Тайна постоялого двора «Нью-Инн» - Фримен Р. Остин

В этот момент в дверь громко постучали, раздался одиночный, солидный удар, который Полтон, казалось, узнал, ибо он воскликнул:

– Боже правый, сэр! Это Уилкинс, кэбмен! Я совсем забыл о нем. Что же делать?

Он с нелепым ужасом смотрел на нас минуту-другую, а затем, сорвав с себя парик, бороду и очки, засунул их в шкаф. Но теперь его вид был слишком странным даже для Торндайка, который поспешил за ним.

– О, это не повод для смеха, сэр, – возмущенно воскликнул наш верный помощник, – кто-то должен впустить его, иначе он уйдет.

– Не волнуйтесь, Полтон, – сказал Торндайк, – вы можете пойти в кабинет. Я открою дверь сам.

Присутствие духа, похоже, совсем покинуло Полтона, так как он лишь нерешительно застыл на месте. Дверь открылась, густой и хриплый голос спросил:

– Джентльмен по фамилии Полтон живет здесь?

– Да, совершенно верно, – ответил Торндайк, – входите. Вас зовут Уилкинс, я полагаю?

– Так и есть, сэр.

В ответ на приглашение Торндайка в комнату вошел типичный старомодный ворчливый кэбмен в классическом плаще и с бляхой. Оглядевшись вокруг со смесью смущения и вызова, мужчина вдруг с жадным любопытством уставился на нос Полтона.

– Вот вы и прибыли, – нервно заметил Полтон.

– Да, – ответил мужчина слегка враждебным тоном, – вот и я. Что я должен делать? И где этот мистер Полтон?

– Я и есть мистер Полтон, – произнес наш смущенный помощник.

–Мне нужен другой мистер Полтон, – сказал извозчик, не сводя глаз с выдающегося носа собеседника.

– Нет никакого другого мистера Полтона, – раздраженно ответил наш подчиненный, – я тот самый человек, который разговаривал с вами.

– Правда? – недоверчиво спросил мужчина. – Я бы не подумал, но вам лучше знать. Что вам от меня нужно?

– Мы хотим, чтобы вы, – сказал Торндайк, – ответили на несколько вопросов. И первый из них: вы не трезвенник?

Вопрос сопровождался появлением графина, и напряжение, исходящее от извозчика, несколько ослабло.

– Я не фанатик, – добавил он.

– Тогда садитесь и смешайте себе стаканчик грога [52]. Содовая или простая вода?

– Можно и то, и другое, – ответил кэбмен, берясь за графин с деловым видом. – Если вы не возражаете, добавьте соды, у вас лучше получится.

Пока шли эти предварительные приготовления, Полтон бесшумно выскользнул из комнаты. Когда наш посетитель подкрепился глотком необычайно крепкого напитка, допрос начался.

– Вас, кажется, зовут Уилкинс?

– Да, сэр. Меня зовут Сэмюэль Уилкинс.

– Чем вы занимаетесь?

– Это очень трудное занятие, за него не платят так, как оно того заслуживает. Я вожу кэб, сэр, четырехколесный кэб. И это очень неблагодарная работа.

– Вы случайно не помните день с поразительно густым туманом около месяца назад?

– Как я могу забыть этот день! Сэр! Это была среда, четырнадцатое марта. Я запомнил дату, потому что в то утро мой кредитный союз потребовал просроченные взносы.

– Можете рассказать, что произошло с вами между шестью и семью часами вечера того дня?

– Хорошо, сэр, – ответил кэбмен, опустошая стакан, чтобы набраться сил, – перед шестью я стоял у платформы прибытий Большой Северной станции линии Кингс-Кросс, когда увидел джентльмена и даму, выходящих из вагона. Джентльмен посмотрел по сторонам, увидел меня, подошел к кэбу, открыл дверь и помог даме войти. Затем он спросил меня, знаю ли я, где находится «Нью-Инн». И это он спрашивал у меня, человека, который родился и вырос на улице Белой Лошади в Друри-Лэйн! «Садитесь», – говорю я. «Ладно», – говорит он, – езжайте через ворота на Уайч -стрит, как будто он ожидал, что я поеду по Хоутон-стрит и спущусь там по ступенькам. Потом джентльмен уточнил, что ему нужен дом в самом конце улицы, с большой латунной табличкой на углу. Нам потребовалось целых полчаса, чтобы добраться до «Нью-Инн» сквозь туман. Мне даже пришлось сойти и вести лошадь часть пути. Когда я въехал под арку, то увидел, что на часах в домике привратника было полседьмого. Проехав почти до конца постоялого двора я остановился напротив дома, на дверях которого висела большая медная табличка. Это был номер тридцать один. Потом вылез джентльмен и протянул мне пять шиллингов – две полукроны. Затем он помог даме выйти из кэба и они побрели к дверям, и я увидел, как они очень медленно поднимаются по лестнице, прямо как в «Пути Пилигрима» И это было последнее, что я видел.

