Сергей Сидорский - Осознание ненависти
— Как вы себя чувствуете, мой друг?
Дворский болезненно сморщился и пошевелил губами, но с них не слетело ни звука. Ему пришлось приложить немало усилий, прежде чем присутствующие разобрали, что он хочет сказать.
— Что случилось? Почему здесь собрались все эти люди?
Энский пристально посмотрел на Дворского и, убедившись, что тот действительно ничего не помнит, сказал:
— Очевидно, вы упали с лестницы и, ударившись головой об пол, потеряли сознание.
— Да-да, припоминаю. Я поднялся на второй этаж, в кладовую, а когда стал спускаться вниз, на одной из ступенек внезапно потерял равновесие…
— Почему это произошло?
— Затрудняюсь ответить. Нога ушла в пустоту. Возможно, я поскользнулся… Пытался ухватиться за перила, но не успел.
— Вы не смотрели себе под ноги?
— Нет. Но я же тысячу раз ходил по этим ступенькам!
— Впредь вам следует быть более осторожным, — строго сказал Энский. — Своим криком вы подняли на ноги весь дом и очень напугали вашу дочь.
— Бедняжка Каролина, прости меня, — прошептал Дворский. Глаза его увлажнились.
— Ее здесь нет.
— Тогда попросите у нее прощения от моего имени.
— Ну-ну, — Энский похлопал Дворского по руке. — Успокойтесь! Завтра вы сможете это сделать сами.
— Не знаю. Со мной что-то не так. У меня болит все тело и особенно голова, — Дворский попытался приподняться и, снова обессилев, откинулся на подушку.
— Вы это себе внушаете. Сотрясения мозга нет. У вас лишь небольшие ушибы, полученные при падении. Полежите до утра в постели, и все пройдет. А пока я сделаю вам укол.
— Спасибо, доктор. Но прежде я бы хотел видеть жену.
Марта Дворская приблизилась к постели мужа. Глаза ее лихорадочно блестели, щеки покрылись болезненно-ярким румянцем.
— Ради Бога, как ты?! Никто не может понять, как это с тобой случилось? Может быть, тебя столкнули с лестницы?
Дворский криво усмехнулся.
— Нет. Загремел я по собственной инициативе. Впредь будет наука. Но я хотел бы с тобой поговорить. Наедине.
Марта Дворская повернулась к доктору. Тот кивнул.
— Хорошо. Я пока принесу все необходимое. У вас есть десять минут, но не более того.
Остальные также стали расходиться.
Холмов и Женя направились к себе в комнату. На лестнице их догнал Поляков.
— Господин Холмов, — обратился он к сыщику. — Не уделите ли мне несколько минут?
Холмов удивился. Никогда прежде Поляков не пытался с ним заговаривать.
— Да. Я вас слушаю.
— Вы помните, что приключилось с Кличевым в горах? — Поляков лишь на секунду задержал свой взгляд на лице сыщика и тут же отвел его в сторону. Зрачки Полякова расширились и как-то помутнели, когда он стал вглядываться в темноту под лестницей.
Холмов насторожился. Равнодушный вид собеседника не мог его обмануть. Очевидно, вопрос был задан неспроста.
— Конечно. Кличев сорвался со скалы и едва не погиб.
— Но почему он стал падать? Прошу вас, постарайтесь вспомнить.
— В этом нет необходимости. Кажется, он наступил на… на что-то.
— О, я вижу некоторую нерешительность! Он наступил на камешек. На небольшой круглый камешек. Игра судьбы! — Поляков захихикал. — Вы понимаете? Нет? Судьба просто обожает повторяющиеся мотивы. Мотивы, окрашенные красным. Тона смерти! Теперь, я думаю, вас не удивит, если я скажу, что всего несколько минут назад под лестницей я обнаружил вот это, — он поднял руку и разжал пальцы. — Игра судьбы!
Поляков снова с улыбкой посмотрел в глаза Холмову. И хотя в груди у сыщика клокотало бешенство, он сумел спокойно выдержать этот взгляд.
На ладони Полякова лежали три круглых камешка!
Глава XVII
Прерванный завтрак
Шердаков приехал рано утром, и первым, кого он встретил, входя в дом, был Холмов, направлявшийся на прогулку. Холмов предложил капитану составить ему компанию, но тот вежливо отказался и столь же вежливо принял приглашение очень кстати появившейся хозяйки позавтракать вместе со всеми. Поскольку Шердаков был голоден и считал, что обещанного завтрака долго ждать не придется, он проследовал прямо в столовую и увлек за собою Холмова. Убедившись же, что хозяйка только собирается накрывать на стол, он разочарованно вздохнул, забрался в мягкое кресло в углу комнаты, развернув его так, чтобы ничего не упустить из виду, и, закурив сигару, приготовился слушать сыщика. Через пятнадцать минут, когда рассказ Холмова подошел к концу, Шердаков извлек из кармана новую сигарету, с возрастающим нетерпением посмотрел на стол — хозяйка уже расставляла приборы, — и хмуро произнес:
— Все, что вы мне сейчас рассказали, мой друг, чрезвычайно интересно, но, я бы сказал, несколько странно. Вы считаете, что Дворского намеревались убить и способ убийства весьма схож с тем, как пытались разделаться с Кличевым. Хотя я и не склонен безоглядно верить Полякову, допустим, кто-то действительно разбросал на ступеньках камешки. Допустим. Но ведь по лестнице мог спуститься кто-то другой?! Более того, если бы Дворский был более внимателен, он просто обошел бы эти камешки. И наконец, совсем необязательно покушались именно на него!
— Да, конечно, заявление Полякова неубедительно, — согласился Холмов. — Я также не исключаю возможности, что все это он придумал. Но для чего? Ведь подозрение прежде всего падает на него самого. Он один, исключая хозяйку дома и прислугу, не имеет алиби! Все остальные весь вечер провели в гостиной.
— Да, но камни могли разбросать намного раньше.
— Признаюсь, об этом я не подумал.
— Нужно еще раз побеседовать с Дворским. Кто знает, может, сейчас он сообщит нам что-нибудь стоящее? Если вдруг выяснится, что между убийством Можаева и двумя покушениями есть какая-то связь…
Шердаков не договорил. В столовую вошел доктор Энский и, заметив хозяйку, громко с ней поздоровался.
— Доброе утро! Как чувствует себя ваш супруг?
— Спасибо, мне кажется, неплохо, — ответила женщина.
— Я вижу, вы провели бессонную ночь — вы такая бледная!
— Да, я немного устала. Григорий плохо спал этой ночью. Он так боялся, что не выживет!
— Глупости, получив пару синяков и наглотавшись снотворного, нужно бояться только одного: проспать ваш восхитительный завтрак! Я думаю, ему вполне можно встать и присоединиться к нам.
— О, доктор!
— Да-да. И поменьше жалости! Жалость плохо влияет на мужчин.
Марта Дворская смущенно улыбнулась.
— Я обязательно передам ему это.
— Ну вот и отлично! — Энский повернулся и только тогда заметил Холмова и Шердакова.
