Тайна постоялого двора «Нью-Инн» - Фримен Р. Остин

– Думаю, недолго. У нас очень многообещающее начало. Если мне повезет, я смогу собрать все нужные мне улики примерно за неделю. Но во всем этом деле, как и в любом другом, есть элемент случайности, который не позволяет мне назвать дату. И вполне возможно, что я начал с ложного пути. Но это я смогу сказать вам через день или два.

– Полагаю, – добавил я мрачно, – что для меня охота окончена?

– Отнюдь, – ответил Торндайк, – у вас есть дело Блэкмора, которым вы должны заниматься. Я передам вам все документы и попрошу сделать упорядоченный перечень свидетельств. Тогда у вас будут все факты, и вы сможете сами разобраться в деле. Кроме того, я попрошу вас помочь Полтону в некоторых небольших операциях, которые призваны пролить свет на темные пятна этой истории и которые покажутся вам одновременно занимательными и поучительными.

– Может нам пригласить миссис Хорнби зайти к нам, чтобы выпить чаю в саду? – предложил я.

– И захватить с собой мисс Гибсон? – сухо добавил Торндайк. – Нет, Джервис, так не пойдет. Вы должны найти способ объяснить своим знакомым, что преступники ни в коем случае не должны узнать о том, где вы. Более чем вероятно, что миссис Шаллибаум взяла на заметку дом в Эндсли Гарденс, и поскольку это единственное место, которое она знает, она и мистер Вайс, если он в Англии, почти наверняка будут следить за домом. Если им удастся связать этот дом с нашим жильём, небольшое расследование покажет им истинное положение дел. Мы как можно дольше должны держать их в неведении. Мы и так уже слишком много показали. Это тяжело для вас, но ничего не поделаешь.

– Не думайте, что я жалуюсь, – воскликнул я, – если речь идет о деле, то так же готов идти на все, как и вы. Сначала я подумал, что вы просто заботитесь о безопасности моего бренного тела. Когда мне приступить к работе?

– Завтра утром. Я дам вам свои записи по делу Блэкмора, копии завещаний и показаний. Затем есть наши находки из «Нью-Инн», которые нужно просмотреть и обдумать. Не забудьте, у нас есть еще осколки очков, которые лучше попытаться склеить на случай, если нам придется предъявить их в качестве доказательства в суде. Это займет вас на день или два, вместе с некоторой работой по другим делам. А теперь давайте оставим профессиональные темы. Вы голодны, я тоже, и смею предположить, что Полтон приготовил что-то вроде ужина. Спустимся и посмотрим.

Мы спустились на нижний этаж, где предвкушения Торндайка оправдались. Нас ждал аккуратно сервированный стол и Полтон вносил последние штрихи.

Глава XI. Дело Блэкмора

В медицинской практике необходимо уметь в мгновение ока переключать свое внимание с одного набора симптомов на другой, столь же важный, но совершенно не связанный с предыдущим. Каждый раз, посещая пациента, врач должен внимательно изучить определенные показатели, но ему нужно выбрасывать их из головы, как только он переходит к следующему больному. Эту привычку трудно приобрести, ведь важный, удручающий или непонятный случай может завладеть сознанием и помешать вниманию, которого требуют последующие пациенты. Но опыт показывает, что эта способность незаменима и врач со временем учится забывать обо всем, кроме пациента, состоянием которого он занят в данный момент.

Моя первая утренняя работа над делом Блэкмора показала, что такая же способность требуется и в юридической практике. Также она показала мне, что у меня её еще нет. Ибо, пока я просматривал показания и копию завещания, образ таинственного дома на Кеннингтон-Лейн постоянно вторгался в мои размышления, а фигура миссис Шаллибаум неотступно преследовала меня – бледная, испуганная, чего-то ждущая.

