатры
Она увидела отца в кресле-каталке посреди небольшой лужайки возле его апартаментов. Он с отсутствующим видом смотрел в пространство. Сиделка, в джинсах, тапочках и голубой хлопчатобумажной блузке, сидела в шезлонге возле старика и читала дешевую книгу в бумажном переплете.
— Как мой отец?
Сиделка захлопнула книгу и вскочила на ноги:
— Без изменений.
Ее явно удивил неожиданный визит дочери старика.
— Оставьте нас ненадолго, — распорядилась Юдит. Потом добавила: — Я плачу вам куда больше, чем положено по таксе, и поэтому вправе рассчитывать на то, что вы будете, выходя на работу, одеваться с большим вкусом. Моему отцу нравится, когда его окружают хорошо одетые люди.
Опытная сиделка, обладающая соответствующей лицензией, открыла было рот, собираясь возразить, но Юдит не дала ей сказать ни слова.
— Если у вас проблемы с гардеробом, сообщите мне, и я подышу вам замену.
— Никаких проблем, мисс Стерн, — поспешно уверила ее сиделка и пошла прочь по тропе. При нынешнем режиме экономии даже сиделкам непросто трудоустроиться.
Юдит нежно поглядела в жалкие глаза старика. Ей было трудно поверить, что он некогда был высоким, красивым и сильным человеком, которого она так любила в детстве. Как же ухитрился ее отец превратиться в такого сморчка с коричневыми пятнами на обеих щеках и с бессильно трясущимися руками? Неужели это и впрямь ее отец? Неужели это и впрямь человек, сумевший превратить «Купальные принадлежности Г. Стерна» из жалкой лавчонки в одну из самых крупных систем конфекциона во всей стране?
Юдит достала из сумочки носовой платок и стерла с отцовского рта застрявшие там крошки. Затем вынула миниатюрные ножницы и принялась выстригать ему волосы в ноздрях и в ушах.
Покончив с этим, она подсела к отцу, взяла его бесчувственную руку в свою, поцеловала ее.
— Я люблю тебя, папа. Я навсегда запомнила, как ты брал меня на колени, когда я была маленькой, и рассказывал мне о том, какая я хорошенькая и умненькая. Я помню секретные игры, в которые мы с тобой играли. — В голосе ее внезапно послышался холодок. — Ты разбил мое сердце, когда ввел в семейный бизнес Сола и Джея и отказался ввести меня. Я всегда была умнее обоих братьев. Когда умерла мама, я только того и ждала, что ты придешь ко мне и предложишь наконец-то заняться семейным бизнесом. — Ее голос дрогнул. Она посмотрела на черного дрозда, усевшегося на ветку золотистого тополя, и вернулась мыслями в настоящее. — А я в своем бизнесе создала себе целое состояние. Вот так-то, папа. Жаль, что тебя доконал этот чертов Альцгеймер. Ты бы наверняка гордился мною. Я уверена, ты гордился бы мною…
Когда мягкий голос дочери зазвучал рядом со стариком, его губы задрожали, словно он силился, но не мог что-то произнести. В его, как всегда, бессмысленном взгляде скользнула тень узнавания.
— Аххх… Аххх… Аххх… — захрипел он.
Юдит подсела поближе.
— В чем дело, папа? Объясни мне!
— Аххх… Аххх… Марта, хоть на этот раз выпотроши курицу как следует.
— Я тебе не твоя служанка драная! — заорала Юдит.
Но было уже поздно. Старик вернулся в полную лишь отголосками пустоту, в который пребывал уже долго.
Глава 22
Остров Томаса Кая представлял собой изящно изогнутую в форме гарпуна полоску земли длиной в пять миль. Наряду с семьюстами другими, остров Томаса Кая принадлежал к Багамскому архипелагу и находился на расстоянии ста пятидесяти шести миль к северо-востоку от Майами, штат Флорида. Бетонная взлетно-посадочная полоса длиной в пять тысяч футов пролегала по местности, очищенной от бурной лесной и морской растительности, которой был так богат остров. На западном берегу острова раскинулась трехмильная полоса золотистого песка, огибавшая небольшую лагуну, которая называлась Пиратской бухтой. Здесь стояли на якоре быстроходные моторки, двухместные катера и довольно внушительные боты, снабженные мотором в триста лошадиных сил.
