Сирил Хейр - Жилец. Смерть играет
Остальное содержание письма к делу не относится.
— Этот сержант говорил без умолку, — заметил генерал за обедом. — Терпеть не могу болтливых людей. — Он зачерпнул ложкой суп. — Так вот, в чем все эти политики ошибаются относительно Индии…
Индия продолжалась еще долго после того, как перешли к пряностям.
Глава 18
УЛИКА НА МАУНТ-СТРИТ
Воскресенье, 22 ноября
Дождевые струи, подхватываемые порывами холодного ветра, гнали пешеходов в укрытие, когда Маллет свернул на Маунт-стрит. Это было совсем не то утро, когда на улице задерживаются больше необходимого, однако инспектор все-таки задержался на какой-то момент возле продрогшего и промокшего уличного торговца, стоящего на тротуаре. Он бросил ему на поднос шестипенсовик, взял коробок спичек и, пока проделывал это, заглянул в его лицо, вопросительно приподняв брови.
— Дюпин зашел полчаса назад, — прошептал торговец.
— Один?
Торговец кивнул, а потом заныл:
— Благодарю вас, сэр, благослови вас Господь, сэр, — так как в этот момент кто-то прошмыгнул мимо них.
Маллет положил спички в карман и пересек пустынную улицу. Дом, который он искал, стоял почти напротив, и стороннему наблюдателю показалось бы странным, что он раскрыл зонтик только тогда, когда перешел на другую сторону и находился в какой-то паре ярдов от двери. Проявляя, как казалось, излишнее пренебрежение к другим прохожим, инспектор держал зонт прямо перед своим лицом. В это время из подъезда дома вышли два человека. Какое-то мгновение они помедлили, посмотрев направо и налево, а затем залезли в маленькую двухместную машину, припаркованную у тротуара. Маллет не в первый раз поблагодарил безымянного изобретателя зонтика, обеспечившего людей такой удобной маской, за которую можно мгновенно спрятаться, по меньшей мере, в девять дней из десяти английской зимы, не навлекая на себя ни малейшего подозрения. С точки зрения детектива, для того, чтобы довести зонт до совершенства, требовалось всего-навсего мастерски проделать в шелке прорезь. И у него, разумеется, была такая прорезь. Вот только миссис Маллет никогда не понимала, почему ее муж упорно отказывается починить свой зонтик.
— Дюпин, а с ним кто? — спросил инспектор самого себя, закрывая зонтик в прихожей, после того как на улице стих шум автомобиля. — Тощий, рыжеволосый, не слишком хорошо одетый, усы щеточкой… Должно быть, капитан Илз, как мне представляется. Как бы там ни было, лучше взять на заметку номер машины — VX 7810.
Для Маллета «взять на заметку» какой-то факт или имя означало всего-навсего повторить его один раз самому себе вполголоса. После чего оно запечатлевалось надежнее, чем если бы было записано в дюжину блокнотов. Инспектор повернулся к швейцару.
— Миссис Илз у себя? — спросил он.
Тот кивнул и произнес:
— А то как же!
При этом в голосе швейцара проскользнула какая-то издевка — презрение сведущего человека, что для Маллета-человека было в высшей степени неприятно, а для Маллета-детектива, как и все необычное, представляло некоторый интерес.
— Тогда отвезите меня к ней на лифте, пожалуйста, — резко попросил он.
— Хорошо, сэр. Это на втором этаже. Вот здесь.
Горничная, открывшая дверь квартиры на звонок инспектора, оказалась молодой и хорошенькой, но ее наружность портило брюзгливо-равнодушное выражение лица, которое бывает на лицах прислуги при определенных, обстоятельствах — и только лишь при этих обстоятельствах.
«Она подыскивает себе новых хозяев, — мгновенно среагировал инспектор. И волнуется по этому поводу. Так что же ее беспокоит — новое место работы или жалованье за эту неделю?»
— Миссис Илз? — спросил Маллет.
— Даже не знаю, сможет ли она вас принять, — ответила горничная. — Она толком еще и не вставала. Она вас ждет?
— Я из Скотленд-Ярда, — сообщил инспектор.
— О!.. — В глазах горничной появился проблеск интереса. Потом она пожала плечами. — Полагаю, тогда вам лучше войти. — И ее лицо тут же снова приняло безразличное выражение.
С шелестом юбки, говорившем так же ясно, как слова: «Если у нее на хвосте сидят паршивые полицейские, то это не мое дело, и слава богу!» горничная провела Маллета в помещение, очевидно служившее гостиной.
— Я скажу ей, что вы здесь, — произнесла она тоном, по которому он мог догадаться, с каким наслаждением она о нем объявит, и покинула его.
После бодрящего уличного холодка тепло гостиной миссис Илз было приятно. Более того, это тепло уже через несколько минут вызвало у инспектора ощущение духоты. Скрытые где-то трубы с горячей водой старались одолеть ненастье внешнего мира и, как он чувствовал, немало в этом преуспели. Окна были закрыты, и тяжелые шторы с петлями настолько загораживали скудный дневной свет, что Маллет едва ли смог бы осмотреться вокруг без помощи электрического освещения, которое горничная, к счастью, включила, прежде чем его покинула.
«Гм, — сказал он самому себе, оглядываясь. — Сдается мне, ночью это место будет смотреться лучше, чем днем».
Это оказалась довольно большая комната, но обилие вещей заставляло ее казаться меньше, чем она была на самом деле. Модное повальное увлечение в эти дни пустыми пространствами и чистыми, строгими линиями, очевидно, не коснулось миссис Илз. Здесь не было ничего, не являвшегося округлым, мягким, не украшенным кисточкой или бахромой. Ковер, покрывавший пол от стены до стены, был толще и тяжелее, чем положено любому ковру, огромная софа завалена подушками чудовищных размеров. Ото всего в этой комнате веяло атмосферой дорогого и бесхитростного уюта. По небольшой стопке газет с хроникой светской жизни на приставном столике можно было заключить, что ее обитательница в свое время научилась читать.
Маллет хмыкнул. «И конечно же никаких книг, — отметил он про себя, — что характерно. — Он окинул взглядом стены. — И никаких картин, что не настолько характерно. Интересно, почему?..» Потом присмотрелся повнимательнее. По обе стороны от зеркала и над каминной полкой участки обоев выглядели чуть более светлыми на общем фоне — на этих местах прежде явно висели картины. Над ними до сих пор свисали для них крюки. Маллет мысленно вернулся к развязному швейцару и равнодушной горничной, собирающейся уволиться. Все указывало на то, что миссис Илз испытывала денежные затруднения, причем, видимо, настолько серьезные, что распродавала вещи. «Что-нибудь еще исчезло?» задался он вопросом. Казалось, едва ли возможно, чтобы эта битком набитая комната могла вмещать в себе что-то еще, но в ходе недолгих поисков выяснилось, что дело именно так и обстоит. Незаинтересованная горничная, очевидно, уже несколько дней пренебрегала своими обязанностями, потому что строй разнородных антикварных безделушек и не имеющих названия objets d'art[13], загромождавших каминную полку и журнальный столик, покрыл тонкий слой пыли. Однако то тут то там маленький кружок сравнительно чистой поверхности свидетельствовал о том, что не так давно их ряды поредели. Маллет без труда насчитал полдюжины таких молчаливых свидетелей. Возможно, недавно тут стояли статуэтки из яшмы и слоновой кости, какие-то фарфоровые фигурки, но они были принесены в жертву необходимости.
