Уинстон Грэхем - Энджелл, Перл и Маленький Божок
Вздрогнув, он проснулся. Флора шевельнулась или что-то пробормотала. У нее изменилось дыхание, стало легче. Хорошая все-таки вещь электрокамин, не гаснет и дров подбрасывать не надо. Он встал, пошатываясь со сна, подошел к кровати. Она не спала либо очнулась от комы, или как это там называется.
— Годфри, — сказала она.
— Да, деточка.
— Ты был настоящим другом. До конца. Весь этот год. Больше нет сил говорить.
— Хочешь попить, дорогая?
— Нет, — сказала она. — Нет больше сил.
И она умерла.
Глава 5
В воскресенье утром приехала из Истбурна Мариам, а после обеда явился ее муж. Они дали Годфри сроку на сборы до полуночи. Проследили за каждой выносимой вещью, чтобы он не прихватил чужого. Годфри переехал в комнату на Лавендер-Хилл. Там он почти весь день разбирал вещи, накопившиеся благодаря щедрости Флоры. Он прикинул, что все это потянет фунтов на четыреста-пятьсот, не считая часов и запонок. Кроме того, кое-какие существенные мелочишки хранились и в его комнате в Меррик-Хаузе. Он пришел к выводу, что неплохо поживился за счет старушки.
Годфри пошел на кремацию в Голдерс-Грин, и там было на что посмотреть. Целая куча людей с титулами и замысловатыми именами. Даже Энджелл пришел, но без миссис Энджелл. Годфри и припомнить не мог, когда он с ним виделся. Как-то в ноябре пообщались по телефону, Годфри держался с ним независимо, и Энджелл вспылил — с тех пор они не поддерживали связи. Энджелл выглядел еще более надутым и расплывшимся; неудивительно, что Перл хотела его бросить. Жаль только терять кормушку. И денежки. Может, она одумается — останется с жирным Уилфредом, а развлекаться будет с Маленьким Божком? А когда он по-настоящему разбогатеет, тогда другое дело. Тогда он устроит ей настоящую жизнь.
Только в четверг до него вдруг дошло. Как обычно, он тренировался в зале и вдруг взглянул на часы и подумал: надо поторапливаться, а то Флора начнет кипятиться. И тут понял, что торопиться некуда. Флоры-то нет. Ясно, что он скучал не по Флоре, а по роскошной машине и роскошной квартирке, но все равно он почувствовал сосущую пустоту в желудке и, переодевшись, отправился в ресторан Лайонз-Корнер на Пикадилли и попытался ее заполнить. Он плотно пообедал бифштексом с жареной картошкой и хлебным пудингом — не подозревая, что копирует Энджелла в своей попытке унять боль, — но пища не помогла. Он вышел на улицу, послонялся по Лейстер-сквер и взял билет в кино. Когда фильм кончился, уже стемнело, а пустота в желудке все росла. Близилось Рождество, и Риджент-стрит была забита машинами зевак, приехавших полюбоваться на яркие огни.
В прошлое Рождество Флора пригласила на обед Мариам с мужем, но в понедельник после праздника они пошли с ней на фильм Жака Тати, а после пили кофе с бутербродами и проговорили чуть ли не два часа о машинах, боксе и охоте. Чего ему будет не хватать, так это разговоров с ней. Он никогда ни с кем так не говорил, как с ней, и никогда никого так не слушал. А сколькому он от нее научился. Все равно, что говоришь с родной теткой, которая понимает тебя с полуслова и с которой можно поспорить о всяких житейских делах. Между прочим, у него никогда не было ни тетки, ни дяди. Только куча всяких вшивых инспекторов и приемный отец, чтоб ему провалиться.
Почему-то ему не хотелось видеть Салли, да и Перл тоже. Хотелось чего-то новенького, хотелось забыться, и он отправился в «Лицеум» и подобрал там девицу, которая не слишком долго ломалась. Но в конце концов от нее было не больше толку, чем от бифштекса с картошкой. Где-то около трех он вернулся к себе в комнату, не раздеваясь, повалился на кровать и сразу заснул.
Перед самым Рождеством просочились слухи о планах строительства нового города-спутника в Западном Суффолке, к северу от реки Стур, в районе между Делфам-Брук, Брокли-Холл, Уиверэм-на-Стуре и Хэндли-Меррик. По всей стране эта новость вызвала куда меньше интереса, чем сообщение о повышении на один пенс цены на сахар; большинство людей и слыхом не слыхало о тех местах, и к тому же, ради бога, надо же куда-то девать избыточное население. Обеспокоены были лишь те, кого это касалось непосредственно, и при поддержке Совета графства Западный Суффолк, Совета по охране сельских местностей и прочих организаций были созваны митинги протеста и началась длительная борьба с целью остановить руку осквернителя.
Выполнив свою роль, Уилфред сидел у себя в конторе и не без волнения ожидал реакции от лорда Воспера, но ее не последовало. Тем временем он окончательно уверился, что роман Перл с Годфри в какой-то мере продолжается. Годфри, как ему стало известно, после смерти леди Воспер получил немедленный расчет, а это означало, что теперь он свободен день и ночь околачиваться на Кадоган-Мьюз. Никто, насколько он сумел выяснить, не знал, куда исчез Годфри и как он живет. Но Перл это наверняка знала. Мысль об этом не оставляла Энджелла даже на аукционах, мешала ему сосредоточиться в конторе, и Эсслину дважды пришлось исправлять допущенные им ошибки; она преследовала его во время бриджа, так что даже назначенный и выигранный «большой шлем» только временно развлек его, и нечего говорить, особенно терзала его эта мысль все время, которое он проводил в обществе Перл.
И вот в одно пронизывающе-холодное утро в начале января, обманчиво солнечное, мисс Лок по внутреннему телефону сообщила ему, что пришел мистер Браун, который хотел бы с ним повидаться. Энджелл никогда не назначал встреч с клиентами до одиннадцати часов, посвящая первый час просмотру почты и особенно важным делам, и поэтому он был свободен.
Но как он должен был себя вести? Целых десять минут после сообщения мисс Лок он просидел, пытаясь сосредоточиться на почте, успокоить участившийся пульс, пытаясь обуздать ненависть, вспыхнувшую в душе. Но безуспешно, он знал, ничто не в силах ему помочь, просиди он хоть целый день. Он должен решить одно: принять этого типа или не принять. Наконец Энджелл нажал кнопку.
Пригласите его.
Вошел Годфри, в коричневой рубашке с белым галстуком, в коричневом, цвета осенних листьев, грубошерстном пиджаке без бортов и светло-серых расклешенных брюках. Он поздоровался в своей обычной развязной манере, и Энджелл вперил в него ненавидящий взгляд.
Годфри выждал, пока за секретаршей закрылась дверь. Затем сказал:
— Решил зайти повидаться с вами, мистер Энджелл. — Он засунул руки в карманы и стоял в непринужденной позе человека, привыкшего проводить время больше на ногах. Он ждал. Энджелл не произнес ни слова. — Это по поводу леди Воспер. Ее завещания.
— Вот как? — Стало немного легче дышать; что же, презирай себя за трусость и возненавидь его еще сильнее.
