Сергей Сидорский - Осознание ненависти
— Не знаю, — повторила она и часто заморгала, словно пыталась прогнать терзавшие ее мысли.
А Каролина снова и снова осыпала комнату бусинками звонкого смеха.
— Ни за что не догадаешься! Он сказал, что ради меня обязательно встанет! Вот только полежит еще пару минут и встанет. Ради меня, ты понимаешь! Хотя чувствует он себя по-прежнему плохо.
— Ну что ж, я рада, Каролина. Садись за стол. Надеюсь, ты уже вымыла руки?
— Ну, конечно! А еще он сказал, что сегодня вечером мы пойдем гулять. В отличие от других, — при этом девочка выразительно посмотрела на Холмова, — мой папочка всегда держит слово!
— Хватит болтать, — прикрикнула Марта Дворская. — Живо за стол и постарайся больше никому не докучать своими разговорами.
Каролина сделала обиженную гримаску и надула губы.
Дворская повернулась к мужчинам и, словно извиняясь («Ну что с ней поделаешь!»), развела руками.
— Прошу вас, садитесь за стол. Сейчас подойдут и остальные. Уже все готово.
— Спасибо, с удовольствием, — отозвался Шердаков.
И пока хозяйка с горничной быстро и ловко расставляли на столе блюда с едой, столовая действительно стала наполняться. К присутствующим поочередно присоединились: Эмма Блиссова, Женя, чета Кличевых и доктор Энский. Последним пришел Денис Поляков. Звучали обычные в таких случаях реплики: «Доброе утро!», «Как вы себя чувствуете, дорогая?», «Как вам спалось этой поистине спокойной ночью?», «Как вкусно сегодня пахнет!», «Какой чудесный стол!» — и так далее.
Вскоре разговоры смолкли, и слышался только стук ножей и вилок. И, может быть, оттого все без исключения обратили внимание на неожиданное заявление Марты Дворской.
— Ну вот, прекрасно! Я так и знала, что где-то обронила его. Теперь мы можем идти, Светлана.
— Вы нашли ключ? — уточнила горничная.
— Да. Очевидно, он выпал у меня из кармана, а кто-то подобрал его и положил вот сюда, на стол, справа от входа.
— Очевидно.
— Идемте. Я заставлю мужа извиниться перед вами!
Стук вилок на секунду смолк. Надежда Кличева и Эмма Блиссова понимающе переглянулись. Но присутствие капитана помешало возобновлению разговора.
Несколько минут прошло в полном молчании. И вдруг в столовую вбежала горничная. Все сразу почувствовали: что-то случилось. Ее лицо — серое, безжизненное, с расширенными от ужаса глазами ясно говорило об этом.
— Там… там… — хрипела она, хватая ртом воздух.
— Что «там», черт побери?! — неожиданно заорал Олег Кличев, чем до смерти напугал свою жену.
Горничная замотала головой и снова выдавила из себя лишь бессмысленное «там».
Все вскочили со своих мест.
Шердаков вышел из-за стола и подошел к горничной.
— Успокойтесь, милая. Скажите же нам, что произошло?
Она заглянула капитану в глаза и попятилась.
— Там… Григорий Кириллович… У себя в комнате… Кто-то перерезал ему горло.
Часть II
ТЕМНЫЙ ЛИК ПРОШЛОГО
Глава I
Снова смерть
Дворский лежал на кровати, до пояса укрытый одеялом. Его суровое лицо все еще сохраняло естественные краски. Глаза его были закрыты, казалось, он просто спал, равнодушный к внезапному вторжению в его комнату чужих ему людей. Но нет, в том, что Дворский был мертв, сомневаться не приходилось — слишком страшная рана зияла на его шее. Кто-то ударил его ножом, который валялся тут же на ковре рядом с кроватью. На первый взгляд нож был точно такой же, каким убили и полковника Можаева — старый, большой, с тусклым лезвием, покрытый ржавыми пятнами.
Все вокруг было залито кровью. Ею пропитались простыни и подушка. Бурые пятна виднелись также на спинке кровати и на полу.
Внутренне содрогаясь, Шердаков вошел в комнату. Все остальные столпились у входа.
И тут только капитан заметил Марту Дворскую. Она неподвижно лежала на полу в проходе между шкафом и кроватью. Одна рука ее была вытянута и сжимала окровавленный угол одеяла, другая казалась зажатой собственным телом. Лица женщины, скрытого тенью, Шердаков рассмотреть не мог. Света в помещении было недостаточно, а пройти к окну и раздвинуть гардины Шердаков не решился: для этого ему пришлось бы переступить через хозяйку.
Еще несколько секунд капитан молча созерцал картину преступления, затем разрешил войти доктору.
— Прежде всего выясните состояние хозяйки, — распорядился он. — Будьте осторожны.
Энский решительно пересек комнату.
— С ней все в порядке. Она просто без сознания. А вот с ее мужем все намного сложнее: он мертв.
— Вы считаете, я этого не вижу? Можно определить, когда именно его убили?
— Это нетрудно. По всем признакам смерть наступила не более двадцати минут назад.
— Вы в этом уверены?
— Абсолютно.
Шердаков вытащил из кармана сигарету, закурил.
— Значит, Дворского прирезали незадолго до завтрака? — тихо, словно у самого себя, спросил он.
Ему никто не ответил.
— Так-так. Телефон в доме все еще не работает? Нет? Забавно. Почему до сих пор никому не пришло в голову его починить? Ну что ж, тогда вам, господин Холмов, придется отправиться в милицейское управление. По крайней мере в вас я уверен. Вы были со мной, когда произошло убийство. Остальных прошу никуда не отлучаться. Вскоре мне предстоит побеседовать с каждым в отдельности.
— Вы подозреваете в убийстве кого-то из нас? — спросил Энский.
— Мне, право, жаль… Это настолько очевидно, — холодная улыбка тронула губы Шердакова. — Кстати, я не вижу Эмму Блиссову.
— Она увела девочку, — пояснила Кличева. — Бедный ребенок! Почему это случилось именно сейчас? Вечером отец должен был отвезти ее в город. Удивительно, но Каролина совсем не плакала. Может быть, она не поняла, что произошло?
Марта Дворская неожиданно застонала. Энский быстро склонился над ней и помог подняться. Она оперлась на руку доктора, но его самого, казалось, не замечала. Лицо ее было прозрачно-белым, а взгляд — затуманенным и пустым. Ее губы что-то шептали, но разобрать, что именно, было невозможно.
— Мне нужно задать ей несколько вопросов, доктор. Сможет ли она на них ответить? — спросил Шердаков.
— Не думаю. Она пережила сильный шок и сейчас находится в полной прострации, — ответил Энский.
Капитан, не спуская глаз с хозяйки дома, выпустил несколько колец дыма.
— Хорошо. В таком случае я побеседую с ней позже. У нее будет время прийти в себя. А пока проводите ее в другое помещение. Я намерен запереть эту комнату…
В гостиной Шердаков устроился в кресле за столом, положил перед собой раскрытый блокнот и ручку.
