Расследует Максимилиан Хеллер - Ковен Анри

– Итак, вы допускаете мысль…

– Я не допускаю, я убежден, что вы и магистраты попали в ловушку. Этот человек вложил мышьяк в свои перчатки, у которых один из пальцев был проколот, и отравил все, к чему прикасался.

– Я не понимаю, какая выгода Виксону в том, что он обманул нас подобным образом.

– Польза, выгода… вы говорите как адвокат, – воскликнул мой странный друг, пожимая плечами, – какое мне дело до этого? Я даже не буду пытаться угадывать, потому что на этом сложном пути справедливость всегда сбивается с пути. Меня интересуют только факты. Когда все они будут у меня в руках, среди всех невероятностей, которые поначалу кажутся такими странными, вы увидите, как истина засияет ярче солнца.

Максимилиан выпрямился во весь рост, его глаза сверкали как бриллианты.

– Истина, – воскликнул он, энергично указывая на дверь, закрытую печатями, – находится в той комнате. И в тот день, когда мне удастся попасть внутрь, она откроется нам.

Затем, надвинув шляпу на глаза, философ вышел из комнаты. Я услышал его быстрые шаги на лестнице. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.

Спустившись, я застал Максимилиана, беседующим с мсье Проспером. Он прошептал ему несколько слов, затем взял меня за руку одним из своих обычных резких жестов и направился к двери.

Я предложил Хеллеру сигару и щелкнул зажигалкой, но трут не загорался из-за сырой погоды.

– Подождите! – крикнул услужливый управляющий, ища что-то в карманах. – Возьмите это.

Старичок протянул мне листок бумаги, который я зажег и протянул Максимилиану. Он поднес его к губам, чтобы поджечь табак, но внезапно его глаза расширились, он быстро погасил пламя, сунул бумагу в карман и поспешно убежал.

– Бедный молодой человек. Он явно не в себе, – заметил месье Проспер.

Глава IV. Таинственный постскриптум

На пару недель я потерял Максимилиана Хеллера из виду. Захваченный работой и водоворотом тех серьезных и легкомысленных вопросов, из которых состоит жизнь, я начал уже забывать о том случае.

Одним прекрасным утром, около восьми часов, мой слуга сообщил мне, что кто-то хочет немедленно поговорить со мной.

Я отдал приказ принять его. В комнату вошел высокий светловолосый молодой человек с широко раскрытыми глазами, полными детской наивности. Лицо его сияло блаженной улыбкой. Весь образ незнакомца являлся олицетворением пустоголового Жокриса^[9], столь популярного в то время.

Он трижды неловко поклонился, а затем встал передо мной, покручивая шляпу пальцами. Я спросил, что привело его сюда.

– Месье, позвольте мне присесть – начал он, немного шепелявя, – я пришел узнать, не нужен ли вам слуга…

– Кто порекомендовал вам обратиться ко мне? Есть ли у вас сопроводительное письмо?

Я не успел договорить, как вскрикнул от удивления, когда этот глуповатый крестьянин, сняв светлый парик, натянутый по самые брови, внезапно обнаружил под ним красивый умный лоб и черные волосы моего друга Максимилиана Хеллера.

– Как! Это вы? – удивился я. – Зачем этот маскарад? Вас преследует полиция?

– Ага! – ответил он с беззвучным весельем в голосе. – Вы думаете, что я все больше и больше теряю рассудок, не так ли? И без колебаний бы в этот раз отправили меня в Шарантон^[10], чтобы я присоединился там к моим «собратьям». Я объясню вам свое поведение, которое, как я понимаю, кажется несколько странным, ведь карнавал еще не наступил. Человек, которого вы только что видели перед собой, находится на службе. Не удивляйтесь! Под маской простофили Жокриса скрывается хитрый лис. И угадайте, кто мой работодатель? Ха! Это не кто иной, как месье Бреа-Керген.

Бессвязная вереница слов и его причудливая внешность действительно заставили меня на короткое время поверить в то, что он потерял рассудок.

– Не волнуйтесь и послушайте меня, – продолжил Хеллер, – вы же знаете, что я вам доверяю. Позвольте рассказать все, что я узнал. Но вы должны поклясться, что будете хранить молчание и никому не поведаете мой секрет. В любом случае, я расскажу вам это только потому, что мне понадобится ваша помощь в будущем – если бы не это, то никто в мире никогда не узнал бы то, что открылось мне.

Я дал ему обещание, которое он потребовал от меня. Максимилиан подошел к двери, запер ее, затем подошел и сел у камина, собираясь с мыслями. После нескольких минут тишины он, наконец, заговорил.

