Этель Уайт - Колесо крутится. Кто-то должен поберечься
– Извините, madre, – сказал профессор. Высокий, в костюме, он стоял у подножия кровати в тени от синего балдахина. – Не уходите, – шепнул он Элен. – Я ненадолго.
– Почтальон тоже припозднился, – бросила леди Уоррен.
Элен восхитилась находчивостью профессора: он не растерялся и тут же придумал правдоподобное объяснение:
– Его задержала буря.
– Он что, не мог сунуть письма в щель?
– Одно письмо было заказное.
– Ясно. Себастьян, я хочу курить.
– А как же ваше сердце? Может, не стоит?
– Мое сердце сегодня не хуже, чем вчера. А вчера ты не служил по мне панихиду. Дай сигарету.
Элен не сводила глаз с этой пары. Профессор открыл портсигар и наклонился с зажженной спичкой над кроватью. Пламя осветило его костлявую руку и лицо леди Уоррен.
Старуха явно была заядлой курильщицей: она глубоко затянулась, посмаковала дым и выпустила несколько колечек.
– Рассказывай новости, – скомандовала леди Уоррен.
Бесстрастным голосом профессор вкратце изложил ей сводку новостей, похожую на выжимку из передовицы «Таймс».
– В политике одни болваны, – проворчала леди Уоррен. – Кого-нибудь убили?
– С этими вопросами лучше обращайтесь к миссис Оутс. Убийства – по ее части, – ответил профессор. – Madre, прошу меня извинить, я должен вернуться к работе.
– Не перетрудись, – посоветовала ему мачеха. – У тебя мешки под глазами: это нынче не модно.
– Я плохо спал. – Профессор вяло улыбнулся. – Не будь это расхожим заблуждением, я бы сказал, что всю ночь не смыкал глаз. Однако время от времени я, видимо, забывался: меня то и дело будил бой часов.
– Себастьян, ты же умный человек. Пусть наивные медсестры врут, будто просыпаются, едва с моей головы упадет один волос, но на самом деле они дрыхнут без задних ног. Я могла бы колесить по комнате в инвалидной коляске: они бы не шелохнулись. И Бланш туда же. Как только стало темнеть, она отключилась прямо в кресле. Но она в этом ни за что не признается.
– Значит, ваше алиби она подтвердить не сможет, – пошутил профессор.
Все это время Элен гадала, почему их разговор вызывает у нее такую неприязнь. Сама атмосфера Синей комнаты, казалось, отравляла клетки ее мозга.
– Где Ньютон? – спросила пожилая леди.
– Скоро придет.
– Вот и славно. Передай ему, что жизнь коротка: пусть скорее бежит пожелать бабушке приятных снов.
Профессор сухо стиснул ей ладонь и пожелал доброй ночи, затем взглядом позвал Элен, и та беспрекословно вышла с ним за дверь.
– Попросите сиделку ничего не говорить леди Уоррен о последних событиях.
– Да, я понимаю, – кивнула Элен.
Когда она вернулась, леди Уоррен испытующе сверлила ее глазами-щелками.
– Иди сюда, – распорядилась старуха. – Произошло еще одно убийство. Тело уже нашли?
Глава 16. Еще одна брешь
Элен захлестнула волна новых подозрений и страхов. Леди Уоррен не просто гадала, ей явно было что-то известно – но не все. Именно эта частичная осведомленность старухи больше всего пугала девушку. Нашепчи ей кто-нибудь об убийстве, она бы знала и то, что тело уже найдено – в саду капитана Бина.
Только сестра Баркер не входила в круг посвященных. Однако это еще ничего не значило: перефразируя профессора, ее алиби было подтверждено. Когда смерть настигла Кэридуэн, сиделка в сопровождении Оутса тряслась в машине на дороге к «Вершине».
Но если новость старухе сообщила именно сестра Баркер – а больше это сделать было некому, – значит, она располагала достоверными сведениями о перемещениях и действиях маньяка, которые резко прекратились после совершения убийства.
Леди Уоррен схватила Элен за руку. Та поняла, что лгать бесполезно.
– Откуда вы знаете? – спросила она.
Старуха не ответила, только прохрипела:
– А! Значит, ее нашли. В дверь стучала полиция. Я так и знала. Выкладывай все.
– Убили Кэридуэн, – молвила Элен. – Помните ее? Она мыла пол у вас под кроватью, и вы жаловались на запах ее ног. Бедняжку задушили в роще и перетащили в сад капитана Бина. Это он ее нашел.
– Улики есть?
– Одна. Она оторвала зубами нити бахромы от белого шелкового шарфа убийцы.
– Понятно. Уходи, – приказала леди Уоррен и натянула простыню на лицо, словно уже умерла.
Боясь, как бы старуха не выкинула еще какой-нибудь номер, Элен села у камина, откуда можно было наблюдать за кроватью. Хотя один ее страх поглотил другой, она по-прежнему не хотела поворачиваться к леди Уоррен спиной.
Чтобы успокоить нервы, она решила как следует все обдумать.
«В семье Уоррен четыре человека плюс миссис Оутс, сестра Баркер, мистер Райс и я. Всего восемь человек. Одному убийце с такой компанией не справиться, даже если он умный и хитрый, как говорит профессор».
Потом Элен вспомнила разговор в семье коммерсанта, где она раньше нянчила детей. Имея феноменальную память на чужие слова, Элен могла в точности воспроизвести высказывание его жены о какой-то сделке: «Мы хотим объединиться. Разные интересы губительны».
Девушка помрачнела: страсти в любовном треугольнике почти достигли точки кипения. Знай Элен о том, что сейчас творилось в гостиной, ей стало бы еще больше не по себе.
Больней всего заточение ударило по Стивену. Все в нем бунтовало против заколоченных окон, да еще Симона действовала юноше на нервы, изводя его своими томными взглядами и намеками. Он вновь и вновь вспоминал историю, в результате которой его, ни в чем не повинного, выгнали из Оксфорда.
Студент помнил, как на жалобный девичий крик о помощи Ньютон откликнулся первым. Беспощадный в своих суждениях, он не поверил в невиновность Стивена. Именно тогда семена ревности упали в благодатную почву, хотя Симона лишь вскользь восхитилась его красивым профилем.
Стивен пошел в ученики к профессору из упрямства, желая пробудить в его сыне чувство раскаяния. Впрочем, когда в «Вершину» явилась молодая чета, он горько пожалел о своем порыве.
Он перестал расхаживать по ковру и обратился к Ньютону:
– Уоррен, при всем уважении и прочей ереси по отношению к вашему достопочтенному отцу, ему нас не понять. Наше поколение так просто не запугаешь. Но этот плен меня убивает. Мы все тут сгрудились, как крысы в водосточном желобе…
– А мне нравится, – прощебетала Симона. – Как в книжке, когда несколько семейных пар застревают в горах и вынуждены ютиться под одной крышей. Интересно наблюдать, кто с кем потом останется.
Начисто забыв о приличиях, она взглянула на Стивена с таким вожделением, словно они были одни на необитаемом острове.
Присутствие зрителей никогда ее не смущало. Испорченное дитя, которому в детстве сходили с рук любые шалости, она все не могла взять в толк, почему теперь ей не дают желанную игрушку.
