Жорж Сименон - Мегрэ и господин Шарль
Скажи Лурти, чтобы он сменил тебя завтра утром, и передай ему инструкцию.
— В чем она будет одета?
— Когда она приходила сюда, на ней было меховое манто, норковое, кажется.
— Хорошо, шеф.
Жанвье вышел, и Мегрэ обернулся к Лапуэнту.
— Что у тебя? Ничего нового?
Лапуэнт, покраснев, запинаясь и избегая смотреть Мегрэ в глаза, промямлил:
— Есть кое-что. Телефонный звонок. Несколько минут назад.
— Кто звонил?
— Утренняя посетительница.
— Что ей было нужно?
— Она сначала спросила, здесь ли вы. Я ответил, что нет. Мне показалось, что она совершенно пьяна.
— А с кем я говорю? — продолжала она допытываться.
— С инспектором Лапуэнтом.
— Это та девица, что записывала сегодня утром все, что я говорила?
— Да.
— Ну что ж, передайте от меня комиссару, что он дерьмо. И вы такое же.
По-прежнему смущаясь, Лапуэнт добавил:
— Были такие звуки, как будто там дрались. «Оставь ты меня, ради Бога…» У нее, наверное, вырвали трубку, потому что связь прервалась.
Перед тем как выйти из уголовной полиции, Мегрэ сказал Лапуэнту:
— Ты не смог бы заехать за мной на машине часов в одиннадцать?
— Завтра утром?
— Сегодня вечером. У меня появилось желание заглянуть кое в какие ночные заведения.
Г-жа Мегрэ оставила мужу сельди, до которых он был охотник, и Мегрэ начал пировать, рассеянно смотря телевизионные новости. По его виду г-жа Мегрэ поняла, что начавшееся дело — не из обычных и нейдет у него из головы, словно касается его лично.
Это была правда. В тот день, 21 марта, который был теплым и прозрачным, Мегрэ окунулся в мир, совершенно чуждый ему, самое главное, он столкнулся с особой, принадлежавшей к тому типу женщин, которых он еще не встречал, и особа эта сбивала его с толку.
— Достанешь мне темный костюм, самый лучший.
— Что случилось?
— В одиннадцать за мной заедет Лапуэнт. Нам с ним надо заглянуть в два-три ночных кабаре.
— Это поможет тебе развеяться?
— Если я смогу там найти ответы на интересующие меня вопросы.
Устроившись в кресле, Мегрэ задремал у телевизора, а в половине одиннадцатого жена подала ему чашку кофе.
— Если ты собираешься долго не спать…
Сначала он раскурил трубку, потом принялся маленькими глотками отхлебывать кофе. По его мнению, трубка и кофе подходили друг к другу.
Он отправился освежиться в ванну, потом переоделся, как будто то, как он выглядит, могло иметь значение. В глубине души для него так ничего и не изменилось с тех времен, когда, отправляясь в оперу, облачались во фрак, а для ночных кабаре надевали смокинг.
Было без пяти одиннадцать. Ему показалось, что он услышал, как подъехала машина. Мегрэ растворил окно и действительно увидел у края тротуара один из небольших черных автомобилей уголовной полиции и силуэт высокого мужчины.
Он поцеловал г-жу Мегрэ и, насупившись, двинулся к двери, но в глубине души был очень доволен, что отказался стать начальником уголовной полиции.
— Не очень-то меня жди.
— Не бойся. Я хочу спать.
На улице было не холодно, и луна всходила над печными трубами. Во многих окнах еще горел свет, а иные были открыты.
— Куда едем, шеф?
Мегрэ извлек из кармана потрепанный конверт, на котором записал адреса, найденные в телефонной книге.
— Знаешь кабаре «У кота в сапогах»?
— Нет.
— Это на улице Колизея.
Они ехали между рядами светящихся витрин в двойном потоке несущихся по Елисейским полям автомобилей. Перед входом в кабаре стоял швейцар, весь в галунах, как какой-нибудь адмирал. Он по-военному отдал им честь и распахнул двустворчатую дверь. Они откинули толстый красный занавес из обивочной ткани и оставили в гардеробе шляпы и пальто.
Пианист что-то подбирал на пианино, гитарист настраивал инструмент, а контрабасиста пока не было.
Зал был красный. Красным было все: стены, потолок, обивка на сиденьях — она была оранжевато-красной и, в конечном счете, выглядела скорее весело, чем вызывающе. В баре же, напротив, стены были из белого искусственного мрамора, и бармен вытирал стаканы, которые расставлял позади себя.
Метрдотель с некоторым сомнением двинулся им навстречу. Может быть, он узнал Мегрэ? Или они не производили впечатление серьезных клиентов?
Комиссар отрицательно покачал головой и направился к бару. За разными столиками сидели трое женщин, а какая-то пара, занимавшая один столик, казалось, о чем-то спорила. Было еще слишком рано. Оживленно здесь станет около полуночи.
— Добрый вечер, господа. Что желаете? Седовласый бармен выглядел изысканно. Смотрел он на них с притворным безразличием.
— Пива, наверное, у вас нет.
— Нет, господин Мегрэ.
— Подайте нам, что хотите сами.
— Сухое мартини?
— Идет.
Одна из женщин перешла было на табурет у стойки бара, но седовласый бармен незаметно сделал ей знак, и она вернулась к своему столику.
Наполнив бокалы, он обратился к ним с вопросом:
— Так в чем дело?
Мегрэ улыбнулся.
— Действительно, — признался он, — мы пришли сюда не развлекаться. Но мы здесь и не для того, чтобы доставить вам неприятности. Мне нужно кое-что выяснить.
— С удовольствием, если это в моих силах.
Между ними установилось некое сообщничество. Мегрэ было нелегко описать человека, которого он никогда не видел.
— Среднего роста, скорее несколько ниже среднего. Сорок-сорок пять лет. Полноватый и успевший уже обзавестись брюшком. Светлые волосы, румяное лицо. Одевается с большим вкусом, предпочитает бежевые тона.
— Вы его разыскиваете?
— Мне хотелось бы найти его след.
— Он исчез?
— Да.
— Что за преступление он совершил?
— Никакого.
— Это может быть господин Шарль.
— Описание верно?
— Почти что. Очень веселый, да? Всегда в хорошем расположении духа?
— Наверное.
— Вы его не знаете?
— Нет.
— Он время от времени заходит, усаживается в баре, заказывает бутылку шампанского. Потом наблюдает за залом, внимательно осматривает каждую девушку. В конце концов выбор его падает на одну из них, и он направляется к той, которая ему нравится.
— Он долго засиживается?
— Когда как. Бывает, уходит вместе с девушкой… В других случаях только незаметно сует ей пятисот-франковую купюру и уходит. Может быть, идет попытать счастье в другое место.
— Он у вас давно не появлялся?
— Да, довольно давно. Месяца полтора, наверное. А может, и два.
— Если он уводил с собой женщину, не случалось ли ей после этого несколько дней отсутствовать?
— Не говорите так громко. Патрон этого не любит. А он там, между столиков.
С виду его можно было принять за итальянца: в смокинге, с блестящими набриолиненными волосами и тонкими усиками. Он издали наблюдал за ними. Наверное, в свою очередь, узнал комиссара.