– Вы, несомненно, помните, – неторопливо начал он, – что в последний раз, когда я видел вас в день проведения повторной экспертизы, я сказал вам, что метод, с помощью которого я надеюсь раскрыть эту кровавую тайну, будет полностью отличаться от метода, который обычно используется полицией. Они пытаются определить мотив преступника и таким образом противопоставляют неизвестное известному. Этот процесс изначально несовершенен и арест Герэна тому доказательство. Мой подход – идти от известного к неизвестному. Я слежу за фактами и только за фактами, не беспокоясь о мотивах или личности преступника. Собираю детали, какими бы противоречивыми они ни казались, и в какой-то момент наступает просветление. Так получилось, что теперь у меня есть факты, за исключением нескольких незначительных, которые надеюсь получить в ближайшее время. И я должен сказать, что Его Величество Случай, этот непревзойденный мастер жизни, сослужил мне хорошую службу. Помните, вы пытались зажечь сигару, когда мы выходили из дома банкира, и из-за сырости зажигалка не сработала? Месье Проспер услужливо предложил вам листок бумаги, который вынул из своего кармана?

– Несомненно, я помню это.

– Затем вы предложили мне горящую бумагу, и как только я поднес ее к губам, то не смог сдержать удивления и внезапно ушел, оставив вас, без сомнения, ошеломленным моим странным поведением?

– Верно!

Хеллер вынул из кармана жилета частично обгоревший лист бумаги и протянул мне. Я покрутил его в руке.

– Вы не видите ничего необычного, не так ли? – спросил он, улыбаясь. – Что ж, вы будете приятно удивлены, узнав, что этот клочок бумаги в значительной степени является ключом к разгадке. Возьмите его пинцетом и поднесите к тлеющим углям в очаге. Если вы посмотрите внимательно, то поймете, почему я был так взволнован на днях.

Я сделал, как он просил. При нагревании бумага закручивалась по спирали. Развернув листок, я увидел несколько знаков, четко нарисованных синими чернилами.

– Признаюсь вам, – сказал я философу, качая головой, – что я не понимаю пока в чем смысл ребуса. Жду вашего объяснения, в чем же загадка.

– Это целая история, – ответил Максимилиан Хеллер, откинувшись на спинку кресла, – и я признаю, что долго искал решение, и, как и вы, возможно, никогда не нашел бы его, если бы не исключительная удача. Я рассказывал вам, что когда-то был юристом и вел несколько дел. Это было в 1832 году. В то время я проходил стажировку, и у меня был тот пыл и азарт, которые обычно захватывают молодых людей в начале их карьеры. Одним из первых моих дел было дело некоего Жюля Лансеньи, вовлеченного в загадочные преступления, которые в течение долгого времени полиции не удавалось раскрыть. Группа бандитов наводила ужас на жителей Парижа, совершая невероятно дерзкие кражи. Они были настолько искусны, что только спустя много лет, благодаря гению прославленного полицейского детектива, их, в конце концов, поймали. Тем не менее, не все из них были задержаны. Только трое предстали перед судом. Это были Жак Пише, Поль Робер и Жюль Лансеньи, известный как Пети-Пуаньяр^[11]. Главарь шайки, который так гениально руководил бандой, избежал ареста, а захваченные упорно отказывались назвать его имя. Все знали, что в банде он был известен под любопытным прозвищем Буле-Руж^[12]. У одного из арестованных были обнаружены письма, написанные непонятными иероглифами, лишь некоторые из них были расшифрованы знаменитым сыщиком, производившим аресты. Первый из обвиняемых был приговорен к смертной казни, второй – к двадцати годам каторжных работ, а мой клиент, против которого не было убедительных доказательств – к пяти годам тюрьмы. Я был очень заинтересован этим судебным процессом, и у меня была возможность часто встречаться со знаменитым сыщиком. Он подробно описывал мне все нюансы и детали расследования на протяжении четырех лет, пока вел охоту за бандой. Итогом его работы стало то, что трое подсудимых, наконец, предстали перед законом. Увы! Бедняга умер, так и не распутав до конца дело, а главарь все еще на свободе. Сыщик тогда подробно объяснил мне значение иероглифических знаков, найденных в письмах преступников. Именно благодаря его урокам и моему опыту в том расследовании, я смог разгадать загадку. Объясню как можно короче. Первое, на что следует обратить внимание: это то, что у нас есть только фрагмент письма – постскриптум, основная часть письма, к сожалению, сгорела.