Пьер Сувестр - Пустой гроб
Фандор говорил очень медленно, как человек, взвешивающий каждое слово и не привыкший разглагольствовать попусту.
Жюв молча продолжал одеваться.
— Сами подумайте, Жюв, — продолжил Фандор, — быть может, сейчас мы переживаем самый трагический момент нашей жизни. Вы хоть на минуту задумались над тем, как встревожен теперь Фантомас? Представили, как мечется он от ужаса? В каком он бешенстве?
Посмотрев сыщику прямо в глаза, Фандор повторил свой вопрос:
— Скажите, Жюв, думали вы об этом?
— Хочешь, чтобы я ответил? — лукаво усмехнулся Жюв. — Тогда смотри.
Он как ни в чем не бывало сунул руки в карманы и вытащил оттуда два браунинга.
— Видишь, я тоже принял меры предосторожности.
Теперь и Жюв стал серьезным; натягивая пальто, он сказал:
— Знаешь, Фандор, а ведь сегодняшнее утро — это утро битвы. Мы вступаем в прямую схватку с Фантомасом… Нас ждет победа или поражение, третьего не дано. Потерпим поражение, вполне вероятно, что еще до полудня нас укокошат, иными словами — убьют… Ну а если победа останется за нами, эта досадная неприятность случится завтра или послезавтра.
Жюв невесело улыбнулся.
— Что там ни говори, но до сегодняшнего дня Фантомас не мог нас и пальцем тронуть — он боялся навредить сыну; зато теперь самое время убрать нас — либо до того, как мы дадим показания, чтобы воспрепятствовать этому и напугать присяжных, либо после вынесения приговора — чтобы отомстить нам.
Жюв вышел из ванной и принялся торопить Фандора, следовавшего за ним по пятам.
— Живей, дружище, надеюсь, ты не забыл про своего червя?
— Представьте, нет, — нашелся Фандор, — не знаю только, как бы заставить вас раскошелиться… хотя, какое это имеет значение?
По лестнице, Фандор спускался степенно; когда они с Жювом очутились в сводчатом вестибюле, он заявил:
— Итак, старина, мнение наше едино: приготовимся к покушению или чему похлеще… Если во Дворец правосудия мы прибудем в целости и сохранности, держите ухо востро в зале суда. Ну а если ничего не произойдет до вынесения приговора, значит, это случится потом..
Жюв пожал плечами.
— Не нравятся мне сегодня твои шутки, Фандор… Мне лично умирать совсем не хочется.
— Мне тоже, — запротестовал Фандор.
— Я бы предпочел гульнуть на твоей свадьбе, — размечтался Жюв.
На лице Фандора появилось слабое подобие улыбки.
— Бедный мой Жюв, — ответил он, — эта свадьба кажется мне такой далекой, такой нереальной… Слишком это было бы прекрасно… Быть может, такое счастье вообще недостижимо?
Фандор резко повернулся к своему приятелю.
— Жюв, — сказал он, — я должен сделать вам одно признание. Вчера Элен умоляла меня быть снисходительным к Владимиру. Я решил, что на все вопросы судьи я отвечу, ибо таков мой долг, а об остальном умолчу. Вы простите меня?
— Я прощу тебя, — ласково улыбнулся Жюв. — Твоя невеста не очень-то хочет, чтобы ты вмешивался в ее дела — это вполне понятно, роль твоя в этом деле до крайности щекотлива… поэтому я предоставляю тебе свободу действий. У меня-то самого нет причин осторожничать, со спокойной совестью я скажу все, что знаю; я ничем не буду скован, все, о чем умолчишь ты, скажу я.
Как только Жюв произнес эти слова, ожидавший их фиакр тронулся. Забравшись в карету, Жюв и Фандор немного помолчали, сжимая свои пистолеты и глядя в оба: нападение могло произойти в любую минуту.
Куда отправились Жюв и Фандор?
Друзья спешили на судебное заседание, перед судом должен был предстать князь Владимир — сын Фантомаса, арестованный под кличкой Бридж.
Жюв и Фандор выступали свидетелями. Ведь это они организовали поимку Владимира, глупо попавшегося в расставленную ему ловушку. Отступать им было некуда, они непременно должны были явиться во Дворец правосудия; чувство страха придавало нашим друзьям особую взволнованность, но и тот, и другой были счастливы — в очередной раз вступали они в открытую схватку с заклятым своим врагом.
Сам по себе Владимир мало заботил Жюва и Фандора, хотя именно он должен был предстать перед судом, именно его предстояло оправдать или помиловать.
Владимир, в сущности, был обыкновенной пешкой, он лишь служил прикрытием для коварного Фантомаса, одно имя которого всех повергало в трепет.
Возможно ли, чтобы Фантомас позволил осудить собственного сына, которому скорее всего грозила смертная казнь, и не попытался бы вырвать его из-под топора Дайблера[5]?
Жюв и Фандор так не думали!
Во время трагических перипетий «дела жокея в маске» два друга подстроили поимку князя Владимира и теперь опасались мести Фантомаса, которая могла последовать в любой момент, ибо в тот день сын Фантомаса должен был занять место на скамье подсудимых и ответить за содеянные им преступления.
Несмотря на волнение, Жюв и Фандор искренне радовались, что настал наконец этот знаменательный день.
Арест Владимира был победой над Фантомасом! Коварный бандит потерпел крупное поражение, тем более жестокое, что затронуты были его отцовские чувства — единственное, что было в нем человеческого.
Готовые ко всему, страшась мести Фантомаса, Жюв и Фандор смотрели, как сквозь грязные стекла фиакра мелькали знакомые парижские улицы.
— Берегись, Жюв, — шутливо бросил неистощимый на выдумки Фандор, — Фантомас неподалеку!
— Берегись, Фандор, — без тени улыбки отозвался Жюв, — сейчас не время для шуток. Владимир рискует головой, а мы — собственной шкурой.
* * *
В шесть утра того же дня в одиночную камеру тюрьмы Санте, где содержали князя Владимира, не допуская к нему никого, кроме следователя, вошли два надзирателя.
— В чем дело? — спросил узник.
— Вам ли не знать, черт подери, сегодня суд по вашему делу, — растолковал ему один из тюремщиков.
— Сегодня? — вслед за ним повторил Владимир.
Эта новость и взволновала, и удивила его. С того дня, как его арестовали, сын Фантомаса разительно переменился. Он был натурой властной, увлекающейся, жадной до удовольствий, таким людям никогда не сидится на месте, к тюремному распорядку они привыкают с трудом.
Пребывание в Санте пошатнуло его здоровье. Иногда у него случались бессонницы, в другой раз всю ночь мучали кошмары и просыпался он весь в поту, задыхаясь, не зная, жив он или мертв.
Надо сказать, поначалу Владимир не воспринял всерьез свое заточение. Как и многие другие, он перил во всемогущество Фантомаса, знал, что его отец любит величать себя владыкой всех и вся, а потому и мысли не допускал, что арестовали его взаправду и что помочь ему невозможно. «Фантомас спасет меня, — думал Владимир, — Фантомас вызволит меня из этой тюрьмы».
