Рекс Стаут - Черная гора (сборник)
– Добейтесь расположения всех трех дам.
– Это невозможно. Они станут ревновать друг к другу.
– Тогда запаситесь терпением. Рано или поздно одна из них наденет украшения от «Тиффани», и вы получите ответ на свой вопрос.
– Еще бы. Тогда, черт подери, все будет очевидно. Только вот идиоток среди них нет.
– Однако все станет не менее очевидно, если мистер Гудвин, воспользовавшись моими наставлениями, разоблачит даму, завладевшую сердцем вашего зятя.
– Я не хочу, чтобы он ее разоблачал. Мне это не нужно. – Льювент подался вперед, скользнув по гладкой кожаной обивке кресла. – Господи боже, неужели вы не можете просто выяснить то, что меня интересует, и сохранить все в тайне? В любом случае я, даже если б хотел, не смогу устроить, чтобы Гудвин, приведенный мною в дом, с пристрастием допросил эту троицу об их отношениях с Хаком. Поймите, этот особняк – мое родовое гнездо, но он принадлежит Хаку. Нам нужно придумать какую-нибудь уловку, особенно на тот случай, если Гудвину придется побеседовать с самим Хаком. Я только что решил…
Вульф прервал его громким звуком, напоминавшим то ли рык, то ли храп. Глаза нашего гостя озадаченно расширились, и он замолчал, чего, собственно, и добивался мой босс.
– В чем дело? – спросил Льювент.
– В вас, – с заметным отвращением в голосе отозвался Вульф. – Вполне допускаю, что если бы я сидел на мели и мне предложили внушительный гонорар, то, возможно, я бы и взялся выяснять матримониальные планы богатого вдовца. Но при нынешнем раскладе вы напрасно тратите свое время. Да и мое. До свидания, сэр.
Судя по тону, босс принял окончательное решение. Льювент задергал губами: вверх-вниз, влево-вправо.
– Хотите сказать, что отказываетесь взяться за дело?
– Совершенно верно.
– Именно это я и предполагал. Что ж, попытаться все равно стоило. – Наш гость сцепил руки замком. – Ладно, слушайте, но помните: это строго конфиденциально.
– Вы это уже говорили.
– Знаю, но сейчас речь пойдет о другом. Моя сестра умерла здесь, в Нью-Йорке, в отцовском особняке, от отравления птомаином, который содержался в пище. Хак послал мне телеграмму в Париж, и я прилетел на похороны. Впрочем, это я уже говорил. Поначалу у меня не возникло никаких подозрений, но потом случились две вещи. Во-первых, меня попыталась отравить Оделетт, моя любовница из Тулузы. Совсем рехнулась от ревности. Благодаря этому я понял: кто угодно может пойти на убийство, был бы серьезный мотив. Во-вторых, я получил весточку от Пола Тейера насчет того, что Хака пытается захомутать одна из трех женщин. Тут я крепко задумался, отправился в библиотеку и кое-что почитал о птомаине. Когда моя сестра была отравлена, все три женщины находились в особняке. Я считаю, что одна из них и убила ее.
– На каком основании? У вас есть улики? Доказательства?
– Нет. Просто я полагаю, что к тому моменту эта особа уже успела подцепить Хака на крючок или, как минимум, была уверена, что рыбка вот-вот клюнет. Я торчу здесь уже две недели, и теперь у меня нет ни малейших сомнений в своей правоте. Но что я могу сделать? Я даже не смею никого ни о чем спрашивать. Идти в полицию? Там меня на смех поднимут. Само собой, я подумал о вас, но мне удалось наскрести только тысячу долларов. По вашим меркам это мелочь. Вот я и решил сперва не упоминать об убийстве и ограничиться тем, что рассказал вначале. – Он снова пошевелил рукой: – Я хочу ее остановить и думаю: может, мне это удастся сделать, если я выясню, кто она?
– И как же вы ее остановите, если у вас не будет доказательств?
– Об этом я как-нибудь позабочусь. Главное, выясните, кто она, а остальное предоставьте мне. Для достижения совершенно законной цели я готов выложить авансом тысячу долларов в счет оплаты услуг Гудвина, его времени, а при необходимости – и ваших консультаций. Десять часов работы Гудвина и десять минут ваших усилий. Что скажете? Не хотите столько работать? Что ж, поработаете меньше, я все равно готов оплатить ваше время.
Вульф вдруг резко отодвинулся в кресле от стола и встал.
– Мне нужно сделать один важный телефонный звонок, – сообщил он Льювенту. – Я оставляю вас с мистером Гудвином. Поскольку, по вашим словам, работу выполнит он, в моем дальнейшем присутствии смысла нет. Даже для того, чтобы решить, браться за дело или нет.
Он с гордым видом проследовал к двери и вышел в прихожую. Я прекрасно понимал, что звонок был только предлогом. Все обстояло гораздо проще. С одной стороны, ему хотелось взять деньги, с другой – он не желал брать на себя ответственность за мои погубленные выходные, когда на кону какая-то вшивая тысяча долларов. Таким образом, решение должен принимать я.
Чем займется он? Пойдет на кухню, откроет бутылку пива и начнет давать советы Фрицу, готовящему обед. Что до меня, то я оказался в тупике. Если я выставлю Льювента вон, пройдет не один месяц, прежде чем я снова посмею открыть рот, чтобы обрушиться с упреками на Вульфа после очередного отказа взяться за дело.
Я сгреб купюры, которые наш гость положил на стол Вульфа, и пересчитал их. В пачке было двадцать полтинников.
– Ладно, я дам вам расписку, – кивнул я. – Для начала давайте обсудим, как нам лучше подступиться к Хаку. Согласны?
Льювент не возражал. Я опустился в кресло, и мы приступили к делу.
Глава вторая
Фасад отчего дома мистера Льювента, гранитного особняка на Шестьдесят шестой улице, между Пятой авеню и Мэдисон, в последний раз чистили, должно быть, в девятнадцатом веке, когда на свет появился Герман. Однако ветер перемен все же коснулся особняка изнутри. В частности, просторный, современной конструкции лифт, по моим предположениям, установили после того, как нынешнего владельца приковал к инвалидному креслу артериит.
Льювент настоял на том, чтобы мы погодили с осуществлением нашего плана до тех пор, пока Теодор Хак не отобедает. Таким образом, к особняку мы подъехали лишь в третьем часу пополудни и были впущены викингом в женском обличье, способным запросто утащить Германа в своем переднике.
Тем не менее я лелеял надежду расщелкать дело как орех до вечера, чтобы сберечь выходные для себя. Поэтому, когда воительница приняла у нас шляпы, я не стал тратить понапрасну время, разглядывая роскошную обстановку передней залы, пока следовал за Льювентом к лифту.
Поднявшись на этаж, мы вышли из кабины и повернули направо через комнату, которая была ́уже, но при этом длиннее аванзалы. Я был поражен толщиной ковров, покрывающих пол в доме, хозяин которого передвигается исключительно в инвалидной коляске.
