Милена Завойчинская - Дом на перекрестке. Под небом четырех миров
Обзор книги Милена Завойчинская - Дом на перекрестке. Под небом четырех миров
Дом на перекрестке 3
Милена Завойчинская
Дом на перекрестке.
Под небом
четырех миров
Роман
– Вы кто?
– Я – добрая фея!
– А почему с топором?
– Вот видите, как мало вы знаете о добрых феях!
АнекдотГЛАВА 1
– Эрилив! – Я, хитро улыбаясь, смотрела на своего телохранителя. – А как ты смотришь на то, чтобы проведать мою «богом забытую халупу в деревне»?
Утром следующего дня после отъезда демона-ювелира я встала, решительно настроенная на поездку к родителям. Ха! Еще бы мне не быть столь решительно настроенной. Мама мне уже весь мозг вынесла, названивая по телефону и требуя моего приезда.
Звучало это примерно так:
– Дочь моя блудная, а есть ли у тебя хотя бы жалкое подобие совести?! – Почти так начинался каждый разговор.
– Есть, мамо́, есть. – И я скорбно вздыхала.
– Тогда почему ты все еще не здесь? – вопрошала она.
– Улажу последние дела и приеду, – лепетала я.
– А когда? – не сдавалась мама.
– А скоро, – обещала я.
– А поточнее?
– Совсем скоро.
– Ждем тебя. И смотри у меня! Не вздумай приезжать одна! Непременно привози с собой своего друга, того чудного мальчика с непроизносимым именем.
– Ага, мамуль, непременно. А если не его, так другого привезу. Не менее чудного и точно такого же друга.
– Прокляну! – начинала мама свою обычную Песнь Песней.{1}
– Да за что?! – включалась я в игру.
– Жениха! Жениха когда привезешь?!
– А вот как обзаведусь этим редким видом, занесенным в Красную книгу, так сразу и привезу.
– О господи, – сокрушалась мама. – Ну за что нам с папой такое наказание? Ростили тебя, ростили… Ночей не спали, холили и лелеяли, воспитывали, уму-разуму учили… А толку? Выросла красивая, умная, целеустремленная… А толку никакого!
Вот и вчера, получив очередную порцию пропесочивания на тему моей бездарно проживаемой жизни, тогда как уже могла бы порадовать внуками старых родителей – ну-ну, моя сорокасемилетняя мама считала себя «старой» исключительно в воспитательных разговорах, – я с утра встала весьма рано и бодро. Особенно меня добил довод, что если уж не внуками, то хоть салатиком на свадьбе я обязана их обеспечить, пока у них зубы свои, а не вставные челюсти. А если не этим, то хотя бы навестить и подать «старикам» стакан воды.
Ну это я запросто. И мамуле, и папуле я стаканы воды привезу. Да не простые, а волшебные. Водяной Фаддей уже обеспечил меня водичкой в двойном комплекте. Будем омолаживать моих «стариков», глядишь, меньше давить на жалость будут.
– Эрилив, ау? – снова позвала я своего телохранителя.
– Так ты же говорила, что ты из города? – осторожно уточнил он.
– А как же. Из города. Но одно другому не мешает. Так как – хочешь посмотреть на халупу?
– Не знаю, что это такое, но хочу, – улыбнулся лирелл.
– Вот и славно, собирайся. И – да! Мечи, кинжалы и прочие опасные для жизни окружающих предметы не бери. Нельзя у нас с ними ходить – в полицию заберут. Как я тебя оттуда потом выцарапывать буду?
– А как же тогда? Я же должен тебя охранять.
– Магией и кулаками будешь охранять… Слушай, а может, нам Марсика с собой взять? Как думаешь? Ему же нужно больше со мной общаться.
– Ну, если ты не боишься, что на тебя будут показывать пальцем, то бери, – рассмеялся Эрилив. – А то он такого цвета… На Земле выглядеть будет, мягко говоря, странновато.
– Да это ерунда. Я оденусь как гламурное блондинко́,[1] и все проглотят как нечто само собой разумеющееся.
– Леди, а гламурное блондинко́, это как? – тоненько уточнила Тамия, сидящая вместе с нами в комнате.
– О-о-о, Тамия, это страшное оружие девушек. Побольше стразиков и злата-серебра, каблуки повыше, одежду как можно более обтягивающую. А главное – выражение лица! Иначе не поверят.
– И какое же должно быть выражение лица? – тут же заинтересовался Эрилив.