Чи-Чи Моралес практически приобрел этот остров пять лет назад, воспользовавшись услугами подставных офшорных компаний. И сразу же после этого остров Томаса Кая превратился в опорную базу по доставке наркотиков в США. Ночью на пляже несли патрульную службу питбуль-терьеры и доберманы, не говоря уже об их хозяевах; вдобавок к этому, по всему периметру острова ежечасно проезжали джипы, оснащенные станковыми пулеметами. В центре острова была воздвигнута коммуникационная башня, оснащенная, наряду с прочим, и новейшими навигационными антеннами; сложный радар, прежде принадлежавший вооруженным силам СССР, контролировал своими лучами небо и море. Шесть блочных бараков, со своим контрольно-пропускным пунктом каждый, стояли на восточном берегу; камуфляжная облицовка скрывала массивные бетонные сооружения на западной оконечности острова: здесь был дислоцирован воздушный флот синдиката, состоящий из небольших реактивных и двухмоторных турбо-пропеллерных самолетов.
Алехандро, в шортах цвета хаки, в расстегнутой хлопчатобумажной рубашке с короткими рукавами и в офицерской фуражке, находясь в одном из ангаров к югу от взлетно-посадочной полосы, стоял на коленях и упаковывал набитый пакетами с героином рюкзак в «багажное отделение» системы доставки «Парапойнт». Чи-Чи, Писсаро и Юдит, стоя рядом, наблюдали за его стараниями. На полу перед ним в ряд были разложены еще девять парашютов, целый штабель туго набитых четырехкилограммовых пакетов с «золотом Клеопатры» и девять пока еще пустых рюкзаков.
На острове Томаса Кая, выжженном солнцем, было одиннадцать утра. Понедельник. Алехандро закончил накануне последнее выступление в «Энвиромане» в пятом часу утра. Он поднялся в баре на балкон, чтобы пожаловаться Моралесу на то, какую трепку ему задали в Мексике Писсаро и Барриос, — но, едва очутившись на балконе, увидел Писсаро в компании темноволосой, похожей на статуэтку женщины с маленькой дорожной сумкой через плечо и решил подойти к ним. Парочка молча остановилась у столика, за которым сидел Чи-Чи и к которому, стремясь перехватить ее, подошел и сам Алехандро. На лице у Писсаро была натянутая улыбка. Чи-Чи допил шампанское, отставил бокал и, поглядев на Алехандро, сказал:
— Нам всем предстоит небольшое путешествие.
Алехандро на мгновение перехватил взгляд незнакомки, а затем, совершенно сознательно, рассмотрел ее, раздевая глазами, сверху донизу. При этом он обратил внимание на чрезвычайно полные алые губы и глубокий загар.
— Меня зовут Юдит, — сказала она хрипловатым голосом. — Мы с Гектором свозим тебя домой, чтобы ты сложил вещи.
Встав с колен, Алехандро заметил, что Юдит наблюдает за ним. Отправляясь за очередным рюкзаком, он успел перехватить ее взгляд. Раскрыв рюкзак, он принялся заполнять его пакетами с героином, беря их при этом по одному из штабеля. Занимаясь этим, он внимательно рассматривал швы, пытаясь выяснить, в состоянии ли он сам обнаружить панели с двойным дном, в которых упрятаны передатчики размером с плоскую кредитную карточку и крошечные батареи, на которых они работают. Каждый раз, когда ему это не удавалось, у него становилось немного легче на душе. Просовывая руку в рюкзак с очередным пакетом героина, он проводил рукой в поисках спрятанных в нем диодов — и не находил ничего. Набив рюкзак до отказа, он сложил накладные крылышки и соединил их «молнией». Затем установил скрепу, которая понадобится ему позже. После чего протянул руку с раскрытой ладонью Писсаро, который вложил в нее зажим, извлеченный из тряпичной сумки. Алехандро соединил скрепу с зажимом, следя за тем, чтобы не перепутались швы и складки.
Через сорок шесть минут Алехандро, подняв голову, посмотрел на Моралеса:
— Этот был последним.
Юдит, в сандалиях, белых шортах, бежевой хлопчатобумажной блузке, оставлявшей плоский живот обнаженным, поглядела на Алехандро в упор:
— А ты проверил систему поиска в каждом их этих черных ящиков?
Алехандро обратил внимание на то, что Чи-Чи Моралес держится как бы безучастным наблюдателем, предоставляя Юдит исполнять сольную партию. «Интересно, как эта дамочка вписывается в общую схему? — промелькнуло у него в голове. — То она ведет себя как рабочая лошадь, а через секунду держится как царица».
Посмотрев на нее, он ответил:
— Я проверил каждую никелево-кадмиевую батарею, все приемники, все схемы и оба устройства, с помощью которых осуществляется доставка. Я также проследил за тем, чтобы все радиооборудование было настроено на одну длину волны.
— А как насчет парашютов? Ты их тоже проверил?
— Проверил? — вознегодовал Алехандро. — Да я собственноручно уложил каждый. — Он настороженно огляделся по сторонам. — А где, собственно говоря, Барриос?
— Вышел из игры, — ответил Писсаро. Тон, которым это было сказано, не располагал к дальнейшим расспросам.
