Евгений Сухов - Замануха для фраера
– А завтра? – с надеждой спросил врача Минибабаев.
– Что завтра? – спросил доктор.
– Завтра с ним можно будет побеседовать?
Доктор посмотрел на оперативного работника, как на существо с другой планеты, и ответил:
– Пациент получил тяжелейшую черепно-мозговую травму, только что перенес сложнейшую операцию, а вы хотите завтра его допросить? Вы с ума сошли. Не раньше, чем через неделю.
Минибабаев извинился и покинул больницу. Он не спятил, собираясь побеседовать с Охлябиным завтра. Но про себя решил сделать все, чтобы разговор состоялся. Такая уж у него работа: спрашивать человеков, даже если они не хотят или не могут отвечать…
Вернувшись в отделение, Рахметкул Абдулкаримович велел привести к себе в кабинет Родионова.
Медвежатника привели. Савелий Николаевич выглядел спокойным и снисходительно посматривал на Минибабаева, что того и злило, и ставило в тупик.
Неужели этот Родионов не понимает, что если его посадят, то ему уже не выйти из тюрьмы. По крайней мере, живым. Сколько ему? Семьдесят пять, семьдесят восемь? А сколько осталось жить? От силы, лет десять. А срок будет, как минимум, четвертак. Неужели он этого не понимает?
Тогда почему он так спокоен?
– Ваша цель приезда в Казань? – задал первый вопрос Минибабаев.
– Воспоминания, – коротко ответил Родионов.
– Что, захотелось пройти по местам, так сказать, боевой славы? – не без сарказма спросил Рахметкул Абдулкаримович.
– Да, если хотите, – спокойно ответил бывший медвежатник.
– Ну и как, прошлись?
– Прошелся, – коротко ответил Родионов.
– И на озере Кабан вы побывали? На озере Дальний Кабан, – добавил оперуполномоченный.
– А что, это запрещено? – вопросом на вопрос ответил Савелий Николаевич, хмыкнув.
– Ну что вы, – усмехнулся Рахметкул Абдулкаримович. – Какие запреты… А может, вы приехали посмотреть, цело ли ваше золото? – глянул на него в упор Минибабаев. – Вернее, золото, украденное вами из Государственного банка Российской Федерации во время разбойного нападения в августе восемнадцатого года?
Савелий Николаевич какое-то время непонимающе смотрел на оперуполномоченного. Удивление у него получилось достаточно естественным. Потом он пожал плечами и произнес:
– Я не совсем понимаю, о чем вы.
– А я вам поясню, – охотно сказал Минибабаев, распрямляясь. – Итак, в один прекрасный день вы решили почитать газету. И увидели сообщение в траурной рамке, где было сказано, что в Казани на озере Дальний Кабан утонул один известный футболист.
Рахметкул Абдулкаримович искоса взглянул на Родионова, пытаясь определить, что тот думает, но лицо бывшего медвежатника было непроницаемо-спокойным. Слишком спокойным. И оперуполномоченный, заметив, что он, кажется, попал в точку, продолжил:
– Сообщение это вас тронуло. Не та его часть, в которой говорилось о смерти футболиста, молодого человека, которому бы еще жить да жить, а то место, в котором упоминалось знакомое вам озеро. Слишком хорошо знакомое. Далее в заметке рассказывалось, что труп погибшего пока не найден. Придя к совершенно правильному выводу, что тело будут теперь усиленно искать и, обеспокоившись, что вместо тела или вместе с телом могут найти сброшенное в озеро в восемнадцатом году похищенное вами золото, вы решаете отправиться в Казань, чтобы на месте убедиться в сохранности или несохранности этого золота. Труп футболиста находят, золото нет, и вам вроде бы можно отправляться домой. Однако вы узнаете – я пока не знаю, как, надеюсь, вы мне в этом поможете, – что некто рыбак Степан Востриков накануне вылавливает из озера часть клада. Выследив и выпытав у него, куда он спрятал золото, вы его убиваете, а золото либо перепрятываете, либо оставляете в том месте, куда его спрятал Востриков. Для вас неважно это золото, найденное старым рыбаком. Оно является совершенно незначительной частью того огромного клада, что покоится на дне озера. Для вас важно, чтобы найденное золото не всплыло, так сказать, на поверхность, а весть о находке его в озере умерла вместе с Востриковым. Иначе начнутся поиски, и золото в озере рано или поздно найдут. Покончив с Востриковым, вы намереваетесь убраться из Казани, поскольку миссия ваша выполнена. Но вы совершили одну оплошность: решили посетить одно из городских кладбищ. Когда прошлым вечером вы выходили с территории кладбища, вас увидел и узнал один честный человек, который и сообщил нам о вашем нахождении в городе. Остальное, как говорится, было делом техники, – закончил свой рассказ Минибабаев, прилагая большие усилия, чтобы отыскать на лице Родионова хотя бы малейшее замешательство.
