Колин Декстер - Драгоценность, которая была нашей
— Мистер Ашенден говорил, что было плохо слышно и мешал треск.
— Он так сказал? Вы меня удивляете. На одном или двух добавочных может быть не очень хорошая слышимость, но никакого треска не бывает. Особенно после того, как установили новую систему.
— Ни о каком треске он не говорил, — заметил Льюис после её ухода.
— А ты думал, я этого не знаю? — огрызнулся Морс.
— Мне кажется, сэр, нам следует проверить одну или две Другие версии. Я имею в виду для начала…
Но Морс не слушал. Одной из самых удивительных особенностей ума этого человека было то, что любые трудности, любые препятствия, встававшие на пути взлелеянной им гипотезы, не разочаровывали его, не приводили в уныние, а, наоборот, вызывали прилив сил, и у него моментально рождалась вторая гипотеза, которая очень скоро оказывалась ещё остроумнее, чем первая. — … этого Брауна, правильно?
— Брауна?
— Того, кто пишет семёрку, как на континенте.
— О да, мы обязательно должны поговорить с Брауном и послушать, какими небылицами он нас угостит.
— Я пойду поищу его, сэр?
— Не сейчас, погоди. Он сейчас на прогулке с мистером Даунсом.
— А вдруг нет? — негромко возразил Льюис.
Морс пожал плечами, как будто его совершенно не интересовало, где может находиться в настоящий момент мистер Браун.
— Но, по крайней мере, мистер Даунс на прогулке, а? Так что, может быть, воспользуемся подвернувшейся возможностью… Напомни-ка мне адрес Даунса, Льюис.
Глава тридцать первая
У окна есть масса достоинств. Для человека оно, как рама для картины, как авансцена для пьесы.
Макс Бирбом. Преимущественно в эфиреЛьюис мягко затормозил у дома Даунса в конце Лонсдейл-роуд, когда фактически уже наступил полдень.
— Ничего себе домик, сэр, небось влетел в копеечку! — восхищался Льюис, когда они заскрипели щебёнкой, направляясь к входной двери дома.
— Не возжелай дома ближнего, Льюис. Лучше нажми на звонок!
Люси Даунс оказалась дома и скоро стояла в дверях — привлекательная стройная блондинка за тридцать, одетая в летний бумажный костюмчик цвета блёклой зелени, через руку у неё был перекинут светло-бежевый макинтош. Несколько секунд она смотрела в глаза Морсу, её взгляд казался очень застенчивым, но не исключено, что это впечатление было обманчивым. Потом её рот нервно выдавил:
— Хелло!
— Доброе утро, мадам. — Льюис показал ей удостоверение. — Дома ли мистер Даунс? Мистер Седрик Даунс?
Люси на мгновение опешила:
— Ой! Боже мой! Его нет, боюсь, его нет! Он утром поехал показывать каким-то американцам Оксфорд, а после обеда у него лекция, так что… Вы уж извините! Я не могу вам помочь? Я его жена.
— Миссис Даунс, — вмешался Морс, — мы с вами уже говорили по телефону, если помните, чуть раньше? Вы позволите… э… зайти к вам на минутку?
Люси взглянула на часы.
— Да! Да, конечно! Только… — она придержала дверь, пропуская их в дом, — только я собираюсь… Ох ты!
Морс больно ударился коленкой об огромный чемодан, стоявший в коридоре у самой двери, и на миг сжал веки, чтобы легче было не разразиться самыми страшными богохульствами.
— Ой, простите! Я должна была… чёртов чемодан! За утро я уже два раза ударялась о него. Простите!
Голос у неё был умоляющий, и Морс догадался, что её плаксивый тон — просто прикрытие нервозности.
Нервозности из-за чего?
— Я уезжаю, — продолжала Люси, — в Лондон. Нужно поменять кое-какие занавески. Подруга порекомендовала магазин с довольно приличными ценами, неподалёку от Кингс-Кросс. Но разве можно в наше время верить людям, правда? Я специально заказывала французские со складками, и что же… Ой, простите! Прошу вас, присаживайтесь!
Морс осмотрелся и был несколько удивлён, увидев, что ковёр, украшения, мебель не отличаются ни добротностью, ни элегантностью, разве что занавески смотрелись хорошо, яркие, несомненно новенькие, чуть ли не из магазина, и (по мнению Морса) подобраны с большим вкусом. Принимаясь за обновление интерьера, Люси явно начала с занавесок.
— Я бы предложила вам кофе, но вот-вот приедет такси. Обычно на станцию меня отвозит Седрик, — хихикнула она, — Я так и не научилась водить машину, я так боюсь.
— У нас к вам чистая формальность, мадам, — начал Морс, неожиданно глубоко погружаясь в вышедшее из моды кресло без пружин. — Нам нужно только выяснить все обстоятельства относительно вчерашнего происшествия.
— Конечно! Ужасная новость насчёт Тео? Сначала я не могла никак поверить…
— Когда точно это было?
Морс задал вопрос ровным, спокойным тоном, смотря немигающими глазами прямо ей в глаза.
Она глубоко вздохнула, посмотрела на сложный рисунок ковра, потом снова подняла глаза.
— Седрик позвонил из «Рэндольфа» незадолго до того, как пришёл домой. Он сказал… он сказал, что знает ещё не наверняка, но один из тамошних людей, руководитель тура, рассказал ему и велел никому не передавать, и Седрик, — она ещё раз глубоко вздохнула, — сообщил мне и велел никому не передавать.
«Чёртов Ашенден!» — чертыхнулся про себя Морс.
— Бедная жена! Как же это могло…
— Скольким ещё людям вы рассказали?
— Я? Никому я не говорила. Я и из дома не выходила.
Морс посмотрел на телефон, стоявший на столике подле диванчика, но не стал развивать тему.
— Доктор Кемп пытался поговорить с вашим мужем вчера в обеденное время.
Я знаю. Седрик сказал мне. Он приезжал домой.
— Во сколько это было?
— Около часа? Четверть второго? Половина?
— Он приезжал за запасным слуховым аппаратом?
Люси кивнула.
— Впрочем, не только за этим. Он прихватил ещё какие-то заметки. Не помню какие. Ну, не то чтобы забыла. Я и не знала! — Она нервно улыбнулась: чарующе — Льюису, соблазнительно — Морсу. — В общем, схватил какие-то бумаги и — снова убежал.
— И запасной слуховой аппарат тоже захватил?
Она посмотрела на него со своей колдовской улыбочкой:
— Надо думать.
— А я думал, что аппараты выдают только по одному.
— Правильно. Но у Седрика есть запасной, точнее, два запасных. Его личные. Ведь он же всегда голосует за лейбористов. Во всяком случае, так он говорит.
— Он ведь не такой уж глухой, верно, миссис Даунс?
— Он притворяется, что не такой глухой. Но в общем вы правы, он не такой уж глухой. Просто когда говорит с кем-нибудь, то немножко боится. Боится не столько не знать ответа, сколько не услышать вопроса.
— Вы это очень хорошо выразили, миссис Даунс.
