Вильям Каунитц - Месть Клеопатры
— На случай, если ты из стыдливых.
Накинув полотенце на колени, Алехандро сказал:
— Ты, амиго, человек весьма предусмотрительный. Но не объяснишь ли ты мне, что означает вся эта история с адвокатом?
Писсаро подозрительно посмотрел на него:
— Если выяснится, что ты ищейка, все, что мы сделаем вместе и о чем договоримся друг с другом, не будет иметь доказательной силы в зале суда.
— Ты все продумал.
Писсаро откинулся на верхнюю подушку кресла.
— Расскажи мне о твоем дружке, о Франклине Пензере.
— А, об этом банкире? Я с ним едва знаком. Мы встретились в клубе. Ему понравилось мое пение. А он одна из самых крупных шишек в банке Роадтауна. Это на Британских Виргинских островах. Он тратит кучу денег и бабник он большой, это точно. Какое-то время назад я познакомил его с Чи-Чи. Мне кажется, они кое-что провернули на пару.
— А ты за него не поручился?
— Я ни за кого не ручаюсь, если не считать, конечно, меня самого. Откуда мне знать, не связан ли этот Пензер с полицией?
В машине работал кондиционер, Алехандро озяб, его начало слегка трясти.
Писсаро испытующе посмотрел на него:
— А откуда мне знать, не связан ли с полицией и ты сам?
На мгновение они замолчали, уставившись друг на друга.
Наконец Писсаро, отвернувшись и поглядев в окошко, прервал паузу:
— Твоя система доставки «Парапойнт» — интересная штуковина. Но откуда ты узнал про нее?
— Прочитал что-то такое в «Санди таймс». Не помню точно когда.
— Точнее говоря, в «Санди мэгэзин». 9 апреля 1989 года. Статья называется «Тайная война».
«Этот парень не промах», — подумал Алехандро. А вслух он произнес:
— Ты явно из тех, кто ценит точную информацию.
— В боливийской армии я служил в разведке и меня обучали истинные специалисты своего дела.
— Как же ты очутился в Нью-Йорке?
Оставив этот вопрос без ответа, Писсаро в свою очередь поинтересовался:
— Ну и как, по-твоему, можем мы использовать систему «Парапойнт»?
Алехандро еще раз пересказал ему все, что ранее поведал Барриосу, войдя в куда большие детали относительно сравнительно более высокой надежности данного метода.
— Манипулятор принимающего может одновременно управлять только пятью парашютами?
— Совершенно верно. Но я могу раздобыть вам сколько угодно манипуляторов. Сколько у вас героина, столько манипуляторов я и достану.
— А кто тебе сказал, что речь идет о героине, а не о кокаине?
— Барриос.
Стряхнув со штанины невидимую пушинку, Писсаро пробормотал:
— Вот как? В самом деле?
Он отвернулся к окошку. По лицу его было заметно, что он задумался — и выражение это было не из приятных. Затем Писсаро вновь повернулся к Алехандро:
— Значит, ты собираешься доставить столько систем, сколько нам может понадобиться?
— В конечном счете, да. У меня есть две системы, на которых можно будет провести испытания, и еще десять по первому моему сигналу поставит изготовитель.
— Процветающее предприятие, причем перспективное, не так ли? Но мне хотелось бы понять, каким образом тебе удалось наложить лапу на систему «Парапойнт».
— У меня есть один друг.
На лице у наркодельца появилась пренеприятная усмешка.
— Этот ответ не годится, амиго. Попробуй еще разок.
Алехандро состроил гримасу крайнего изумления.
— Мой друг — майор резервной системы ВВС. Он служит в конторе на Квартермастер, в терминале Буша, в Бруклине. Я спросил у него, доводилось ли ему слышать об этой системе, а он ответил, что такого добра у них навалом. Ну вот я и попросил у него одолжить мне парочку. Но обещал вернуть их обратно.
— Если тебе нужно вернуть их другу, каким образом ты собираешься использовать их в наших интересах?
Алехандро поплотней закутался в полотенце.
— Я отвез их к изготовителю парашютов на Лонг-Айленде. Он нюхает, и это влетает ему в копеечку. За наличные он готов изготовить мне десять штук.
— Наркоманы — плохие партнеры по бизнесу.
— Он даже не знает, кто я такой. По его мнению, меня зовут Э. Браун.
— А как называется компания?
— Завод точных инструментов.
— А деньги у тебя откуда?
— Чи-Чи подарил мне тридцать тысяч, кое-что есть у меня в загашнике, на аванс этого должно хватить.
— А где ты раздобудешь остальное?
Алехандро похлопал себя по плечам, чтобы согреться, сел прямее, наконец выдохнул:
— Хочу одолжить у Чи-Чи.
Писсаро с улыбкой посмотрел на него:
— У Чи-Чи?
— Да.
