Эрл Гарднер - Собака, которая выла
На этот вопрос Перри Мейсон не стал отвечать. Он помолчал, потом начал мягко бить по столешнице кулаком правой руки.
— Поль, — сказал он, — я могу разнести обвинение в клочья. Но для этого я должен нанести удар в нужный психологический момент. Я должен пробудить у публики интерес создать драматическую напряженность, а затем нанести мгновенный удар, так, чтобы окружной прокурор не успел очухаться, а присяжные уже вынесли свой вердикт.
— Ты хочешь сказать, она предстанет перед судом?
— Я хочу сказать, что ей необходимо предстать перед судом.
— Но окружной прокурор не хочет суда. Он не уверен, что получится дело. Он хочет, чтобы она сама обо всем рассказала. Больше ему ничего не нужно.
Перри Мейсон произнес, подчеркивая каждое слово:
— Этой женщине придется предстать перед судом, и она, разумеется, должна быть оправдана. Но это будет нелегко.
— По-моему, ты сказал, что можешь разбить обвинение в пух и прах.
— Могу, если сумею нанести удар в нужный миг и так, как требуется, но тут придется бить на эффект.
— Почему не попробовать добиться освобождения из-под стражи после предварительного допроса?
— Нет, я намерен дать согласие на то, чтобы она предстала перед судом, и буду просить о безотлагательном суде.
Поль Дрейк выпустил струйку дыма и вопросительно посмотрел на адвоката.
— Что это за оружие, которое ты прячешь до поры до времени? — поинтересовался он.
— Если скажу, ты скорее всего посчитаешь его ерундовым.
— Ты скажи, а там видно будет.
— И скажу, потому что придется. Оружие — это воющий пес.
Поль Дрейк так удивился, что мигом выхватил изо рта сигарету и уставился на Перри Мейсона, причем из глаз его пропал огонек ленивой насмешливости.
— Святые небеса, ты все еще не расстался с этой воющей псиной? — спросил он.
— Нет, — ответил Мейсон.
— Что за вздор, о нем все давно забыли. Собака мертва, и она не выла.
Перри Мейсон упрямо стоял на своем:
— Я хочу неопровержимо установить, что она выла.
— Какая тебе от этого польза?
— Огромная.
— Как ни смотри, а это всего лишь глупое суеверие, — возразил Дрейк. — Никто бы не стал из-за этого особо переживать, кроме умственнобольного вроде этого Картрайта.
— Мне необходимо установить, — упрямо и решительно повторил Мейсон, — что собака выла. Это понадобится подтвердить показаниями. Единственные показания, на которые я рискну положиться, — А Вонга, повара-китайца.
— Но А Вонг говорит, что собака не выла.
— Вонгу придется сказать правду, — заявил Мейсон. — Его уже выслали?
— Нынче увозят.
— Прекрасно. Я добьюсь, чтобы его как свидетеля вызвали повесткой, и задержу его здесь. А ты раздобудешь мне какого-нибудь умного переводчика с китайского. Мне нужно, чтобы до переводчика с твоей помощью дошло, насколько важно заставить А Вонга признать, что собака все-таки выла.
— Ты хочешь сказать, что тебе нужны от него показания, что собака выла, независимо от того, выла она там или нет?
— Я хочу сказать, — ответил Перри Мейсон, — что от А Вонга мне нужна правда. Собака точно выла. Я хочу это установить. Не пойми меня превратно — если собака не выла, пусть А Вонг так и скажет. Но я уверен в том, что пес выл, и хочу это доказать.
— Понятно. Думаю, что смогу это устроить. Я знаю кое-кого в иммиграционном ведомстве.
— И еще одно, — продолжал Мейсон. — По-моему, не худо бы сообщить А Вонгу, что Клинтон Фоули, или Форбс, как тебе больше нравится, настучал на А Вонга, чтоб того арестовали. Мне кажется, это хорошая мысль — позаботиться о том, чтобы сие откровение крепко запечатлелось в восточном сознании.
— Усек, — сказал Поль Дрейк. — Не имею ни малейшего представления о том, чего ты добиваешься, но, по мне, это и неважно. Что еще требуется?
— Мне нужно, — процедил Перри Мейсон, — выяснить об этой собаке все, что можно.
— Что именно?
— Мне Нужно выяснить, с какого времени пес жил у Клинтона Форбса. Мне нужно узнать про собачьи привычки. Мне нужно, чтобы ты проследил жизнь этого пса от самого рождения и выяснил, замечалась ли за ним склонность выть по ночам.
Да, когда Клинтон Фоули поселился в доме 4889 на Милпас-драйв, у него уже была полицейская овчарка. Выясни, сколько времени она у него была, откуда взялась, сколько ей лет. Выясни об этом псе все, в первую очередь — о вое.
— Кое-какими сведениями я уже располагаю, — сообщил сыщик. — Пес жил у Форбса несколько лет. Уехав из Санта-Барбары, он взял собаку с собой. С ней, как и с некоторыми другими вещами, он не смог расстаться. Он был привязан к собаке; кстати, его жена тоже.
— Ладно, — сказал Мейсон, — мне нужно, чтобы все данные о собаке были подкреплены показаниями. Мне нужны свидетели, которые могут явиться в суд и рассказать о ней под присягой. Мне нужны свидетели, которые знали пса еще со щенячества. Отправляйся в Санта-Барбару. Опроси соседей, которые не могли не услышать собаки, если она хотя бы раз выла ночью. Возьми с них письменные показания. А некоторые соседи понадобятся нам и как свидетели. Не считайся с расходами.
— Все из-за одной собаки? — спросил Поль Дрейк.
— Все из-за одной собаки, — подтвердил Перри Мейсон, — которая не выла в Санта-Барбаре, но выла здесь.
— Собака убита, — напомнил сыщик.
— Это не уменьшает серьезность улики, — парировал Мейсон.
Зазвонил телефон. Мейсон взял трубку.
— На проводе кто-то из сыщиков мистера Дрейка, он хочет что-то ему сообщить, — произнесла Делла Стрит. — Говорит, очень важное.
Перри Мейсон передал трубку Полю Дрейку.
— Один из твоих, Поль, с новыми сведениями.
Дрейк, еще глубже утонув в кресле, поднес трубку к уху и лениво протянул:
— Слушаю.
В трубке металлически заверещало, и на лице у Дрейка появилось выражение ошарашенное и одновременно недоверчивое.
— Ты ничего не путаешь? — наконец спросил он.
В трубке снова заверещало.
— Будь я проклят! — произнес Дрейк, повесил трубку и посмотрел на Перри Мейсона все еще удивленно-ошарашенным взглядом.
— Знаешь, кто звонил? — спросил он.
— Один из твоих?
— Да, один из моих ребят, он занимается главным полицейским управлением, выспрашивает репортеров-газетчиков и прочее в том же духе. Знаешь, что он мне сообщил?
— Разумеется, нет, — ответил Перри Мейсон. — Выкладывай.
— Он сообщил, что полиция, безусловно, опознала пистолет, обнаруженный в доме Фоули, пистолет, из которого были убиты полицейская овчарка и сам Фоули.
