Рекс Стаут - Черная гора (сборник)
Мы – по крайней мере, я – все еще были на карнизе, когда Данило остановился и, слегка повысив голос, кого-то окликнул. Ему тотчас ответили. Он произнес:
– Это я, Данило. Со мной еще двое, но я подойду один. Посвети фонариком.
Нам с Вульфом пришлось остаться на чертовом выступе и ждать. Когда луч света уперся в нас, выхватив для начала нашего спутника, стало еще хуже. Луч отлепился от нас, перебежал на Данило, а затем погас.
Раздались негромкие голоса, завязался разговор. И я преисполнился не самыми добрыми чувствами к Духу Черной горы. Конечно, Данило должен был как-то объяснить наше появление своим товарищам, однако нависающая над пропастью узкая площадка та еще приемная.
Наконец нас снова осветили фонариком, и Данило предложил нам подниматься. Луч света не сопровождал нас, но по-прежнему выхватывал из мрака каменный выступ. Сделав несколько шагов, мы оставили его позади. Дальше я двигался ощупью, но не Вульф. Я догадался, что путь ему пролагает не зрение, но память.
Две фигуры вырисовывались перед темным пятном на смутном лике отвесной скалы – перед входом в пещеру. Когда мы приблизились, Данило представил нам стоявшего рядом как Йосипа Пашича и назвал ему наши подлинные имена – Ниро Вульф и Арчи Гудвин. Это было неизбежно. Как бы он объяснил друзьям, зачем привел к ним какого-то Тоне Стару с сыном Алексом и оправдал наш интерес к Карле?
Пашич не подал нам руки. Впрочем, Вульф, который старательно избегает всяких физических контактов, и не жаждал ее пожать. Данило сказал, что объяснил Пашичу, кто мы такие и зачем пожаловали. Вульф выразил желание присесть. В пещере есть одеяла, сообщил Данило, но сейчас на них спят его люди. Я же подумал, что на месте его людей спал бы под одеялами, а не на них. Холод пробирал до костей.
– Черногорцы сидят прямо на камнях, – изрек Пашич.
Так мы и поступили, рассевшись на камнях полукругом. Пашич выключил фонарик.
– Мне нужно только одно, – произнес Вульф. – Я хочу выяснить, кто убил Марко Вукчича. Он был моим самым старым другом. В детстве мы с ним любили лазить по этой пещере. Данило говорит, что вам не известно, кто убил Марко.
– Это правда. Я не знаю, кто убийца.
– Но девять дней назад вы доставили Данило послание от Карлы, в котором говорилось, что убийца находится здесь.
– В послании речь шла совсем о другом.
– Но смысл был такой. Послушайте, господин Пашич, я не собираюсь донимать вас расспросами. Мне нужно только получить от вас как можно более полные сведения об этом послании и о том, что с ним связано. Данило может за меня поручиться.
– Карла была его дочерью, – подтвердил Данило. – Он имеет право знать.
– Знавал я одного мужика, у которого тоже была дочь, – хмыкнул Пашич. – Только она заложила его полиции.
– Тут дело другое, Йосип. Я сам привел его сюда. Или ты уже и во мне сомневаешься?
Как я ни старался, разглядеть Пашича мне не удавалось. Он был всего лишь расплывчатым пятном в темноте – крупный, повыше меня, голос резкий, озабоченный. Мне показалось, что от него разит потом, но, принюхавшись, я понял, что запах идет от меня – я весь взмок от скалолазания.
– Что ж, – произнес Пашич, – случилось следующее. Карла приехала домой – в тот большой дом у дороги, который вы видели.
– Знаю, – прервал его Вульф. – Я в нем родился.
– Да, мне уже сказали. Мы понятия не имели, что она приедет, нас не предупредили. Она хотела поговорить с Данило. Я за ним сходил и привел к ней. Они проговорили весь день. О чем они толковали, мне неизвестно.
– Я объяснил тебе, о чем шла речь, – вмешался Данило. – Главным образом о том, что Карле удалось выяснить у Марко. Среди нас затесался шпион. Она пыталась выяснить, кто это. В наших рядах, как и в любом другом движении, могут быть лазутчики. По словам Марко, этот был посвящен в самые сокровенные наши тайны. Карле требовалось поговорить с кем-то, кого она знала, и ее выбор пал на меня. Как я тебе уже говорил, помочь я ей не успел. Вот и все.
– Да, я знаю. После твоего ухода мы с ней разговаривали. И тоже безрезультатно. Она никому из нас не доверяла и поплатилась за это жизнью. – Пашич повернулся к Вульфу: – Она решила сама разоблачить шпиона, в одиночку. Поскольку вы здесь родились, вам должно быть известно, что всего лишь в двух километрах отсюда проходит албанская граница, а прямо за ней располагается старая римская крепость.
– Разумеется. Я гонялся в ней за летучими мышами.
– Сейчас там уже не осталось летучих мышей. По настоянию русских албанцы вычистили крепость и устроили в башне сторожевой пост, с которого наблюдают за границей. Одно время там держали целый взвод, сейчас же в крепости не бывает больше полудюжины. Я сказал Карле, что, если к нам затесался вражеский агент, который работает на русских, албанцам должно быть про это известно. Они наверняка держат с ним контакт. Теперь я раскаиваюсь в этих словах, потому что они-то и подтолкнули Карлу к безрассудному поступку. Она решила, что сама придет в крепость и предложит свои услуги албанцам. Как шпионка. Я уверил ее, что это не просто опасно, но и нелепо, но она меня не послушалась. Тем более что, насколько она знала, я тоже мог оказаться шпионом.
– И она пошла, – сказал Вульф.
– Да. Рано утром в воскресенье. Удержать ее я не смог, но мы кое о чем уговорились. Я достаточно неплохо изучил крепость. В ней есть где спать и стряпать, но вот канализация полностью отсутствует. Для отправления естественных надобностей у них приспособлена крохотная комнатенка, скорее даже келья, в которую не проникает дневной свет. Там нет окон.
– Знаю.
– Вы, кажется, все знаете. Только в ваше время там, наверное, не стояла деревянная скамья с прорубленными в ней дырами.
– Нет.
– А теперь стоит. Я рассчитывал на то, что, если Карле разрешат свободно передвигаться, в эту клетушку она попадет наверняка. В нескольких метрах от уборной, по другую сторону коридора, расположена еще одна комната. Внешняя стена ее обрушилась, и поэтому комната не используется. Впрочем, вам это тоже известно. Мы уговорились, что вечером, в девять часов, я приду в эту комнату, а Карла пройдет мимо нее в уборную. А дальше – как получится. Решать должна была сама Карла. Мы также договорились, что если она не придет, то я попытаюсь выяснить, чт́о ей помешало.
Пашич вдруг насторожился и напряг слух, пытаясь определить, не доносятся ли подозрительные звуки со стороны карниза, но, похоже, ничего не уловил, если я могу доверять собственным ушам, и продолжил:
– Тут я должен кое-что заметить, поскольку вы прибыли из Америки, где люди не знают недостатка в доброй еде. Мало кто в Черногории сохранил гордость, и я один из этих немногих. В субботу, после приезда Карлы, я послал человека вниз, в долину, на ферму. И он вернулся с куском бекона и восемью яйцами. Так вот, воскресным утром, перед уходом, Карла позавтракала яичницей из трех яиц с несколькими ломтиками бекона и сказала, что он куда вкуснее американского. Я говорю это, чтобы вы знали: ее последняя трапеза в Черногории была совсем недурна.
