Чарлз Тодд - Красная дверь
Худ прислонился спиной к констеблю, его лицо было бледным, рот кривила гримаса боли.
— Это моя вина, — прошептал он, с усилием улыбнувшись. — Я должен был успеть раньше.
Они пытались увести Билли, но тот упирался, желая остаться с отцом. Вспышка молнии на мгновение осветила их лица, сменившись слепящей темнотой. Прогремел гром, и ветер усилился, колыхая одежду и волосы.
Кто-то подъехал на автомобиле, и Худа положили на заднее сиденье. Первые капли дождя упали на землю, и Биг-Бен пробил четверть часа.
— Мы не могли видеть, — произнес в темноте Майклсон. — Здесь был третий человек, поэтому мы не были уверены.
Ратлидж игнорировал его. Он подошел к машине и наклонился, чтобы поговорить с Худом. Человек дышал с трудом, его сжатые кулаки ритмично стучали по сиденью.
— Почему вы преследовали его? — спросил Ратлидж.
— Его мать и я разошлись несколько лет назад. Я работал на севере и не знал, что у него неприятности. Узнав, я начал искать сына. Я едва не поймал его в тот день, когда был убит Байнам. Но спасать его было поздно. Он нуждался в отцовской руке, а меня рядом не было. Мужчины, с которыми она жила, не подходили для него — у них было преступное прошлое.
— Почему он хотел убить меня?
— Думаю, вы встали у него на пути. Он не любил, когда ему мешали. Когда ему было двенадцать, он пытался убить меня — я заставил его вернуть украденный велосипед.
— Сэр? — сказал констебль, и Ратлидж отошел.
Машина развернулась и поехала назад.
Билли также увели.
Констебль стоял рядом с Ратлиджем; дождь стекал с его шлема на плащ.
— Сэр? — повторил он.
— Да-да. — Ратлидж повернулся к Ярду. Он чувствовал холод и сырость.
Майклсон исчез.
— Вы в порядке, сэр? — спросил констебль.
— Да, — кратко ответил Ратлидж, и констеблю хватило ума не развивать эту тему.
Откровенно говоря, до порядка было далеко. Усталость и гнев на Майклсона и Билли терзали его, когда он шел рядом с констеблем.
Когда они добрались до Ярда, констебль — свет над дверью позволил разглядеть, что это Миллер, — промолвил:
— Инспектор Майклсон задержал нас, сэр. Он сказал, что не видит, кто с вами. Другой человек сбил его с толку.
— Это не имеет значения, — отозвался Ратлидж.
— Думаю, что имеет, сэр.
Но Ратлидж не стал вступать в разговор. Он направился в свой кабинет и некоторое время сидел в темноте, наблюдая за грозой и думая о Билли и человеке, который называл его Уилл.
Через час с лишним Ратлидж поднялся и направился к двери.
Старший суперинтендент Боулс не стал искать его, извиняться за невыполнение приказов Майклсоном и поздравлять с поимкой преступника, которого газеты стали называть «убийцей на мосту».
Ратлидж поехал в свою квартиру, переоделся в сухое и проспал два часа. Когда он проснулся, то обнаружил, что одна сторона его лица была исцарапана, колено болело, но особого вреда причинено не было.
Ратлидж вернулся в Ярд узнать у ночного дежурного сержанта новости о Худе. Из больницы сообщили, что он пока жив.
— И есть сообщение от инспектора Камминса, сэр.
Он передал его Ратлиджу.
В кратком тексте можно было разобрать единственное слово «спасибо».
Кивнув сержанту, Ратлидж поехал в Эссекс.
Было очень рано. Буря над Лондоном отражалась и здесь. Небо покрывали тучи, моросил дождь, а Ратлидж к тому же не завтракал.
«Это не улучшит твоего настроения», — сказал Хэмиш.
Ратлидж ждал в машине до восьми, затем проехал короткое расстояние до фермы Уитч-Хейзел. Он застал Эдвина стоящим в дверях, наблюдая за погодой.
— Вряд ли дождь прекратится, — сказал Эдвин, когда Ратлидж вышел из автомобиля. — Господи, что случилось с вашим лицом?
— Столкновение с воинственным преступником, — ответил Ратлидж.
— Вы знаете, что сегодня похороны Питера?
— Вчера в Лондоне я говорил с миссис Теллер. Она сообщила мне.
Они вошли в дом.
— Как насчет Дженни? — спросил Эдвин. — Можем мы похоронить и ее? Думаю, не в интересах Уолтера ждать еще дольше. Мы едва видим его. Он остается в своей комнате. Летиция относит ему еду.
— Я не вижу причин не выдавать тело, — сказал Ратлидж. — Я решил согласиться с инспектором Джессапом, что это были несчастные случаи. Доказательств противоположного у меня нет.
— Не знаю, кто мог бы что-то приобрести от их смертей. Финансово или как-то еще.
— Это не имеет отношения к деньгам. Меня беспокоит то, что ваш брат умер и не может отрицать, что был женат на Флоренс Маршалл. А Дженни Теллер тоже нет в живых, и ее не может беспокоить законность ее брака.
— Я не думаю…
— Да. Уверен, что никто из вас не думал, пускаясь в эту авантюру.
— Как я хотел сказать, — закончил Эдвин, — я не думаю, что правосудие заинтересовано в расследовании этого.
Войдя в кабинет, Ратлидж нашел там всю семью, кроме Уолтера. Они выглядели усталыми, удрученными и погруженными в собственные мысли.
— Похороны сегодня в два часа, — сказала Мэри. — Эдвин говорил вам?
Ратлидж поблагодарил ее и спросил о Гарри.
— Он держится замечательно. Сын пастора отдал ему щенка. Не знаю, что скажет на это Уолтер — он никогда не любил домашних животных, — но это отвлекает Гарри.
Ратлидж вспомнил другого мальчика, вознагражденного щенком из сарая.
— Вы говорили с Сюзанной, инспектор? — спросила Летиция. — Она приедет.
— Надеюсь увидеть ее, — ответил он.
Летиция направилась к двери:
— Посмотрю, чтобы ей приготовили кровать.
Ратлидж чувствовал, что одно его присутствие мешает разговору. Он последовал за Летицией в коридор.
— Не думаю, что она останется здесь, — сказал он ей.
— Ну, это ее дело.
Ратлидж прошел в комнату няни, служившей убежищем Дженни, и сидел там, пока не пришло время идти на службу. Это была уютная, спокойная комната, кажущаяся далекой от напряженной атмосферы кабинета, и из ее окон были видны машины и экипажи, прибывающие на похороны.
Ратлидж наблюдал, стоя у окна. Церковь была намного больше хобсоновской. Он смотрел на собравшихся и слушал надгробное слово мистера Стедли, восхваляющего храбрость капитана, его чувство долга перед Богом и страной и любовь к семье.
После этого Питера Теллера похоронили под дождем, который падал на скопище зонтиков, тщетно толкающихся в надежде оставить своих хозяев сухими. На гроб посыпались мокрые комья земли, и Сюзанна Теллер вздрогнула при этом звуке.
Она держалась на редкость хорошо, приветствуя гостей со спокойным достоинством; ее лицо было почти невидимым под шелковой траурной вуалью, а чувства были надежно скрыты. Но Ратлидж пару раз слышал ее голос.
