Федор Московцев - Темные изумрудные волны
– Мне всё ясно, – ответила она, – ты с ней спишь. Хочешь бросить палку на дорожку.
– Шайтан тебе напел про это! Не сплю я с ней.
– Да! Конечно, с ней не уснёшь, – ехидно ответила она. – Ты это хотел сказать?
– Катенька!
– Зачем только я тебя встретила? Ты отравил мне всю жизнь. Ты, вместе со своей тяжелой историей, отягощённой незабываемыми подругами.
Задыхаясь от возмущения, Андрей заговорил громко о том, что это она, женщина, не такая, как все, что в ней особенный яд, которым он отравлен на всю жизнь, что этот яд чувствуется в его жилах, во всём его существе. Зачем он узнал её?! А эти беспочвенные обвинения, это просто смешная ложь! Не мог он изменить, ни с Машей, ни с какой-либо другой девушкой, и в этом нет его заслуги. Когда узнаешь её, неповторимую, любые, даже самые красивые женщины кажутся бесцветными. И ему никогда в голову не приходило изменять ей. Её поцелуи, её дыхание, которое он чувствовал на своём лице, её голос, – всё это помнится так, будто они расстались пять минут назад. Он всем существом чувствует её любовь, доверяет ей, надеется на скорую встречу, и недоумевает, откуда взялось её недоверие.
– Недоверие… Я доверилась тебе, ты мне не доверяешь. Если б ты меня послушался, мы бы уехали в Питер, не заезжая в Волгоград; и не было бы милиции, не было бы неприятностей, не было бы… Маши.
Он промолчал. Объективно, Катя была права. Она продолжила:
– Не понимаю, чего ты ждёшь. Если б ты меня так сильно просил о чём-то, то уверена: я сделала бы это, не раздумывая. Если вопрос в деньгах, попроси Второва, Трезора, наконец. Они тебе займут на неделю.
Острая, как кинжал, мысль, пронеслась в его голове. Трезор – Еремеев – Кондауров! Катя тщательно скрывала знакомство с ними. Только перестал об этом думать, и снова всплывает на поверхность эта неразгаданная тайна! Откуда у Кати такая уверенность, что Трезор запросто одолжит нужную сумму? Почему-то вспомнилась история, рассказанная Тинатин, и эти зловещие слова: «приди и возьми!»
И эта всепоглощающая ревность! Андрей вспомнил тело Кондаурова на секционном столе. Её любовник мёртв, но он был в её жизни. В чём-то, возможно, он уступал, а может, и нет… В основном – а это для девушки самое важное – Виктор превосходил Андрея: это был состоявшийся мужчина, зрелый, сильный, с закалённым характером, он вмещал все тайны жизни, он раскрывал перед ней вселенную.
– Мы с Трезором не такие друзья, как прежде, – сухо сказал Андрей. – Это дело разъединило нас.
– Да ладно! Ты помог ему выбраться, он помог тебе.
Недоверие, возникшее внезапно, разрослось в нём до предела. Она всё знает, но откуда?!
– Раньше, чем девятого числа, я не смогу уехать, – у меня просто нет денег.
– Бабушкины рассказки! Поверила, если б не знала тебя. Ты можешь всё, когда захочешь. Просто не желаешь оторваться от своей Маши. Чем она тебя так прельстила? Она ведь лживая; фальшивая, как накладные ногти!
Ярость обуяла его. Но неожиданное здравомыслие возобладало, лестничное благоразумие, свойственное ему, возвратилось обратно на квартиру, и он, всё ещё полный недоверия, начал вдруг мыслить практически, исходя из предпосылок, которым не очень-то доверял. Ещё не поняв, должен ли он ехать во Владивосток, Андрей просчитал экономику этой поездки. Да, он сможет поехать, и непременно поедет! Пусть Катя играет им, но что с того! Он хочет обладать ею, какая бы она ни была!
– Катюша, любовь моя! Неужели ты до сих пор не изучила меня, неужели ты не знаешь… границы моих импровизаций…
Тут Андрей запнулся. Он собирался с мыслями, молчал, слыша её прерывистое дыхание. Она ждала, что он скажет.
– Ты знаешь, – я притормаживаю, и ругать меня за это всё равно, что ругать верблюда за то, что он сопливится. Ты нарисовалась впервые за два месяца… спасибо огромное… сказала, чтобы я приехал. Ну и всё, девятого числа я собираю деньги, и выезжаю к тебе.
– Артист… Хватит строить из себя бомжатину, я прекрасно знаю…
Он прервал её:
– Катя! То, чем я располагаю, мне хватит, чтобы дойти до Иловли пешком, поужинать чипсами, и улечься спать в канаве.
– Разгон… Если бы ты знал, как я тебя ненавижу! Иди, празднуй свой день рождения, вместе со своей прошмондовкой, кушай, не обляпайся!
… Короткие гудки. Она бросила трубку.
Подумав о той, которую считала своей соперницей, Катя забыла сущность дела.
