Владимир Колычев - Стальной мотылек
— Ну, пока оснований для этого нет. Но работа ведется.
— Хитро. И умно… Сама по этому делу работать хочешь. Я тебя понимаю… Вдруг эти сволочи и мужа твоего убили, да?
— Не вдруг, а убили. Там на чердаке женщина была. Не знаю, кто стрелял, но женщина была. Возможно, это Даша… Дарья Максимова… Восемьдесят третьего года рождения… Возможно, из одной шкатулки…
— Из какой шкатулки?
— Да так, мысли вслух… — Антонина пошевелила пальцами у виска, как будто наматывая на них завитки волос.
— Могла бы и поделиться. Давай так, я занимаюсь своими делами, а ты решаешь по Труфановой. Как долго собираешься по ней решать?
— А как долго вы собираетесь меня терпеть?
— Да сколько угодно… Мы же не враги.
— Ну, и не друзья.
— А что нам мешает подружиться? — задорно подмигнул Ермолаев.
— Лиде было шестнадцать лет, когда она замуж за Панарина вышла. В это время Жене Скачковой было семнадцать. А Даше… ну, пусть она будет Максимовой… девятнадцать. Не такая уж большая разница в возрасте. Если Максимова действительно восемьдесят третьего года рождения. Возможно, она вместе с Женей Скачковой в одном притоне была…
Стараясь не вдаваться в подробности, Антонина рассказала про Женю Угрюмову-Скачкову, про Буракова, про истязание в притоне, за которое он был осужден.
— В квартире притон был, а там соседи. Женю они опознали. Может, и Дашу опознают?
— Адрес?
Антонина назвала адрес квартиры, где когда-то размещался притон, даже дала координаты людей, которые могли опознать Дашу Максимову. Пусть Ермолаев работает. Он хоть и со странностями, но работает на результат, а не в чьих-то непонятных интересах.
— А если не опознают?
— Все может быть.
— Тебя же не только Скачков волнует, ты и за Арбатова переживаешь… — осторожно начал Ермолаев.
— Ну, я бы сказала, что это мое личное дело, но это уже давно не так. Не совсем так, — поправилась Антонина.
— Переживаешь?
— Допустим.
— Это хорошо, что ты снайпера нашла. Но вдруг он на Арбатова работал?
— Вы сами в это верите? Семен сам снайпер. Да и зачем ему Панарин? Панарин Скачкову был нужен. Возможно, он собирался отомстить ему за предательство. Возможно, Шмелев, Федосов и Максимова работали на него.
— Ты этого не исключаешь?
— Скачков был, скажем так, своеобразным человеком. Если это действительно так, я не удивлюсь. Возможно, Скачков повел себя как-то не так и стал опасен для киллеров… Может, ребятам не понравилось, что Скачков женился на мне. Как-никак, я следователь. Хотя это вряд ли. Здесь, скорее, что-то другое…
— Да, Скачков мог заказать Панарина. И его же киллеры могли его убить. Отомстить, наказать или просто зачистить следы, не важно. Или тот же Бураков мог их нанять. И против Панарина, и против Скачкова. Но на чердаке нашли расческу Семена Арбатова и волос с его головы…
— Волос мог быть на его расческе. Или Панарина могла банально срезать волос с головы ночью, когда он спал… Если она заодно с Бураковым, то могла. В случае с Панариным Семена подставили не убедительно, зато в случае со Скачковым — по полной форме.
— А, может, не было никакой подставы? Может, Арбатов банально отомстил Скачкову? Мотив у него для этого был. Да и его бегство подтверждает его вину…
Ермолаев пристально смотрел на Антонину. Он не пытался внушать ей свою версию, он просто призывал к логике и здравомыслию.
— Может, и так. — Антонина не исключала виновность Семена, но все-таки больше верила ему, чем обвинениям против него.
— Ты в этом сомневаешься? — Ермолаев скорее констатировал факт, чем спрашивал.
— Очень.
— Тогда поговори с Семеном, скажи, что ему еще рано высовываться, — как о чем-то обыденном, сказал областной следователь. — Ты же знаешь, где он?
Антонина обреченно вздохнула, мрачно глянув на него. А она уже почти поверила в дружбу, которую он предлагал. И даже захотела дружить с ним следствиями. А оказалось, что этот вшивый думал только о бане. От Антонины ему нужен был только Семен. И еще он ей не верил, если считал, что она прячет Арбатова. Поэтому и подъехал к ней на белой пушистой козе. Заморочил ей голову и достаточно мягко подвел под главный вопрос.
— Не знаю, — резко ответила она.
— Очень жаль.
— Я так понимаю, вопросов у вас ко мне больше нет.
— Пока нет, но, думаю, скоро появятся.
Ермолаев ушел, не прощаясь. А вскоре Антонину вызвал к себе Гречихин. Стараясь ее не злить, сказал, что делом Труфановой она больше не занимается.
