Жорж Сименон - Мегрэ и господин Шарль
Мегрэ тоже хотелось на простор — в этих кабаре ему не хватало воздуха, от аромата духов его тошнило. Комиссар и Лапуэнт немного прошлись по пустынной улице.
— Этот старый пройдоха Мокко снабдил нас тем не менее ценной информацией. Бывало, что господин Шарль увозил свои находки за город…
— Кажется, я понимаю, что вы хотите сказать.
— Среди этих дам можно встретить кого угодно. Я был знаком с одной, которая была доктором социологии. У некоторых есть любовники. А эти любовники не всегда заслуживают уважения.
Было два часа ночи. Спать Мегрэ еще не хотелось.
Десятью минутами позже оба выходили из машины на улице Клемана Маро, перед дверями кабаре «Крик-крак». Грохот поп-музыки был слышен даже на тротуаре. Фасад здания был выкрашен в разные цвета, таким же разноцветным был и зал, где на танцевальном пятачке теснились пары.
И снова бар. Хозяин заведения, некто Зиффер, молодой блондин, подошел к комиссару и инспектору.
— Что желают господа?
Мегрэ сунул ему под нос полицейский значок.
— Простите, господин комиссар, не узнал: здесь так темно…
Бар, который нельзя было назвать просторным, освещался только медленно вращающимся под потолком шаром, составленным из маленьких зеркал.
— Вы знаете господина Шарля?
Блондин Зиффер нахмурился, как человек, который старается что-то припомнить.
На помощь ему пришел бармен, очень толстый мужчина с чрезвычайно густыми бровями.
— Он всегда заходил в бар.
— Когда вы видели его в последний раз?
— Несколько недель назад.
— Вы его видели восемнадцатого февраля?
— Что это был за день, восемнадцатое февраля?
— Вторник.
— Это мне ничего не говорит. Последнее, что я помню, — я видел его в баре с Зоэ.
— Она ушла вместе с ним?
— Это запрещено, господин комиссар, — вмешался в разговор хозяин.
— Знаю, знаю… Она ушла с ним?
— Нет. Но он что-то записывал в блокнотике. Наверное, адрес, который ему дала Зоэ.
— Эта Зоэ здесь?
— Сейчас она танцует. Платиновая блондинка с красивой грудью.
— Я вам ее приведу, — засуетился Зиффер. А Мегрэ, утирая пот со лба, сказал бармену:
— Пива у вас, конечно, нет…
Светло-голубые глаза делали Зоэ похожей на наивную и невинную девицу. Она хлопала ресницами, с любопытством рассматривая незнакомого ей мужчину, а патрон в это время шептал ей:
— Это знаменитый комиссар Мегрэ, и ты можешь ничего от него не скрывать.
— Я не хотел усложнять себе жизнь отношениями с постоянными любовницами.
Дома, когда Мегрэ стал раздеваться, г-жа Мегрэ, которая была уже в постели, ласково поинтересовалась.
— Хорошо повеселился?
— Кое-что я, кажется, обнаружил. Время покажет, даст это что-нибудь или нет.
— Не очень устал?
— Не очень. Разбуди меня как обычно.
Заснул Мегрэ не сразу, поскольку был немного перевозбужден. В голове у него все еще стоял шум и гомон ночных ресторанов.
Тем не менее в девять утра он уже был у себя в кабинете, и первым, кого он увидел в инспекторской, оказался Жанвье.
— Зайди.
Солнце светило чуть жарче, чем накануне, и так как голова у Мегрэ побаливала, он решил открыть окно.
— Как прошла ночь?
— Спокойно. Был, правда, один странный случай.
— Рассказывай.
— Машину я поставил метрах в пятидесяти от дома. Сидел за рулем, не спуская глаз с двести седьмого «а». В самом начале двенадцатого дверь дома отворилась, и я увидел выходящую женщину.
— Мадам Сабен-Левек?
— Да. Держалась она напряженно, как будто ей стоило усилий идти не шатаясь. Я дал ей немного отойти и завел мотор. Далеко она не ушла. Метров на двести, не больше. Вошла в кабину телефона-автомата.
Мегрэ сдвинул брови.
— Кинула первую монету, но автомат, кажется, не сработал, потому что она сразу же повесила трубку. Вторую монету автомат тоже съел. Соединиться она сумела только с третьего раза. Говорила долго, так как ей еще два раза пришлось опускать монеты.
— Странно, что она не позвонила из дома. Решила, наверное, что ее номер прослушивается.
— Наверное. Когда она вышла из кабины, пальто у нее на мгновение распахнулось, и я увидел, что она в ночной рубашке. Она тотчас же вернулась к дому двести семь «а», нажала кнопку звонка, и дверь почти сразу открылась. Больше до утра ничего не было… Я оставил указания Лурти, а днем его сменит Бонфис.
— Сделай все необходимое, чтобы ее телефон поставили на прослушивание, и как можно скорее. Жанвье уже было вышел из кабинета Мегрэ.
— Пусть то же проделают и с телефоном конторы. Потом отправляйся спать.
— Спасибо, шеф.
Мегрэ пробежал глазами ожидавшую его почту, подписал несколько бланков, сходил доложить начальнику, как продвигается дело.
— Вы снова идете туда?
— Да. Думаю, что к себе эти дни буду заглядывать не часто.
Знал ли начальник уголовной полиции, что его место предлагали именно Мегрэ? Он не сделал и намека, но Мегрэ показалось, что тот обращается к нему с большим уважением.
Появившийся Лапуэнт выглядел не блестяще. Он отвез комиссара на бульвар Сен-Жермен.
— Мне с вами подняться?
— Поднимись. Может, надо будет кое-что записать.
— Я взял с собой блокнот.
Мегрэ чуть было не остановился на первом этаже, но раздумал и поднялся на второй. Дверь ему открыла молодая горничная Клер Марель, которая скорчила недовольную мину.
— Если вы хотите видеть мадам, сразу предупреждаю: она спит.
Мегрэ тем не менее вошел в прихожую, Лапуэнт — за ним.
— Присядьте, — сказал комиссар, показывая молодой женщине на стул.
— Мне не разрешено здесь рассиживаться.
— Вам разрешено делать то, что я велю.
В конце концов она уселась на кончик стула, обитого кожей.
Именно за это некоторые и ругали Мегрэ. Чиновнику, занимающему его положение, полагалось вызывать свидетелей к себе в кабинет, а что до ночного посещения кабаре, то туда он должен был бы послать инспектора.
Мегрэ зажег трубку, и Клер Марель строго на него взглянула, как будто он допустил какую-то неловкость.
— В котором часу вернулась ваша хозяйка вчера вечером?
— Чтобы вернуться, нужно сначала выйти.
— Если вам так больше нравится, в котором часу она вышла?
— Я об этом ничего не знаю.
— Вы спали?
— Повторяю вам: она не выходила из дому.
— Уверен, что, учитывая вашу преданность и то состояние, в котором она находится почти каждый вечер, вы сначала укладываете ее в постель, а потом уже идете спать сами.
Горничная была довольна мила, но упрямый вид, который она на себя напускала, не шел ей. Смотрела она на Мегрэ нарочито равнодушно.
— Ну и что из этого?
— Так вот, могу вам сказать, что она вернулась около половины двенадцатого.
