Тайна постоялого двора «Нью-Инн» - Фримен Р. Остин

– Не знаю, что и думать. Эта женщина – новый фактор в деле, и я не знаю, куда её поместить.

– Не совсем новый, – сказал Торндайк, – вы ведь не забыли о тех бусинах, которые мы нашли в спальне Джеффри?

– Нет, не забыл. Но они говорят нам только о том, что какая-то женщина, очевидно, когда-то была в его спальне.

– Но теперь они говорят нам, что конкретная женщина была в его спальне в определенное время, что гораздо более важно.

– Да. Такое впечатление, что она присутствовала при его самоубийстве.

– Очень похоже на это.

– Кстати, вы были правы насчет цвета этих бус, а также насчет их происхождения.

– Что касается их происхождения, это была всего лишь догадка, но она оказалась верной. Хорошо, что мы нашли эти бусины, потому что, как ни мала информация, которую они дают, ее все же достаточно, чтобы продвинуть нас на шаг вперед.

– Каким образом?

– Я имею в виду, что показания кэбмена говорят нам только о том, что эта женщина входила в дом. Бусины говорят нам, что она была в спальне. А это, как вы сами сказали, связывает ее со смертью Джеффри. Не обязательно, конечно. Это всего лишь предположение, но довольно правдоподобное в данных обстоятельствах.

– Несмотря на это, – сказал я, – этот новый факт, как мне кажется, не проясняет загадку, а лишь запутывает её. Показания привратника не оставляют сомнений в том, что Джеффри замышлял самоубийство, а его приготовления явно указывают на то, что он избрал для этого именно ту ночь. Не так ли?

– Безусловно.

– Тогда я не понимаю, к чему здесь эта женщина. Очевидно, что ее присутствие в квартире, и особенно в спальне, по такому случаю и при таких странных и таинственных обстоятельствах, выглядит зловеще, но я все ещё не вижу, каким образом она может быть связана с трагедией. Не исключено, что она не имеет к ней никакого отношения. Вы помните, что Джеффри зашел в домик около восьми часов, чтобы заплатить за квартиру, и некоторое время болтал с привратником. Похоже, что леди уже ушла.

– Да, – согласился Торндайк, – но, с другой стороны, фраза Джеффри по поводу экипажа не совсем согласуется с рассказом, который мы только что услышали от Уилкинса. Это, как и весь рассказ Уилкинса, наводит на мысль о желании скрыть визит дамы в его покои.

– Вы уже догадались, кто эта женщина? – спросил я.

– Пока нет. Есть у меня определённые подозрения, но для раскрытия ее личности мне необходимы еще кое-какие факты.

– Ваши подозрения основаны на чем-то новом, что вы обнаружили, или они вытекают из того, что мне известно?

– Мне кажется, Джервис, что в ваших руках есть практически все, что известно мне, за исключением одного момента, который я превратил из сильного подозрения в уверенность при помощи некоторого расследования. Но вы вполне можете догадаться кем была эта дама.

– Но в деле вообще не упоминалась женщина.

– Нет, но тем не менее я думаю, что вы сможете назвать имя этой дамы.

– Смогу ли я? Начинаю подозревать, что я не создан для медико-юридической практики, поскольку не вижу ни малейшего проблеска.

Торндайк доброжелательно улыбнулся.

– Не отчаивайтесь, Джервис, – сказал он, – полагаю, что когда вы только начали обход первых пациентов, вы сомневались в том, что созданы для медицинской практики. Со мной было то же самое. Для особой работы нужны особые знания и приобретенный навык их использования. Что может сделать студент второго курса с маленькой грудной аневризмой? Он знает анатомию грудной клетки, начинает разбираться в нормальных сердечных шумах и зоне сердечной тупости [54], но он еще не может связать свои знания воедино. Затем приходит опытный врач и, возможно, ставит полный диагноз без всякого обследования, просто услышав, как пациент говорит или кашляет. Он располагает теми же фактами, что и студент, но он приобрел навык мгновенно анализировать и связывать симптомы с определенной болезнью. Это вопрос опыта. И, благодаря своей предыдущей подготовке, вы скоро приобретете этот навык. Старайтесь наблюдать за всем. Пусть ничто не ускользает от вас. И постоянно пытайтесь найти какую-то связь между фактами и событиями, которые кажутся не связанными. Это мой вам совет, и на этом мы пока отложим дело Блэкмора и будем считать наш день законченным.

