Федор Московцев - Темные изумрудные волны
– Как дела, Трифонов?
– Всё, как обычно, гражданин следователь, – ответил подследственный, осторожно садясь на стул. – Одышка, изжога, газы. Когда состоится суд?
– В «санаторий» торопишься?
– Вы обещали поблажку. Я же много рассказал вам.
– В этом деле много не бывает. Давай уж до конца.
– Да выложился весь, как на исповеди.
– Хватит гундосить, – бесцеремонно прервал Галеев. – Лучше расскажи-ка про Джоника.
– Не знаю такого, – удивлённо ответил Трифонов.
– О, брось, ты знаешь.
– Нет, совсем не знаю, – искренне возразил подследственный. – Кто такой, чем занимается?
– Я в эти игры не играю, вязальщика не перевяжешь. Что связано следаком, не разрубишь топором. Расскажи-ка про Джоника.
– Я… я…
– Кто заказал ему Никитина?
– А… он занимался заказухой?
– Хватит юлить, Трифонов.
– Но… гражданин следователь, тут я не в курсах.
– Кто стрелял в Лиманского? Как поделили деньги?
И снова искреннее удивление, непонимание в глазах подследственного.
– Что за дела у тебя были с Трегубовым?
– Никаких. Вы же сами знаете, он не захотел со мной разговаривать. Ему был нужен Никитин.
– Какие у них были дела?
– Не знаю, гражданин следователь.
Галеев вынул из папки копии бланков почтовых переводов, положил их перед собой так, чтобы они были видны Трифонову, какое-то время рассматривал их, потом спросил:
– Узнаёшь?
Тот кивнул.
– Кого заказал тебе Третьяков? Не торопись, излагай так же, как излагал все предыдущие свои дела.
– Я… я…
– Он перевёл тебе из Москвы в общей сложности пятнадцать тысяч долларов. Это была оплата за убийство Кондаурова. Как вы поделили эти деньги, сколько взял Никитин, сколько досталось тебе?
– Сергей возвратил долг, он занимал у меня полгода назад.
– Брось, Трифонов. Раз уж начал сотрудничать с нами, будь последователен.
– Это правда. Сергей был в Волгограде, но мы не встретились. Потом он уехал, и позвонил мне из Москвы. Я попросил его прислать деньги переводом.
– Так кого в итоге заказал Третьяков?
– Говорю же, это долг.
– А с какой стати ты давал ему в долг? Он кто тебе – брат, сват?
– Он мой друг, служили вместе, – ответил просто Трифонов.
– Служили… Где служили?
– В Афганистане.
С минуту помедлив, Галеев сказал:
– Ладно, принимается. Чем докажешь, что передавал ему пятнадцать тысяч долларов?
– У меня остались квитанции, я посылал перевод. Полгода назад.
– Пока верю. Еремеев и Першин заказали Кондаурова; какой у них был мотив?
– Вы уже спрашивали, гражданин следователь. Я не знаю, этим занимался Никитин с Шахом.
– У Никитина и Еремеева были общие дела, что это были за дела, расскажи мне о них.
– И это тоже вы спрашивали, и не один раз. Говорю вам: не знаю, что это были за дела.
Решив, что на сегодня достаточно, Галеев закончил допрос. Когда Трифонова увели, Галеев собрал совещание. Было решено установить наблюдение за Еремеевым и Трегубовым, проверить все гостиницы города и частные квартиры, сдаваемые посуточно приезжим. Отпустив оперативников, Галеев некоторое время собирался с духом, потом решительно поднялся с кресла, и вышел из кабинета. Предстоял разговор с шефом – нужна была санкция на то, чтобы начать конкретную работу с Першиным.
Глава 65
По-другому представлял Андрей празднование дня рождения. Лес, прогулка по берегу Финского залива, вечер, проведенный вдвоём в какой-нибудь тихой гостинице. Но Катя уехала.
Сидя на диване в своей комнате, он рассматривал сухумские фотографии, вспоминая их с Катей лето, и невыразимая тоска переполняла его. Видимо, недостаточно обладать женщиной, чтобы оставить в её душе глубокий и неизгладимый след.
«Интересно, помнит ли она обо мне? – думал он. – Нет, надеяться оставить о себе память в её сердце – то же самое, что желать оставить след на глади бегущих вод».
Так он рассматривал фотографии – след непоправимой любви. Катя на берегу моря, Катя в лесу, Катя у водопада, Катя на краю обрыва. Он восхищался ею, злился на себя за то, что не смог внушить ей чувство глубокой привязанности, досадовал на неё за её непостоянство. Два месяца они не виделись. Время шло, его нельзя было удержать ни восхищением, ни злостью, ни досадой.
Телефон надрывался вовсю, но Андрей его не слышал. Наконец, когда от звона заломило в ушах, он спохватился.
«Что там все, оглохли, почему не возьмут параллельный телефон?» – недовольно подумал он, и, убрав фотографии в стол, потянулся за трубкой.
– У аппарата.
– Приветики! – услышал он такой знакомый грудной голос.
