Сергей Сидорский - Осознание ненависти
В гостиной Шердаков устроился в кресле за столом, положил перед собой раскрытый блокнот и ручку.
— Итак, — обратился он к горничной, робко присевшей на стул напротив него. — Давайте начнем с самого начала. Вместе с хозяйкой вы накрывали на стол, когда она попросила вас разбудить ее мужа. Вас не удивила подобная просьба?
Горничная не очень уверенно покачала головой.
— Такое и раньше случалось. Если Григорий Кириллович позволял себе накануне немного лишнего, то утром любил поспать. Только я его и будила. Разбуди его хозяйка, это могло бы закончиться ссорой. Со мной он был более сдержанным. Правда, после смерти полковника, уже не так церемонился.
— Дворский часто выпивал?
— Нет. Он не мог себе этого позволить. У них все еще много долгов.
Попыхивая сигаретой, Шердаков кивнул.
— Таким образом, вы направились к Дворскому, но войти внутрь не смогли, поскольку хозяйка не дала вам ключ?
Горничная взмахнула рукой, разгоняя дым.
— Да. Я вынуждена была постучаться в дверь.
— Дворский вам сразу ответил?
— Нет, только спустя несколько минут. Вероятно, он крепко спал.
— Вот как? — Шердаков о чем-то задумался. — Вы уверены, что голос принадлежал именно ему?
— Конечно! — Горничная недоуменно уставилась на него. — Кому же еще?
— Хорошо-хорошо. Продолжайте.
— Я уже начала беспокоиться, когда Григорий Кириллович спросил: «Кто там?» Я назвалась. Он стал ругаться, даже употребил несколько крепких выражений. В то же время по коридору проходил господин Кличев и выразил мне свое сочувствие.
— Дворский как-нибудь на это отреагировал?
— Нет. Мне показалось, что он снова уснул. Я постучалась еще раз. Хозяин потребовал, чтобы я оставила его, наконец, в покое. Вставать он не собирался. Затем прибежала Каролина. С девочкой он разговаривал совсем по-другому. Хотя нет, вначале тоже ругался. Как я поняла, Григорий Кириллович хотел включить свет, но кто-то отодвинул торшер от его кровати. А вообще я никогда не слышала, чтобы хозяин кричал на свою дочь.
— По-видимому, он ее очень любил?
— Да, конечно.
— Вторично вы направились к Дворскому уже вместе с его женой. Сколько, по-вашему, прошло времени между двумя визитами?
— У меня нет часов. Но, думаю, минут десять-пятнадцать, не больше.
— Верно. А это значит, что Дворского убили в промежутке между 8.50 и 9.05. Как вы думаете, кто и почему мог это сделать?
Горничная посмотрела на капитана глазами, полными ужаса.
— Вы считаете, я должна это знать?
— Не обязательно. Но у вас могут быть свои соображения относительно того, кто желал смерти владельцу этого дома. Вы живете здесь уже давно.
— Но я ни о чем таком не имею понятия!
— Я вам охотно верю. Не нужно оправдываться. Расскажите, как вы обнаружили труп.
— После того как Григорий Кириллович накричал на меня, хозяйка решила, что он должен передо мной извиниться. Я не настаивала, но… мне действительно этого хотелось…
— Я понимаю ваши чувства.
Горничная извлекла из кармана носовой платок и приложила его к глазам. Руки ее заметно дрожали.
— Когда мы шли туда, хозяйка вдруг стала нервничать, сказала, что ее очень беспокоит пропажа, а затем неожиданное появление ключа. «Как бы чего не случилось», — сказала она. «В этом доме все может быть», — ответила я. На какое-то мгновенье мы остановились и обменялись тревожными взглядами. Думаю, что подумали об одном и том же. От страха перед глазами у меня все плыло. Хозяйка, очевидно, заметила мое состояние и осторожно меня поддержала. Не понимаю, что это тогда на меня нашло! Марта Анатольевна стала открывать дверь, но справилась с этим далеко не сразу. Наконец мы вошли. В помещении было абсолютно темно. Не было слышно ни единого звука. О Господи! О чем я тогда подумала?! Хозяйка несколько раз окликнула своего мужа. Она почти кричала, но он молчал. Когда вспыхнул свет, я уже догадывалась, что мне предстоит увидеть. Одеяло было залито кроватью. Григорий Кириллович был мертв! Я побежала, чтобы сообщить вам об этом.
Горничная всхлипнула и замолчала.
Шердаков поднял на нее тяжелый взгляд.
— Простите, что я заставил вас еще раз пережить все это. Если позволите, еще два вопроса, и на этом закончим.
— Я вас слушаю.
— Вы вполне уверены, что в комнате в тот момент больше никого не было?
— Да, конечно. Там просто негде спрятаться.
— Хозяйка сразу потеряла сознание?
— Не знаю… При мне у нее еще хватило мужества приблизиться к кровати.
— Благодарю вас. Пока вы можете быть свободны. Пригласите ко мне, пожалуйста, — Шердаков на секунду задумался, — Анастасию Багрову.
Горничная вышла.
Шердаков откинулся в кресле. Он знал, что поиски кухарки займут какое-то время. Именно на это он и рассчитывал. Ему просто необходимо было собраться с мыслями. В этом доме творится что-то неладное. Два жутких убийства за последние четыре дня, а также два подозрительных несчастных случая. Есть ли между этими событиями связь? Вероятно, есть. Должна быть! И кто убийца? Один ли он? Ясно по крайней мере, что это кто-то из проживающих в доме. Никто другой просто не смог бы незаметно проникнуть в дом. А ведь еще нужно было выкрасть у Марты Дворской ключ, а потом подбросить его в столовую! Конечно, Григорий Дворский мог и сам пустить убийцу. Но он не открыл дверь даже родной дочери! Все это очень странно. К тому же, если бы неизвестный стал стучаться, то неизбежно привлек бы к себе внимание. А стучаться ему бы пришлось обязательно, поскольку Дворский, принявший накануне снотворное, все время засыпал, что подтверждают показания горничной. Нет, совершенно очевидно: убийцу следует искать в самом доме!
Шердаков перелистал блокнот, отыскал список подозреваемых, подготовленный для него сержантом. Одиннадцать человек: доктор Энский, Денис Поляков, Эмма Блиссова, Олег и Надежда Кличевы, Холмов, его жена, а также Марта Дворская, ее дочь, горничная и кухарка. Что свело их здесь всех вместе? Кто из них убийца?.. Покуривая сигарету, Шердаков размышлял. В 8.50 Дворский был еще жив, в 9.05 — уже мертв. Кто-то входил к нему в это время. Кто? Это не могли быть Холмов и Марта Дворская, ни на минуту не покидавшие столовой, как не могли быть горничная и маленькая Каролина, посетившие Дворского вместе. Правда, девочка пришла чуть позже… Но, Боже! Шердаков вспомнил ее необыкновенный смех, и его передернуло от ужаса. Неужели он способен обвинить в убийстве ребенка? Да и по времени она бы просто не успела этого сделать!
Шердаков достал носовой платок и вытер выступивший на лбу пот. Ему стало не по себе от собственных мыслей. Слишком они походили на оправдания.