Глава 23
В хорошем доме пол должен быть идеально ровным, прочным и, главное, бесшумным. А паркетную доску в доме Панарина клали специалисты, хоть бы где скрипнуло. Семен мог бы пройти между окном и тыльной стороной дивана, и сидящие на нем люди его бы не заметили. А если вдруг, ему нетрудно будет сладить с лейтенантом Прихожих, опыт у него есть. И с телохранителями Лиды он, если что, справится… Но все-таки лучше не рисковать. Да и не надо никуда идти, если из-за камина все хорошо слышно. И даже видно — через зеркало за барной стойкой.
Лейтенант сидел на диване, забросив ногу за ногу. В левой руке у него сигара, в правой — бокал с коньяком. Лида сидела рядом, положив руку ему на плечо. Платье для коктейлей на ней, волосы распущены, взгляд шальной. Семен хорошо помнил этот взгляд. В таком состоянии, как сейчас, Лида обычно садилась к нему на колени и обнимала двумя руками за шею. Сейчас же она просто держала руку на плече у Прихожих и даже пальцами его по волосам не гладила.
Напрасно Валя переживала за своего Савву, не спала с ним Лида. И с Геной тоже. И Женя Скачкова к ним на огонек не приезжала. Во всяком случае, за два дня никаких эксцессов…
Сбежав от Скважина с его операми, Семен отправился в Сочи к родителям. Тайно вышел на них, вызвал на разговор, они решили проблему с жильем для него. Одним словом, устроил себе небольшой отпуск на берегу Черного моря. Но хорошего понемногу. Он вернулся в Стахов, связался с Валей, и она ему помогла. Привезла его в багажнике своей машины домой, а пробраться внутрь было не трудно…
За два дня он вошел во вкус, и ему даже понравилось бродить привидением по большому дому, в котором он знал каждый закуток. Это, во-вторых, а, во-первых, ему все равно нужно было где-то жить. Вернее, обитать…
Прихожих выпил, поставил пустой бокал на столик, попытался обнять Лиду за талию, но она отстранилась от него. А когда он убрал руку, снова прильнула к нему.
Как-то не очень удивился Семен, когда к Лиде на огонек заехал Прихожих. Позвонил ей, она позвала его к себе, накрыла стол и даже надела коктейльное платье. Только, похоже, до постели дело не дойдет.
— Не сейчас, — с нежным придыханием виновато прошептала она.
— А когда? Ты всегда говоришь, что не сейчас…
— И сейчас говорю, что не сейчас… Не забывай, у меня траур.
— Ну да, — усмехнулся он.
— Тебе со мной плохо? — удивленно спросила она.
— Мне? Плохо?! Да нет, это тебе со мной плохо… — В его голосе звучала обида.
— Юра, мне с тобой хорошо. А когда закончится траур, будет еще лучше.
— Ну, с Арбатовым ты же могла.
— Что могла?
— Ну, медленно и печально…
— Не верь всему, что говорят. Я девушка порядочная.
— Так никто и не говорит…
— Я девушка порядочная, — повторила Лида. — Но не дура… Знаю, что у вас там про меня говорят… Ну, чего сидишь, давай, наливай… Вдруг ты не зря надеешься, а?
Прихожих обиженно кивнул, наполнил бокалы, выпил с Лидой на брудершафт. Она позволила поцеловать себя в губы, но на большее была не согласна. Мужчины у нее в порядке очереди. Только эту очередь она устанавливала сама. С кем хотела, с тем и спала. А Прихожих она в эту очередь не поставила. Он ей, судя по всему, нужен был для другого.
— Не торопись, а то успеешь… — сказала она, игриво отталкивая его от себя.
— Да я не тороплюсь. Только вдруг начальник позвонит?..
— В час ночи?
— Ну, не в час… Еще двенадцати нет…
— Я образно.
— А я реально…
— Все Арбатова ищете? — усмехнулась Лида.
— Его ищем… — Прихожих взял паузу, глубоко затянулся, выпустил дым. — А тебя уже нашли.
— Ну, найти меня не трудно. Я вся на виду.
— Не совсем. Ты окна в спальне на ночь зашториваешь, не видно, как ты при свете голышом ходишь.
— Ты откуда знаешь? Подглядываешь за мной?
— Ну, вчера пытался… Вчера на твой дом подзорную трубу направляли, вид, скажу тебе, потрясающий.
— На мой дом?! Подзорную трубу?! — с возмущенным удивлением протянула она. — Кто направлял?
— Следственный эксперимент проводили…
— Юра, что-то я тебя не понимаю.
— За твоим домом следили.
— Кто?
— Знаешь, где улица Чайковского?
— Ну, слышала…
— Откуда?
— Здрасьте! Я здесь уже столько живу!