– Глазки наивные и не обремененные интеллектом, ресницы – веером, губки – «рыбкой», и делать вид, что я самая красивая.
– А как это, губки – «рыбкой»? – озадаченно переспросила Тамия.
– Да! Как это? – повторил за ней лирелл.
– А вот так. – Я изобразила «силиконовые» губы, надув их. – Только надо еще накрасить яркой помадой.
– Ой! – Тамия звонко рассмеялась.
– Да-а. – Эрилив поддержал ее своим хриплым смехом, отчего у меня по спине помчался табун мурашек, а удерживать губы «рыбкой» стало трудно. – Вики, ты уверена, что выдержишь так долго? Может, пусть лучше Марсик ждет нас дома? А то еще отвалятся губы по дороге?
– Ну не знаю… – Я подмигнула им. – Могу еще купить толстый гламурный журнал с картинками и листать с видом, словно это что-то необычайно умное и важное. Тогда можно будет забыть о губах. Невозможно же одновременно думать о таких сложных вещах, как удержание губок и постижение последних коллекций моды. А еще я могу с глупым видом виснуть на твоей руке и щебетать.
– Нет! Щебетать не надо, – пошел на попятный Эрилив. – Я согласен на губы и журнал.
Вот так мы и собрались ехать к моим родителям. Эрилив, Марсик – по такому случаю получивший поводок с наложенной иллюзией стразов, – и я. А-ля блондинко гламурное: узкие голубые драные джинсы, лодочки на шпильках, много-много туши на ресницах, обтягивающий сиреневый топ (в тон Марсу), пиджак с закатанными рукавами, открывающими запястья, украшения, подаренные княгиней, и маленькая сумочка в руках. Ах да, в другой руке – поводок, заканчивающийся лиловым щенком.
Сумку с вещами – одну на двоих – нес Эрилив.
Сказать, что Марс произвел фурор, – не сказать ничего. На нас оглядывались и показывали пальцем. Его пытались потискать дети, которым лиловый щенок не казался «страшным собаком», а потому его непременно нужно было погладить и почесать за ушком. Несколько девушек-«соплеменниц», из той же породы гламурных блондинок, горя глазами, задавали вопрос: «Где?! Где можно так покрасить собачек?» Пришлось сказать, что красила сама, жутко дорогой и редкой краской, привезенной из Бразилии. М-да. Про то, что все встречные особи женского пола ломали глаза об Эрилива, я молчу. Это и так понятно и уже привычно. Тот только изредка закатывал глаза, когда очередная моя «соплеменница» наклонялась к песику, выгодно выпячивая то, что считала особо выдающейся частью своего тела. Тут уж по-разному: кто гордился филеем в микрошортах или юбочке, кто – содержимым декольте. Но практически все не забывали про губки «рыбкой». А Эрилив сдерживался изо всех сил, чтобы не смеяться в голос. Теперь-то он знал, что означает это дебильное выражение лица. Впрочем, сегодня звездой программы был не лирелл, а Марс, так что он легко отделался.
В электричке мы заняли свободные места, и я смогла расслабить лицо. Вот уж не предполагала, что «держать губы» – это так тяжело. Невольно зауважала девушек, способных на такое постоянно. Эрилив только посмеивался, но комментариев не отпускал. И только когда я приняла свое нормальное выражение, он не выдержал и, хрюкнув от смеха, спрятал лицо в ладонях.
– А кто сказал, что быть девушкой легко? – философски протянула я онемевшими губами, и он мелко затрясся от смеха.
Доехали мы до моего дома без приключений. Взяв на вокзале такси, благополучно высадились у хрущевки родителей, и я, жестом указав на дом, произнесла:
– Ну вот, смотри. Вот в этой халупе я выросла, и тут же продолжают жить мои родители.
– Да? – Он оглядел пятиэтажку. – Я думал все хуже. А так в целом ничего, нормальный дом.
– Ну тогда задерживай дыхание и не дыши, пока не дойдем до второго этажа, – предупредила я его и нырнула в подъезд.
– Боги! – выдохнул лирелл на лестнице. – Почему так пахнет-то?
– А я тебя предупреждала, чтобы не дышал, – фыркнула я, стараясь не рассмеяться.
– А надписи на стенах зачем? И вот та, про Вичку-стерву{2} – это про тебя?
– Ага. Мое имя увековечено в веках.
– Почему в веках? – Эрилив стоически пытался не дышать.
