Жорж Сименон - Мегрэ и господин Шарль
С виду его можно было принять за итальянца: в смокинге, с блестящими набриолиненными волосами и тонкими усиками. Он издали наблюдал за ними. Наверное, в свою очередь, узнал комиссара.
— Девушкам в принципе не разрешено уходить до закрытия.
— Знаю. Но знаю также, что это правило не всегда соблюдается. Есть здесь, среди этих молодых особ, кто-нибудь, кому случалось составить компанию господину Шарлю?
— Мартине, кажется. Если хотите с ней поговорить, вам лучше устроиться за ее столиком. Я пошлю вам бутылку.
Молодая женщина с мягкими волосами, падавшими ей на плечи, с любопытством взглянула на них.
Появились первые посетители: некоторые из них были с женщинами; небольшой оркестрик играл блюз.
— Вы заказали выпить? — спросила она.
— Бармен заказал за нас, — проворчал Мегрэ, думая о том, как нелегко ему будет отчитываться в израсходованных суммах.
— Вы уже у нас бывали?
— Нет.
— Хотите, я позову подружку? Патрон, стоявший рядом со столиком, предупредил ее:
— Поосторожнее, Мартина. Это полицейские.
— Правда? — спросила она Мегрэ.
— Правда.
— Почему вы обратились именно ко мне?
— Потому что вам случалось сопровождать господина Шарля.
— Что в этом плохого?
В поведении ее ничего не изменилось. Она продолжала мило и тихо беседовать, и, казалось, ее занимает это приключение.
— Ничего. Дело в том, что господин Шарль месяц назад исчез. Если быть точным, восемнадцатого февраля. Вы его видели после этого?
— Я как раз удивлялась, что он не появляется, и говорила об этом со своей подругой.
— Что вы о нем думаете?
— Ясно, что зовут его не господин Шарль. Это, наверное, известный человек, который вынужден, когда ему вздумается развлечься, скрывать свое настоящее имя. Он очень следит за собой, очень педантичен. Я говорила, что руки у него, как у женщины, — с таким они были хорошим маникюром.
— Куда он водил вас?
— Я думала, что он поведет меня в гостиницу, но он спросил, не могу ли я отвести его к себе домой. У меня маленькая студия на авеню Великой Армии. Я туда никого не зову. Да я и редко соглашаюсь пойти с клиентом. Считается, что девушки тут для этого, но это не так.
Подали шампанское, и она подняла свой бокал.
— За господина Шарля, потому что вы здесь из-за него. Надеюсь, с ним ничего не случилось.
— Нам это неизвестно. Он просто исчез.
— Это жена его заволновалась? Эта полусумасшедшая?
— Он говорил вам о ней?
— Мы провели вместе четыре дня. Он был забавный: во что бы то ни стало хотел мне помочь готовить обед и мыть посуду. Иногда говорил о себе, всегда очень неопределенно. Я вас не спрашиваю, кто он.
— Известный человек, как вы и решили.
— Живет в Париже?
— Да.
— И, наверное, время от времени уходит в загул?
— Совершенно верно. Дня на четыре-пять, на неделю…
— Я позвонила патрону, господину Мазотти, сказать, что я заболела, но он, по всей видимости, не поверил. Когда я снова появилась в «У кота в сапогах», он устроил мне головомойку.
— Когда была та встреча, о которой вы говорите?
— Месяца два назад. Может быть, чуть раньше.
— До этого он никогда не появлялся на улице Колизея?
— Однажды я видела его в баре. Наверное, он не нашел того, что искал, потому что ушел он один…
— В другие кабаре он захаживал?
— Он мне про это не говорил, но думаю, что да.
— Машина у него была?
— Нет. Мы отправились ко мне пешком, в обнимку. Он был очень веселый.
— Пил много?
— Это не называется «много». Ровно столько, чтобы чувствовать себя навеселе.
— Он не говорил вам, есть у него пристанище где-нибудь в городе?
— Оно у него было?
— Не знаю.
— Нет. Он хотел пойти ко мне. Эти четыре дня мы прожила как старые любовники. Он смотрел, как я принимаю ванну, одеваюсь. Глядел из окна, когда я шла за покупками, а когда я возвращалась, стол был накрыт.
— Вы не припоминаете ничего больше, что могло бы помочь мне найти его?
— Нет. Я думаю… Мы ходили на прогулку в Булонский лес, но было пасмурно, и мы довольно скоро вернулись Он был очень…
Она неожиданно замолкла, словно застеснявшись.
— Продолжайте.
— Вы будете смеяться надо мной. Он был очень нежный, оказывал маленькие знаки внимания, как влюбленный. Когда уходил, вложил в руку чек… Вы уже уходите?
У красного занавеса, скрывающего дверь, их поджидал Мазотти, хозяин заведения.
— Нашли, что искали, комиссар?
— Мартина вам расскажет. До свидания.
Личность Сабен-Левека потихоньку начинала вырисовываться, и Мегрэ узнал о нем больше, чем от его жены и старшего клерка.
— Продолжим? — спросил Лапуэнт.
— Поскольку мы уже начали… Улица Кастильоне, «У Прекрасной Елены».
Внешне кабаре выглядело более изысканно. Все здесь было в пастельных тонах, а скрипки наигрывали медленный вальс. И здесь Мегрэ, следом за которым шел Лапуэнт, направился в бар. Комиссар увидел бармена и нахмурился.
— Тебя выпустили? — спросил он.
— Освободили досрочно за примерное поведение… Это был Морис Мокко, неоднократно судимый корсиканский громила.
— Что вам налить, господин комиссар? А вам, молодой человек? Это ваш сын, господин комиссар?
— Один из моих инспекторов.
— Вы, надеюсь, не по мою душу?
— Нет.
— Что вы хотите?
— Две кружки пива.
— К сожалению, пива у нас нет.
— Воды.
— Вы серьезно?
— Да. Вы знаете господина Шарля?
— Которого? Их несколько. Один, ему наверное лет семьдесят, и он совершенно лыс, приезжает раз в неделю по делам из Бордо и пользуется этим, чтобы заглянуть к нам. Другой наведывается только время от времени. Не очень высокого роста, очень элегантен, очень обходителен, одет всегда во что-нибудь светлое.
— Немного полноват?
— Можно сказать и так. Да, полноват.
— Появляется, чтобы подцепить девушку?
— Чаще всего уходит один, но однажды он приметил тут одну, Лейлу, ее у нас уже давно нет. Это было прошлым летом. Они беседовали за столиком в углу, вот там. Лейла то и дело отрицательно качала головой, а он настаивал… Когда он ушел, я позвал ее
— Что это за тип? — спросила она меня.
— Весьма солидный малый.
— Ему во что бы то ни стало хотелось увести меня с собой в деревню на несколько дней. В какую-нибудь сельскую гостиницу. Безыскусность, свежий воздух. Представляешь?..
— Что он предлагал тебе за это?
— Сначала десять тысяч. Когда увидел, что я упираюсь, увеличил сумму до пятнадцати, потом до двадцати. Видя, что я не соглашаюсь, больше не настаивал. В деревню, поверить трудно! Каких только чокнутых теперь не встретишь!
— Что с этой Лейлой стало?
— Кажется, вышла замуж за инженера из Тулузы. Здесь мы ее больше никогда не видели.