Но лицо знаменитого медвежатника по-прежнему оставалось непроницательным. Только в глазах его появились смешливые искорки, чего уж никак не мог ожидать Рахметкул Абдулкаримович.
– Ну, как вам моя версия? – после недолгого молчания поинтересовался он.
Савелий Николаевич пожал плечами:
– Ну что ж, версия как версия. Я бы даже сказал, неплохая. Но она имеет несколько изъянов, которые попросту сводят ее на нет.
– И какие же это изъяны? – постарался придать своему голосу уверенность Минибабаев.
– Первый, – смешливые искорки в глазах Савелия Николаевича потухли. – Я никого никогда не убивал. Это противоречило и посейчас противоречит моим принципам. Подобная версия никогда бы не родилась у ваших коллег, которые знали меня до революции…
– Ну, люди меняются…
– Но не я, – отрезал Родионов. – Мокрушником я никогда не был и быть таковым под старость лет не собираюсь. Пришить мне убийство этого вашего Вострикова вам не удастся. У вас нет никаких улик, да и быть их не может.
– Зато у нас есть мотив.
– Мотив без улик есть пустой звук. И доказательств у вас нет никаких, – сказал Родионов.
– Это дело времени, – заметил ему Рахметкул Абдулкаримович.
– Это тупик, поверьте мне.
– А я не верю, – продолжал настаивать на своем Минибабаев.
– Это ваше право, – откинулся к спинке стула Родионов. – А мое – требовать доказательств. И я их требую.
– Само ваше нахождение в городе доказывает…
– Мое нахождение в городе абсолютно ничего не доказывает, – перебил его Савелий Николаевич. – И любой суд не примет это ваше соображение за доказательство.
– Цель вашего визита в наш город? – уже зло спросил Минибабаев.
– Я уже называл ее: просто походить по улицам и вспомнить о прошлом, – с большим терпением ответил Родионов.
– Вами в восемнадцатом году было совершено разбойное нападение на Государственный банк страны?
– Нет.
– Вы похитили из банка часть золотого запаса России?
– Нет.
– Вы сбросили похищенное из банка золото в озеро Дальний Кабан? – продолжал наседать Минибабаев.
– Нет. Правда, я слышал, что перед захватом Казани чехословаками большевики пытались вывезти часть золотого запаса из города, чтобы она не досталась врагу, но чехи наступали слишком быстро и могли захватить золото. Поэтому оно было сброшено в озеро. Возможно, это озеро и было озером Дальний Кабан.
– У меня есть свидетельские показания, доказывающие, что это вы с вашей бандой совершили налет на банк и похитили золото, – быстро парировал Минибабаев.
– Эти показания ошибочны, уверяю вас, – доброжелательно посмотрел в глаза оперу Родионов. – А, кроме того, как они доказывают мою причастность к убийству рыбака Вострикова?
– Они объясняют мотив…
– Я уже сказал, мотив без улик пустой звук. Вам, господин Минибабаев, это должно быть прекрасно известно, – в свою очередь парировал удар Савелий Николаевич.
– Где вы были в ночь, когда был убит Востриков?
Родионов сморгнул и уставился на Минибабаева.
– За кого вы меня принимаете?
– За вора-рецидивиста и подозреваемого в убийстве, – ответил Рахметкул Абдулкаримович.
– Ну, это понятно, – усмехнулся Савелий Николаевич. – Но почему вы считаете меня за дурака? Это, в конце концов, оскорбительно.
– Я не считаю вас за дурака, – ответил Минибабаев, уже пожалев, что задал такой вопрос.
– Тогда назовите число и время, когда этот ваш Востриков был убит, потому что мне это неизвестно, – буркнул Родионов.
– А я разве не сказал? – изобразил удивление Минибабаев.
– Нет, не сказали.
– Прошу прощения, гражданин Родионов, – произнес Рахметкул Абдулкаримович и прижал ладонь к груди. – Итак: где вы были в ночь с четырнадцатого на пятнадцатое июля?
– В Москве, – ответил Савелий Николаевич. – И тому имеется масса свидетелей.
– А когда вы приехали в Казань?
– Прилетел, – поправил его Родионов. – Вчера во второй половине дня. Это легко проверить.
– Проверим, – бодро ответил Минибабаев, хотя получилось это у него не очень. Версия, вернее, предположение в той ее части, в которой Родионов подозревался в убийстве Вострикова, летела в тартарары.
Вот, черт. А ведь все так ладно складывалось.