Торндайк дословно записал показания извозчика вместе со своими вопросами, а затем спросил:

– Вы можете дать нам какое-нибудь описание джентльмена?

– Он выглядел очень респектабельно, – сказал Уилкинс, – еще мне показалось, что он был слегка навеселе, да в такую погоду это и не грех. Но он был полностью в себе, прекрасно знал, сколько стоит поездка в такой туман, намного лучше, чем многие другие. Это был пожилой джентльмен, лет шестидесяти, он носил очки, но похоже, не очень хорошо в них видел. На него было смешно смотреть, сзади он был круглый, как черепаха, а ходил с головой, вытянутой вперед, как гусь.

– Почему вы решили, что он пил?

– Он не шагал ровно, немного покачивался из стороны в сторону. Но он не был пьян, знаете ли, в полном смысле этого слова.

– А леди как выглядела?

– Я не смог толком разглядеть, потому что ее голова была укутана плотной вуалью. Возможно, она была примерно того же возраста, что и джентльмен, но я не могу поклясться в этом. Она тоже казалась немного шатавшейся на каблуках, в общем, они были похожи на слегка подвыпившую пару. Я видел, как они ковыляют по тротуару, а потом вверх по лестнице, держась друг за друга, и пытаясь не споткнуться. Джентльмен все пытался разглядеть дорогу через очки, а женщина сквозь плотную вуаль. А я подумал, как хорошо, что у них был такой надежный кэбмен, как я, и добротный кэб, чтобы доставить их домой в целости и сохранности.

– Как была одета леди?

– Не могу сказать точно, я в этом не разбираюсь. Вся ее голова была замотана в вуаль как пудинг, и еще на ней была маленькая шляпка. Из одежды я запомнил темно-коричневую мантилью с бахромой из бисера и черное платье. Да! Я обратил внимание, что когда она садилась в кэб на вокзале, что ее чулок был похож на гармошку. Вот и все, что я могу вам сказать.

Торндайк записал последний ответ и, прочитав все показания вслух, передал ручку нашему посетителю.

– Если все верно, – сказал он, – я попрошу вас подписаться внизу.

– Вы хотите, чтобы я поклялся под присягой, что все это правда?

– Возможно, нам придется вызвать вас для дачи показаний в суд, – объяснил Торндайк, – тогда вы будете приведены к присяге, кроме того, вам заплатят за присутствие. Пока же я хочу, чтобы вы держались в стороне и никому не говорили о том, что были здесь. Нам нужно провести еще кое-какие расследования, и мы не хотим, чтобы об этом деле пошли какие-то слухи.

– Понятно, сэр, – сказал Уилкинс, старательно выводя свою подпись в конце заявления, – вы не хотите, чтобы другие подсматривали. Можете на меня положиться. Я – могила.

– Спасибо, Уилкинс, – поблагодарил Торндайк, – сколько мы вам должны за хлопоты?

– Я попрошу только плату за проезд сюда, сэр. Вам лучше знать… чего стоит эта информация, а немного денег мне бы не помешало.

Торндайк положил на стол пару монет, при виде которых глаза извозчика заблестели.

– У нас есть ваш адрес, Уилкинс, – сказал он, – если вы нам понадобитесь в качестве свидетеля, мы вам сообщим, а если нет, то через две недели вы получите еще два фунта, если не проболтаетесь об этом небольшом интервью.

Уилкинс радостно подхватил свои трофеи.

– Вы можете мне доверять, сэр! Я буду держать рот на замке, я знаю, в чём моя выгода. Спокойной ночи, господа.

С этими словами он направился к двери и вышел.

– Ну, Джервис, что вы об этом думаете? – спросил Торндайк, когда шаги кэбмена затихли в скрипучем диминуэндо [53].