Глава XIV. Торндайк закладывает бомбу

Как мне показалось, предоставленная мистером Сэмюэлем Уилкинсом информация, вместо того, чтобы рассеять тайну, покрывавшую дело Блэкмора, лишь сгустила её. Новая загадка, которую предложил решить Торндайк, была сложнее всех остальных. Мне необходимо узнать, кто эта загадочная женщина. Но как я мог это сделать? В связи с этим делом не упоминалась ни одна женщина, кроме сестры покойного – миссис Уилсон. Новое действующее лицо появилось внезапно из ниоткуда и тут же бесследно исчезло, оставив лишь несколько бусин, которые мы подобрали в комнате Джеффри.

Не было ни малейшей ясности и в том, какую роль она сыграла в трагедии, если вообще сыграла. Факты так же ясно указывали на самоубийство, как и до ее появления. Все приготовления, которые Джеффри сделал в тот день, явно отвергают любую мысль о нечестной игре. И все же присутствие женщины в спальне в то время, её скрытное появление и меры предосторожности, принятые ею, чтобы не быть узнанной, наводили на мысль о каком-то соучастии в последовавшем страшном событии.

Но какое соучастие возможно в случае самоубийства? Женщина могла снабдить его шприцем и ядом, но для этого ей вовсе не обязательно было приходить в его дом. У меня пронеслись смутные мысли о внушении и гипнозе, но эти объяснения не подходили к данному случаю, а самоубийство под гипнозом выглядит не очень убедительно для медицинского ума. Затем я подумал о шантаже в связи с каким-то грязным секретом, но и это было маловероятное предположение, учитывая возраст и характер Джеффри.

И все эти предположения не могли пролить ни малейшего света на личность женщины.

Прошло почти два дня, в течение которых Торндайк больше не упоминал об этом деле. Большую часть времени его не было дома – чем он занимался, я понятия не имел. Более необычным было то, что Полтон покинул лабораторию и проводил много времени вне дома. Я предположил, что он воспользовался возможностью оставить меня за старшего, но смутно догадывался, что, скорее всего, он помогает Торндайку в расследованиях, как это было в случае с Сэмюэлем Уилкинсом.

Вечером второго дня Торндайк вернулся домой в явно хорошем расположении духа и его действия вызвали мое любопытство. Он подошел к шкафу и взял оттуда коробку с индийскими трихинопольскими [55] сигарами. Теперь эти сигары были единственным развлечением Торндайка, которым он пользовался только в редких и особо торжественных случаях, – добившись важного результата или решив необычайно сложную проблему. Поэтому я наблюдал за ним с живым интересом.

– Жаль, что Тричи [56] – такой ядовитый зверь, – заметил Торндайк, взяв в руки одну из сигар и осторожно понюхав ее, – для заядлого курильщика нет другой такой сигары, как эта.

Он положил сигару обратно в коробку.

– Думаю, я угощусь одной после ужина, чтобы отметить это событие, – продолжил он.

– Какое событие? – полюбопытствовал я.

– Завершение дела Блэкмора. Я как раз собираюсь написать Марчмонту, чтобы он опротестовал завещание.

– Вы хотите сказать, что все-таки обнаружили изъян в завещании?

– Изъян! – воскликнул Торндайк, – мой дорогой Джервис, второе завещание – подделка.

Я уставился на него в изумлении, потому что его утверждение звучало как полный нонсенс.

– Но это невозможно, Торндайк, – запротестовал я, – свидетели не только узнали свои собственные подписи и жирные следы пальцев маляра, но и прочитали завещание, запомнив его содержание.

– Да, это интересная особенность дела. Это очень изящная комбинация и я дам вам последний шанс решить ее. Завтра вечером мы должны дать полное объяснение, так что у вас есть еще двадцать четыре часа, чтобы все обдумать. А пока я приглашаю вас на обед в свой клуб. Думаю, там мы будем в полной безопасности от миссис Шаллибаум.