— Ты, должно быть, осознаешь, что у нас хватит денег на то, чтобы самим купить систему «Парапойнт».
— Может быть. Но вам все равно понадобятся парашютоукладчики. Это удлинит цепочку, сделает ее еще более уязвимой для Ведомства генерального прокурора и всей остальной оравы. — Он испытующе посмотрел на Писсаро. — И кроме того, я беру дешево. Если захотите купить сами, это выйдет вам куда дороже. А я вам и упакую, и распакую.
— А где это ты научился укладывать парашюты?
— Мой друг-майор научил меня.
Писсаро замолчал, еще раз обдумывая слова Алехандро. Затем неожиданно произнес:
— Мы заплатим тебе по три тысячи долларов за каждый парашют. Я хочу сказать, за каждую доставку, произведенную каждым парашютом.
— Мы с Барриосом сошлись на четырех процентах.
— У Роберто не было полномочий о чем-либо с тобой договариваться. И, к твоему сведению, мы никогда не ведем счет на проценты.
— Пять тысяч за парашют, — сказал Алехандро.
— Три пятьсот.
— Четыре пятьсот, и вы оплачиваете доставку всей системы на переупаковку.
— Четыре.
— Четыре пятьсот и издержки, — настаивал Алехандро.
— Договорились.
Писсаро нажал на кнопку в подлокотнике кресла, и разделительное стекло отъехало в сторону. Жестом он приказал пассажиру с переднего сиденья вернуть Алехандро корзинку с одеждой. Наблюдая за тем, как певец натягивает на себе плавки, Писсаро полюбопытствовал:
— А почему это майор ВВС идет на риск оказаться за решеткой, доставляя тебе такую секретную систему, как этот чертов «Парапойнт»?
Влезая в тугие джинсы, Алехандро ответил:
— Я ему нравлюсь. Очень нравлюсь.
Писсаро смерил его взглядом, в глазах у наркодельца сквозило явное недоверие.
Поймав его взгляд, Алехандро сказал:
— Послушай, амиго, деньги не пахнут.
Он вновь запустил руку в корзинку, извлек оттуда желтую рубашку для игры в поло и надел ее через голову.
— Имя и адрес твоего дружка?
— Джефф Скотт. Он живет на Корнелия-стрит в Гринвич-Виллидже.
Глядя на затемненное разделительное стекло, Писсаро с самым бесстрастным видом и самым бесстрастным тоном осведомился:
— А что, твои мать и сестра по-прежнему проживают в Зихуатанеджо?
Сердце сжалось в груди у Алехандро.
— А какое ко всему этому имеет отношение моя семья?
Писсаро и не подумал ответить на этот вопрос. Машина остановилась, и водитель, не сказав ни слова, открыл заднюю дверцу с той стороны, где сидел Алехандро. Контакт состоялся, поэтому продолжать разговор не имело смысла.
Гром грохотал в небе, когда Чи-Чи Моралес, выйдя из ресторана «Ла-Бандера» на углу Рузвельт-авеню и Шестьдесят шестой улицы на Джексон-Хайтс в Куинсе, устремился к только что вырулившему из-за угла черному седану.
Полюбовавшись на грозовое небо, Чи-Чи подумал, не означает ли нынешняя гроза благословения, ниспосланного ему великим богом Квецалькотале.
Один из его телохранителей, вышедший из «Ла-Бандеры» раньше, чем сам Моралес, поторопился к машине распахнуть дверцу перед могущественным наркобароном.
Чи-Чи уселся и посмотрел на уже сидящего в машине Писсаро.
— Договорились?
Писсаро нажал на кнопку в подлокотнике, и в салоне прозвучала магнитофонная запись его разговора с Алехандро. Когда кассета была дослушана до конца, Писсаро открыл было рот, собираясь что-то сказать, но Чи-Чи предостерегающе поднес палец к губам.
Седан, за которым следовал микроавтобус с телохранителями, мчался по улицам Куинса. Глядя в окошко, Чи-Чи видел, как местные жители, главным образом промышленные рабочие, высыпая из своих домов, устремлялись в сумятицу, царящую на Лонг-Айленде. Обе машины проехали по Рузвельт-авеню, свернули на Скиллмен-авеню, там, где она переходит в Тридцать четвертую авеню, проехали мимо домов Равенсвуда и наконец, развернувшись на бульваре Вернона, оказались перед Рэйни-парком.
Наркоманы и мелкие торговцы наркотиками, давно облюбовавшие этот парк, услышав шум подъезжающих машин, с любопытством посмотрели в их сторону, но, увидев, как из микроавтобуса вываливается целая ватага устрашающего вида парней, почтительно покивали головами и сочли за лучшее удалиться. Один из телохранителей поспешил к седану, чтобы открыть дверцу. Наркобарон, в джинсах и в сандалиях на босу ногу, выбрался из машины. За ним следовал безупречно одетый глава его личной контрразведки.
