Сергей Сидорский - Осознание ненависти
— Вы считаете, кто-то из присутствующих в доме мог бы перерезать человеку горло, а потом за три дня ни единым жестом себя не выдать? Я в это никогда не поверю. Есть ведь и такое понятие, как страх. Страх перед разоблачением! Я уже не говорю про угрызения совести. Кроме того, мы все здесь всегда на виду, и как бы ни относились друг к другу, оснований подозревать кого-либо в убийстве у нас все же нет. Вы, конечно, можете мне возразить, но я не думаю, что ваши возражения будут убедительны.
— В чем-то вы, безусловно, правы, — бесстрастно произнес Энский. — Но только в чем-то. Как ни ужасно это звучит, подозрение все еще висит над каждым из нас. Кстати, может быть, кто-нибудь ответит, почему Денис Поляков, после того как произошло убийство, все чаще и чаще ищет уединения? Почему ваш супруг, еще совсем недавно непревзойденный картежник, начинает объяснять свои неудачи банальным невезением? Откуда такая странная задумчивость у господина Холмова? Вопросы, вопросы…
— Может быть, вы сразу и ответите на все эти вопросы? — сердито заметил Олег Кличев.
— Нет, пока это не в моих силах. И я не хочу, чтобы вы подумали, будто я кого-то обвиняю. Боже упаси! В лучшем случае мои слова можно назвать рассуждениями. Вы не должны воспринимать их как ответ на реплику Надежды Кличевой.
На какое-то мгновенье в гостиной наступила напряженная тишина. Стремясь предотвратить нежелательное развитие событий, Эмма Блиссова заговорила первой.
— Олег Станиславович, и вы, доктор, немедленно прекратите! Не забывайте, кроме нас с вами, в комнате находится ребенок!
Все повернулись в сторону Каролины.
А та, до того с величайшим вниманием слушавшая взрослых, вдруг приняла безразличный, даже глуповатый вид и, мурлыча себе под нос какую-то детскую песенку, стала рассматривать узор на каминной решетке.
— Мне кажется, девочку нисколько не интересует наш разговор, — заметил Олег Кличев, понизив голос.
— И все-таки, пожалуйста, воздержитесь от дальнейших высказываний, — Эмма Блиссова была непреклонна.
— В таком случае почему бы нам не продолжить игру? — Надежда Кличева снова взялась за карты. — Если не ошибаюсь, сейчас моя очередь сдавать?
Женя наклонилась к Холмову и, коснувшись его руки, негромко сказала:
— Если ты не возражаешь, Александр, я поднимусь в нашу комнату. Я чувствую себя неловко среди этих людей.
— Хорошо, дорогая. Тебя что-то тревожит?
— Нет-нет, просто мне неприятны их разговоры, и, кроме того, я устала.
— Мне пойти с тобой?
— Не стоит. Я хочу немного побыть одна. Тем более общество друг друга, кажется, не доставляет нам прежней радости.
— Женя, это хандра!
— Нет, не думаю. Во всяком случае, не могу заставить себя в это поверить.
Холмов изучающе посмотрел на нее и пожал плечами. Женя встала.
В этот момент дом огласился пронзительным и страшным криком.
Все вскочили со своих мест и замерли, охваченные самыми мрачными предчувствиями.
— Нет, в этом доме творится что-то неладное! — сдавленным голосом произнесла Надежда Кличева.
Прошло несколько долгих минут. Ужас, вызванный происходящим почти у них на глазах непонятным явлением, проник в сердце каждого.
И вдруг все невольно обратили внимание на Каролину. Девочка побледнела, задрожала всем телом и с громким криком выбежала из комнаты.
— Папа! Папочка! — рвалось из ее груди.
В доме поднялся невообразимый шум. Где-то впереди по коридору бежала горничная, за ней Марта Дворская. Со второго этажа, выкрикивая какие-то непонятные слова, спускался Поляков. Все устремились к лестнице — туда, где неподвижно лежал, распластав руки, Григорий Дворский. Лицо его было в крови.
Каролина подбежала к отцу первой и, обливаясь слезами, упала возле него на колени. Над ней тут же склонилась горничная.
— Девочка, милая, — мягко промолвила она. — Твоему отцу плохо. Пусть его прежде осмотрит доктор. Иди ко мне.
Каролина не шевелилась.
Марта Дворская, увидев мужа, коротко вскрикнула и зашаталась. Надежда Кличева еле успела поддержать ее.
— Дорогая, вам лучше не подходить к нему. Как бы с вами чего не случилось если вдруг окажется, что он.
— Мертв, — безжизненным голосом закончила за нее Марта Дворская. — Он мертв?
Ей никто не ответил.
— Что же вы молчите?!
— Пожалуйста, пропустите меня к нему. — Энский отстранил загородившего дорогу Олега Кличева и быстро склонился над Дворским, не подававшим признаков жизни.
Горничная наконец увела девочку.
— Что, доктор, он мертв? — спросил Кличев. В его голосе отчетливо прозвучали истерические нотки. — Что же, черт возьми, происходит?! Снова удар ножом?
— Нет, не похоже. Вероятнее всего, Дворский просто упал с лестницы и при падении разбил лицо. Скоро все выяснится. Имейте терпение!
— Значит, его кто-то столкнул? — Кличев поднял глаза и в упор посмотрел на стоявшего на ступеньках Полякова. — Я точно знаю его кто-то столкнул!
— Да замолчите вы наконец! — повысил голос Энский. — Вы мне мешаете!
Наступило гнетущее молчание.
Поляков незаметно бросил на Кличева взгляд, полный ненависти. Руки его сжались в кулаки.
Через минуту Энский снова заговорил.
— Он жив, но пока без сознания. Серьезных повреждений как будто нет. Думаю все обойдется. Нужно перенести Дворского в его комнату. Вы, Олег Станиславович, и вы, господин Холмов, помогите мне, пожалуйста.
Мужчины осторожно подняли Дворского и молча двинулись по коридору. Все остальные, негромко обсуждая случившееся, последовали за ними.
Дворский, несмотря на худобу, оказался довольно массивен и тяжел. Кличев, поддерживавший его за ноги, обливался потом и то и дело перехватывал руки. Но пальцы его все же разжались, и ноги Дворского с глухим стуком ударились об пол.
Процессия замерла. Совершенно сконфуженный Кличев стал бормотать извинения, жена Дворского схватилась за сердце, и лишь Энский нетерпеливо и даже несколько раздраженно потребовал молчания.
— Мне кажется, он приходит в себя, — доктор наклонился и приподнял веко Дворского. — Я не ошибся… Но что это вы застыли, мой друг? Давайте меняться местами, и вперед.
В ответ Кличев пробормотал что-то невнятное, но подчинился.
Они уложили Дворского на кровать, и доктор потребовал, чтобы все покинули комнату. Но уходить никто не спешил. Все видели, что Дворский вот-вот очнется и, возможно, сумеет объяснить, что же с ним произошло.
В самом деле уже через несколько минут Дворский зашевелился, тихо застонал и открыл глаза. Энский вытер его лицо влажной тканью.
