Лео Брюс - Дело без трупа
Я указал на тощую спину старого Роджерса, который, казалось, совершенно не обращал внимание на крики позади него.
— Тот человек! — сказал я. — Он — вор. Я хочу выдвинуть против него обвинение!
Только в этот момент сапожник повернулся к нам. Он увидел, что я указываю на него, и остановился. Но он был на расстоянии в десять ярдов и, когда я снизил голос, обращаясь к полицейскому, он не мог меня слышать.
— Он украл у меня сто фунтов, сегодня, в банкнотах достоинством один фунт стерлингов. Я узнал, что он поехал в Кройдон и последовал за ним сюда.
— Ага! — уклончиво сказал полицейский.
Мы пошли по направлению к старому Роджерсу, который выглядел ошеломлённо и даже вызывал жалость своим чемоданом, всё ещё находящемся в его руках. Когда мы подошли к нему, он заговорил первым.
— Да ведь это мистер Таунсенд, и в чём же дело? — спросил он, наивно уставившись на меня.
Обращаясь к полицейскому, я чувствовал себя довольно гнусно.
— Меня зовут Стюарт Таунсенд, — сказал я, — я остановился в Брэксхэме, где у этого человека имеется магазин…
Констебль перебил меня.
— Прежде, чем мы двинемся дальше, — сказал он старому Роджерсу, — я хотел бы узнать ваше имя.
— Роджерс, — ответил тот.
— Мистер Роджерс, какие деньги у вас имеются при себе?
— Я не понимаю, как это касается вас, — сказал старый Роджерс. Он говорил без какого-либо негодования, а просто озадаченным тоном, как если бы ему действительно хотелось знать.
— Ну, тут произошла некая путаница, — получил он в ответ, — и если бы вы мне сказали, это упростило бы очень многое.
— Ну я… у меня есть несколько банкнот. Я действительно не знаю, сколько.
— Не возражаете, если мы взглянем на них?
На мгновение я подумал, что он откажется. Он поглядел сначала на меня, затем на полицейского.
— Можете посмотреть, — сказал он и, сунув руку во внутренний карман, достал толстую пачку.
Полицейский повернулся ко мне.
— Ваши? — спросил он.
— Очень похожи, — хватило мне ума сказать. — У меня сегодня в отеле был пакет со ста фунтами в спальне. В три часа я пошёл наверх и обнаружил этого человека, выходящего из комнаты. Я посмотрел в ящике стола, где их держал, и обнаружил пропажу. Я достаточно уверен, чтобы выдвинуть обвинение.
— Уверены?
— Абсолютно.
— Очень хорошо. — Он повернулся к старому Роджерсу. — Мне придётся вас арестовать, — сказал он.
После моего нелепого обвинения старик не произнёс ни слова. И, к моему удивлению, он ничего не сказал и теперь. Он уставился на меня с выражением, которое мне трудно описать. Но удивления в нём не было. Казалось, он пытался мысленно подобрать для меня подходящий эпитет.
Полицейский на мгновение отвернулся к своему коллеге, и я умудрился приблизиться к несчастному сапожнику. Я не мог позволить ему испытывать ко мне те чувства, которые он явно испытывал.
— Всё в порядке, — прошептал я. — Биф говорит, что всё будет в порядке. Он утверждает, что это — вопрос человеческой жизни.
Он больше не смотрел на меня, но пронзительным и сердитым голосом начал спорить с полицией. Казалось, моё краткое предложение вместо того, чтобы его успокоить, произвело совершенно противоположный эффект. Он бушевал. Это сфабрикованное обвинение, сказал он. Я — жулик. Он же — уже в течение многих лет почтенный торговец, который отправился в заслуженного отпуск. Стыдно, что его задерживают, да ещё таким способом. Полицейский и я ответят за это.
Никогда не испытывал я большей благодарности к полиции за её лаконичное упрямство. Констебль объявил, что арестует старого Роджерса, и арестовал. Фактически, казалось, что негодование старика лишь добавило констеблю уверенности.
— Пройдёмте, — холодно сказал он, и я увидел, как старого Роджерса увели.
Биф ждал меня, находясь в состоянии полного удовлетворения, смешанного с некоторой долей волнения.
— Браво! Замечательно сыграно! — сказал он, хлопнув меня по спине, как мне показалось, несколько сильнее, чем требовалось. — Вам бы актёром быть! Как вы за ним бежали! Никогда не забуду. — Он ухмыльнулся. — И обвинили по полному разряду. Я чуть не лопнул от смеха, когда увидел, как его повели!
Эта похвала от сержанта Бифа была бы более приятной, если бы он был драматическим критиком, а не полицейским. Я же чувствовал, что совершил очень сомнительный поступок, который мог втянуть меня в бездну проблем.
— Спасибо, — холодно сказал я. — А теперь, думаю, за вами объяснения.
— Хорошо-хорошо. Вы получите все объяснения, какие только захотите. И о вашем участии нельзя забывать, мистер Таунсенд.
— Лучше бы его не было, — сказал я с чувством.
— Нет-нет, вы не должны так думать. Особенно, когда узнаете всю правду. И нельзя заставлять вас больше ждать. Мы едем в Скотланд-Ярд. Я собираюсь представить свой отчёт. Я только что позвонил инспектору Стьюту, и он ждёт нас.
— Это хорошо, — сказал я, но без особого энтузиазма, а тем временем мы уже садились в наше такси. И скоро мы мчались назад в город.
ГЛАВА XXXI
— Так, а теперь, — сказал Биф, когда мы сидели в кабинете инспектора Стьюта в Скотланд-Ярде, — я хотел бы закрыть это дело. Я не большой мастер рассказывать как и что, но приложу все усилия и постараюсь управиться с рассказом как можно быстрее. — Он сверился с большими серебряными часами. — Там один парень, проездом через Брэксхэм, — так вечерами, говорят, он всегда играет в дартс в «Руках каменщика», недалеко от Грэй-Инн-роуд, и мне хотелось бы увидеть его до закрытия.
— Должен ли я понимать, — нетерпеливо перебил его Стьют, — что вы действительно считаете, что раскрыли дело?
— Вот именно, сэр.
— Вы знаете, кто был убит?
— Да. Знаю, кто был убит.
— Тогда, где труп?
— Захоронен, сэр.
— О боже. Вы…?
— Разрешите мне начать с самого начала. Иначе мы никогда не закончим. Я попытаюсь показать, как это до меня дошло.
— Очень хорошо, — согласился Стьют, не в силах скрыть интерес.
— Конечно, сэр, со всеми преимуществами, которыми вы, джентльмены, обладаете в настоящее время перед нами, — а Бог свидетель, так оно и есть с этими новыми методами — в таких случаях, как этот, остаётся лишь одно, в чём мы, в своём районе, сильнее. Я имею в виду, вы понимаете их сик… сик…
— Психологию? — шепнул я.
— Вот именно. Вы понимает всё этакое, а мы знаем их характер. И это здорово помогает, как вы увидите. Самая первая вещь, о которой я подумал в этом случае, — это почему молодой Роджерс совершил такое самоубийство?