Довольный, Андрей прошёлся по комнате, затем опустился на диван. Произнесены нужные слова, и в нужное время. Кто теперь скажет, что он силён только задним умом? Катя позвонит девятого числа, может, перезвонит сегодня же. Главное, что она нашлась, она не исчезла. А самое важное – она помнит и любит его, и все недоразумения – какие бы ни были! – позади. Напряжение, мучившее его, исчезло. «Я тебя ненавижу!» – эти слова звучали чудесной музыкой. Она его любит!
Андрей решил, что сегодня же займёт деньги, купит билеты, а девятого числа возвратит долг, а если не получится, решит через Гордеева все вопросы. Активы есть, два-три дня, и всё образуется.
Всё же мрачные мысли не отпускали его. Что, если она играет? Просто не хочет брать на себя вину за их разрыв, хочет остаться чистенькой, оставить светлой «память об их дружбе»? Сказанные на прощание слова могли быть беспощадным приговором. Слова женщины! Они могут быть пропуском в рай, они же могут ниспровергнуть в ад! Андрей заметался по комнате, в изнеможении опустившись в кресло, решил, что всё-таки займёт деньги и купит билеты, а там, будь, что будет.
Открылась дверь, и в комнату вошел Максим. Следом появился Ренат, двоюродный брат Андрея, последней вошла Маша. Усевшись на диване, Максим стал листать журнал «Вокруг света».
– Пора уже выдвигаться, – сказал Ренат.
Взяв со стола нунчаки, он принялся ими размахивать.
– Аккуратнее, ниндзя, ты мне тут всё размолотишь, – остановил его Андрей.
Маша села на край стола, и, бросив на Андрея гневный взгляд, посмотрела на телефонную трубку, лежавшую на диване, затем перевела взгляд на Андрея. Поняв, что назревает «семейная ссора», Максим с Ренатом удалились.
«Она подслушивала на параллельном телефоне» – догадался Андрей.
– Дождался звоночка? – спросила Маша.
Он не ответил.
– С каких это пор тебе зазорно спать со мной? Почему ты стесняешься сказать об этом людям? Когда твой разбрызгиватель переполняется, ты можешь, еще как можешь… В эти минуты я не кажусь тебе бесцветной, – напротив, ты говоришь мне такие слова, что дух захватывает. А теперь выясняется, что ты со мной не можешь, что все, кроме Кати, для тебя бесцветные. Ну и дрянь же ты.
Выговорившись, она умолкла. Они сидели молча, не глядя друг на друга, в этой мучительной тишине думая об одном и том же – о состоявшемся телефонном разговоре. Маша первой нарушила молчание. Посмотрев на Андрея невидящим взглядом, она сказала холодно:
– Пойдём, пора уже идти в кафе.
* * *Праздновали в кафе «Доблесть», находившемся в подвальном этаже музея Обороны. Это было внушительное помещение, напоминавшее спортзал. В тот день по центру зала накрыли большой стол, остальную мебель сдвинули к стене. Андрей, как именинник, сел во главе стола, Маша, исполнявшая роль хозяйки, разместилась справа от него. Это была её идея – горстке людей собраться в огромном пустом зале, за столом, рассчитанным на целый гарнизон. Андрею понравилось, он тоже любил такую помпезность.
Пока она отдавала распоряжения администратору, что в какой последовательности подавать, Андрей принимал подарки от друзей. Когда, наконец, Вадим Второв, последним вручивший подарок, отошёл, и сел на своё место, а Ренат отнёс подарки на другой конец стола, и вернулся, Трезор попросил Машу первой произнести тост за именинника, осторожно назвав её «хозяйкой сегодняшнего праздника».
Она обвела гостей отсутствующим взглядом, напоминая отпущенного ею администратора, постороннего человека, обслуживающего застолье, как если бы его вдруг попросили выступить в незнакомой компании. Но через мгновение её лицо преобразилось. Маша приветливо улыбнулась, посмотрела на Андрея преданным взглядом, и, взяв фужер с шампанским, поднялась. Вслед за ней поднялся он.
– Мы знакомы с Андрюшкой семь лет…
При этих словах она нежно погладила его по голове, после чего, незаметно от всех, больно ущипнула за шею. Чуть не закричав от боли, он нашёл в себе силы улыбнуться ей. Наградив его обворожительной улыбкой, она продолжила:
– С осени 89-го года это восьмое по счёту день рождения. Одно я пропустила… по семейным обстоятельствам…
Все понимающе закивали – в тот год Маша родила дочь, и, по понятным причинам, отсутствовала.
– …Сказать, что, влюбившись в эту белокурую бестию, я потеряла голову – ничего не сказать. Он неподражаем. Во всём мире не найдётся другой такой мужчина, способный…
Тут она спросила Андрея:
– Сколько раз за ночь?
– Двенадцать.
– …двенадцать раз за ночь!.. сбегать в ларёк за цветами!