По правде говоря, мой интерес к делу Блэкмора был не более, чем академическим, в то время как в деле об отравлении я был заинтересован лично. Для меня Джон Блэкмор был всего лишь именем, Джеффри – неясной фигурой, которую я не мог точно охарактеризовать, а сам Стивен – случайным знакомым. Мистер Грейвс, с другой стороны, был реальным человеком. Я видел его в трагических обстоятельствах, которые, наверное, предшествовали его смерти, и я унес с собой не только яркое воспоминание о нем, но и чувство глубокой жалости и беспокойства за его судьбу. Злодей Вайс и ужасная женщина, которая помогала ему, пособничая и, возможно, даже организовывая преступление, были в моей памяти живой и ужасной реальностью. Хотя я и не сказал Торндайку ни слова, но внутренне сожалел, что мне не поручили разбираться в деталях, связанных с таинственным мистером Грейвсом, и я вынужден заниматься сухим, чисто юридическим и совершенно сбивающим с толку делом о завещании Джеффри Блэкмора.

Тем не менее я добросовестно взялся за выполнение своей задачи. Я прочитал показания и завещание, не увидев ни единого проблеска света в деле. Я систематизировал и создал перечень всех фактов, сравнил свой отчет с записями Торндайка, с которых сделал копию, и обнаружил несколько упущенных мною моментов. Составил краткий отчет о нашем визите в «Нью-Инн» с перечнем предметов, которые мы видели или собрали. Затем я приступил ко второй части своей задачи – формулированию выводов на основе изложенных фактов.

И только когда я приступил к этому сложному делу, как осознал, что абсолютно запутался в изобилии подробностей. Несмотря на рекомендацию Торндайка тщательно изучить слова адвоката, и проигнорировав его слова о том, что я могу найти в них нечто весьма значительное, меня непреодолимо влекло к одному и притом, как я подозревал, ошибочному выводу – что завещание Джеффри Блэкмора было совершенно обычным, надежным и действительным документом.

Я пытался подвергать сомнению правомерность завещания с разных сторон, и каждый раз терпел неудачу. Что касается его подлинности, то она не вызывало сомнений. Мне казалось, что есть только два возможных аспекта, по которым можно было бы выдвинуть возражения, а именно: способность Джеффри составить завещание и возможность того, что на него было оказано незаконное давление.

Что касается первого, то несомненно – Джеффри был зависим от опиума, а это при определенных обстоятельствах может помешать завещателю составить документ. Но существовали ли такие обстоятельства в данном случае? Привела ли привычка к наркотикам к таким изменениям в психике покойного, которые могли бы разрушить или ослабить его рассудок? Не было ни малейших доказательств в пользу такого предположения. До самого конца он сам управлял своими делами, и если его жизнь и претерпела изменения, она все еще оставалась жизнью разумного и ответственного человека.

Вопрос о незаконном давлении был более сложным. Если его оказывал какой-то конкретный человек, то этим человеком мог быть только Джон Блэкмор. Несомненно, что из всех знакомых Джеффри, только его брат Джон знал, что тот живет в «Нью-Инн». Более того, Джон не раз навещал его там. Поэтому было вполне возможно, что на покойного могло быть оказано влияние. Но доказательств тому не было. То, что лишь брат покойного знал его адрес, не было решающим. При съёме квартиры Джеффри нужны были рекомендации, и он обратился к брату. А против версии о давлении говорило то, что завещатель сам принес свое завещание и попросил засвидетельствовать его совершенно незаинтересованных людей.

В конце концов я сдался, и, оставив безнадежную проблему, занялся фактами, выявленными в ходе нашего визита в «Нью-Инн».

Что мы узнали в результате нашего расследования? Было ясно, что Торндайк обнаружил что-то, что показалось ему важным. Но в каком отношении? Единственный возможный вопрос, который мог быть поднят: действительно или недействительно завещание Джеффри Блэкмора? Но его правомочность подтверждалась доказательствами самого неоспоримого рода, и казалось, ничто из того, что мы имеем, никак не относится к делу.

В реальности же все было не так. Торндайк не являлся мечтателем и не был склонен к выдумкам. Если имеющиеся у нас факты казались ему относящимися к делу, то я был готов это принять, хоть сам связи не видел. И, исходя из этого постулата, я приступил к их изучению заново.