И, едва владея собой, громко воскликнул:
– Катя! Катюша!
Перебивая, с наигранной весёлостью, она поздравила его с днём рождения, пожелала благополучия, успехов во всех начинаниях, здоровья, счастья, любви. И, подчеркивая свою отстраненность, добавила еще раз: «И счастья в личной жизни!»
– Что всё это значит? – возмутился он.
– Ты что, недоволен, что я звоню тебе?
– Сегодня шестое ноября. Ты где была два месяца? Где ты сейчас?
– Во Владивостоке.
– Понимаю, что не в соседнем подъезде, у бабушки, – там я проверяю каждый день. Объясни же, наконец, что происходит! Почему ты уехала из Питера? Мы договаривались, что я к тебе приеду.
– Ты не догадываешься?
– Тебе не понравилось, что я сижу в тюрьме? Не захотела иметь дело с арестантом?
– Не ерничай, совсем не в этом дело. Ты изменил мне.
– С кем? С сокамерниками?
– Ты мне изменил. Хочешь сказать, что этого не было?
– Не было, – ответил он уверенно.
Она заговорила быстро, горячо, будто не слыша его.
– После всего, что у нас было, как ты мог?! Чем ты отличаешься от других мужиков?! Хорошими манерами, тем, что красиво говоришь? Что стоят твои клятвы верности? Я ведь боготворила тебя, думала, ты не такой, как все, что ты любящий, верный. А что на самом деле?! Ты оказался обычным. Ты изменил не только мне, но и самому себе. Ладно, хватит об этом. Не буду портить тебе праздник. Маша там рядом с тобой? Передавай ей привет. Не удивлюсь, если окажется, что это ты убил её мужа. Ты можешь, я знаю.
– Перестань, ты слышишь себя, что ты такое говоришь! – сказал он резко. – Не люблю жаловаться, но врагу бы не пожелал таких ночей. В камере меня отделали, как отбивную. Три недели я провалялся в больнице, сделали операцию на лёгких. Поставили диагноз «ушиб мозга», надо долечиваться, я выписался раньше. Почки… Ладно, не буду плакаться. Всё это время я жил одной мыслью – поскорее выбраться, и приехать к тебе. А ты съездила в Питер на экскурсию, и поехала домой во Владик. Догадываюсь, зачем: на свадьбу. Как жених? Хороший? Лучше, чем я?..
– Андрюша… О чём ты?
– О твоей свадьбе.
– О какой свадьбе?
– У тебя их так много намечалось, что ты не понимаешь, какую я имею в виду?
– Прекрати.
– Ты позовёшь меня на свадьбу? Хочешь, я вылечу к тебе?
– Ты хочешь приехать ко мне?
– Сплю и вижу, как… Ты знаешь, мои фантазии не отличаются сдержанностью…
– Так приезжай. Приди и возьми.
– А ты не хочешь сама приехать?
– Нет, такое решение я не поддерживаю.
Андрей вынул из стола блокнот и ручку.
– Какой у тебя адрес, телефон?
Он прижал сильнее трубку к уху. Катя молчала.
– Говори, я весь превратился в большие уши!
– Я встречу тебя в аэропорту.
– Что это значит? Ты не хочешь мне назвать свой адрес?
– Отца перевели в другую часть, тут нет определённого адреса. «ВЧ» и длинный номер.
– Но ты ведь откуда-то звонишь мне.
– Водитель привёз меня на переговорный пункт.
– Пусть будет так… Тогда другой вопрос начинается: как я тебе дам знать, какой у меня рейс, и всё такое?
– Я тебе позвоню… через час.
– Ты шутишь? Завтра выходной, послезавтра тоже. Мне нужно собрать деньги, самому собраться.
– Тогда ничего не получится.
– Катя, ты начинаешь капризничать! Тебе важен факт отъезда прямо сейчас, или ты хочешь, чтобы я приехал, и мы были вместе?!
– Меня воротит от одной мысли, что ты лишний час пробудешь вместе с ней.
– Катя! Что ты там себе надумала? Не было у нас ничего, и не могло быть.
– Решай! Или ты вылетаешь прямо сейчас, и завтра к ночи будешь у меня, или…
Растерявшись, Андрей стал оправдываться: денег в обрез, хватит только – чуть не сказал «только на праздничный ужин в кафе» – на билет до Москвы в общем вагоне; а если подождать, в первый же рабочий день он объедет клиентов, соберёт нужную сумму, и сразу же вылетит на Москву, а оттуда – во Владивосток. Опомнившись, он рассердился: если бы она не выдумывала себе глупые истории и позвонила раньше, то они давно были бы вместе.
– Мне всё ясно, – ответила она, – ты с ней спишь. Хочешь бросить палку на дорожку.
– Шайтан тебе напел про это! Не сплю я с ней.
– Да! Конечно, с ней не уснёшь, – ехидно ответила она. – Ты это хотел сказать?
– Катенька!
– Зачем только я тебя встретила? Ты отравил мне всю жизнь. Ты, вместе со своей тяжелой историей, отягощённой незабываемыми подругами.
