Рекс Стаут - Черная гора (сборник)
– Мельница. Машина ждет нас там.
Мне бы его уверенность, подумал я. Впрочем, Вульф не ошибся. Вскоре я уже и сам различил мельницу, вокруг которой высились штабеля досок и поленницы, а также стоявшую на обочине машину. Когда мы подошли вплотную, я разглядел, что это старенький «шевроле»-седан, причем внутри никого. Я потрогал капот – теплый.
– Какого черта? – спросил я. – Куда делся шофер? У меня нет местных карт.
– Сейчас явится, – сказал Вульф.
Он уже открыл заднюю дверь и принялся втискиваться внутрь.
– Нас будет четверо, так что тебе придется сесть рядом со мной.
Я запихнул рюкзаки под заднее сиденье, стараясь не отдавить Вульфу ногу, но сам залезать в машину не спешил. Освободив руки, я подавлял искушение зажать в одной руке «кольт», а в другой «марли». В итоге пошел на уступку самому себе и переложил «кольт» в боковой карман.
Первым подоспел Данило. Заслышав шаги, я оглянулся и увидел, как он приближается по дороге. Данило молча миновал меня, заглянул в машину, перекинулся несколькими фразами с Вульфом, потом повернулся и позвал: «Стефан».
Тут же откуда-то сверху спрыгнул человек. Как оказалось, он прятался на поленнице. Должно быть, все это время он наблюдал за нами. Насколько я мог видеть в темноте, Стефан уступал мне в росте, но был плотного телосложения и широкоплечий, с вытянутым узким лицом.
Он забрался в «шевроле», который явно знавал лучшие годы, и запустил мотор. Я сел рядом с Вульфом, а Данило уселся спереди.
Про первые три мили, или пять километров, что мы тряслись по жуткому тракту, рассказать мне вам нечего – тьма стояла хоть глаз выколи. В конце концов я не выдержал и обратился к Вульфу:
– Если вы велите этому молодчику остановиться, я готов вылезти и дальше тащиться за вами пешком.
Я ожидал, что Вульф промолчит, но он ответил. Голос прерывался всякий раз, когда седан проваливался в очередную яму:
– Главные трассы ведут из Подгорицы на юг и на север. Это же просто дорога в никуда.
Ну что ты с ним поделаешь! Опять Подгорица!
Стефан наконец соблаговолил включить фары, и при их свете я разглядел то, что Вульф назвал дорогой. Будь она даже вся залита неоновым светом, машина не проваливалась бы реже.
Примерно милю спустя тракт пошел в гору, извиваясь, как змея. Вульф сообщил, что мы уже едем вдоль Циевны. Я и сам уже время от времени различал справа от машины белеющие завихрения стремительной горной речки, но мотор ревел так громко, что заглушал шум потока.
Однажды вечером после ужина, вспомнилось мне, Марко с Вульфом рассказывали, как удили форель. Причем Марко божился, что выловил рыбину длиной в сорок сантиметров. Я перевел их в дюймы и получил аж целых шестнадцать.
Я повернул голову и спросил Вульфа, не здесь ли случилось то памятное событие, и Вульф подтвердил: да, именно на берегу Циевны. Однако голос его прозвучал так, что от дальнейших приставаний я воздержался.
Дорога постепенно сужалась, а уклон становился все круче, и вскоре Циевна исчезла – во всяком случае, различить ее очертания мне уже не удавалось. Стефан переключился на вторую передачу и ехал довольно медленно, поскольку повороты следовали всё чаще и чаще и преодолевать их приходилось с осторожностью.
Воздух ощутимо посвежел, а кусты и подлесок окончательно исчезли, так что нас окружали теперь только безжизненные голые скалы. Я уже было подумал, что детство Вульфа прошло в орлином гнезде, когда внезапно впереди открылось довольно широкое и ровное пространство, а невдалеке, в каких-то пятидесяти футах от нашего «шевроле», возникло каменное строение.
Стефан резко затормозил. Машина дернулась и остановилась. Я как раз пытался убедить себя, что перед нами и в самом деле дом, а не причудливой формы скала, когда Стефан выключил фары и нас окружил мрак.
Данило что-то сказал на своем тарабарском наречии, и мы выбрались наружу. Я прихватил рюкзаки. Стефан зашагал к дому, но вскоре вернулся, неся канистру, приподнял капот, открутил крышку радиатора и залил внутрь воду. Потом залез в машину, которая с визгом и скрежетом развернулась и укатила прочь.
Тут подал голос Вульф, попросивший:
– Арчи, помоги мне, пожалуйста, надеть рюкзак.
Глава одиннадцатая
Если верить светящемуся циферблату моих наручных часов, то до Йосипа Пашича мы добрались в восемнадцать минут четвертого. Ни тогда, ни после я так и не уразумел, каким образом Вульф с этим справился.
Конечно, крутых утесов нам покорять не пришлось. Как-никак предполагалось, что мы следуем горной тропой, за исключением последних трехсот ярдов. Тем не менее дорога все время шла на подъем, и мне раз пятьдесят пришлось цепляться за камни руками.
Должен признать, что Данило вел себя очень порядочно. Хотя он и в темноте мог бы передвигаться с легкостью и проворством горного козла, но всякий раз, как мы отставали, останавливался и, как истинный джентльмен, поджидал, пока следом вскарабкается Вульф.
А вот у меня такой возможности не было. Я держался за спиной босса, и, сорвавшись, он неминуемо увлек бы меня за собой.
Поскольку разговоры не возбранялись, во время остановок Данило давал Вульфу дополнительные наставления, которые тот любезно переводил для меня, если успевал отдышаться.
Оказывается, нас вели вовсе не к настоящему тайнику, а к ложному, устроенному для отвода глаз. Оружие и боеприпасы переправили в другое, более безопасное место, а старый, брошенный тайник остался охранять сам Пашич с пятью преданными людьми, которые со дня на день ожидали нападения.
Поначалу мне это показалось диким: полдюжины вооруженных до зубов бойцов охраняют пустой склад и ждут, пока их прикончат. Однако позже, попав на место, я сумел лучше понять, чт́о ими движет.
Последние три сотни ярдов, которые мы проделали уже не по тропе, выдались не столько самыми тяжелыми, сколько самыми захватывающими. Данило предупредил, что впереди нас ожидает метровой ширины карниз, нависающий над пятисотметровой пропастью, и предложил привести Пашича к тропе, однако Вульф отказался. Еще бы… Что ему какой-то там выступ, к тому же практически ровный?
Однако я мальчишкой не выпасал коз среди отвесных скал и расщелин и предпочитаю прогулки по Пятой, а то и Шестой авеню. Света звезд хватало, чтобы разглядеть край каменного выступа, а за ним – зияющую пустоту. Широкие открытые просторы – это замечательно, когда они простираются по горизонтали, но от вертикалей, стремящихся вниз, меня избавьте…
Мы – по крайней мере, я – все еще были на карнизе, когда Данило остановился и, слегка повысив голос, кого-то окликнул. Ему тотчас ответили. Он произнес:
