Эрл Гарднер - Дело о девственнице-бродяжке
— Во время странствий у нее случались неприятности?
— Что вы, мистер Мейсон, она чудесно умеет ладить с людьми. Она может так посмотреть в глаза, что почувствуешь себя грязью под ее ногами. Я не знаю, как это у нее получается. Просто она умеет так посмотреть своими голубыми глазами, что… Она умеет быть душой общества, но ей больше нравится тихо сидеть в сторонке. Уму непостижимо, как она добивается от людей того, чего хочет.
Было видно, что миссис Дейл гордится дочерью.
— Ей никогда не приходилось туго с деньгами? Она никогда не просила вас о помощи? — спросил Мейсон.
— Господи, нет! Она превосходный финансист. Я не знаю, как она это делает, но всякий раз, когда я видела ее, у нее было полно денег и она была хорошо одета. Она каждый раз привозит подарки, когда возвращается домой. И где она только не побывала! Она объездила почти все штаты. Однажды она была даже в Мексике. Господи! Как я хочу увидеть ее! Я так соскучилась!
— Вам придется подождать до завтра.
— Такая она всегда. Ей всегда некогда. Она всегда занята.
— Вы должны предъявить доказательства, что вы действительно мать Вероники. У вас есть что-нибудь с собой?
— Мистер Мейсон! Но кто же я, как не ее мать?!
— Я понимаю, но у вас есть какие-нибудь доказательства?
— Я… Вот мои водительские права, вот открытка, присланная Вероникой, вот ее фотография… — Она достала все это из своей сумки и протянула Мейсону.
Мейсон бегло взглянул на них, подошел к телефону и набрал номер Гамильтона Бергера. Услышав голос секретаря, Мейсон сказал:
— Я понимаю, что рабочий день кончился, но, может, мистер Бергер задержался? Это говорит Перри Мейсон. Я хочу поговорить с мистером Бергером.
— Подождите минутку. Он еще здесь. Сейчас соединю.
— В чем дело, Мейсон? — После некоторой паузы раздался резкий голос Бергера.
— У меня к вам большая просьба.
— У вас такое незавидное положение, что вы вынуждены просить? Что вы хотите от меня?
— Рядом со мной находится мать Вероники Дейл. Она хочет повидаться со своей дочерью. Вы не могли бы устроить…
— Нет, — прервал его Бергер. — Вероника Дейл — важнейший свидетель. Завтра вы сможете поговорить с ней, когда она будет давать показания. Мне жаль, Мейсон, но ничем помочь не могу. До свидания!
Адвокат услышал гудки. Он усмехнулся и положил трубку на место.
— Как там Вероника? — спросила миссис Дейл.
— С ней все в порядке, но увидеть ее вам удастся лишь завтра. — Мейсон повернулся к Делле Стрит. — Делла, если Бергер будет пытаться связаться со мной, скажи ему, что ты даже не представляешь, где я могу быть.
17
Когда на следующее утро Суд возобновил свою работу, место для свидетельских показаний вновь занял Эрик Хэнсел.
— Каким образом вы получили информацию, которая дала вам возможность шантажировать мистера Эдисона? — спросил Мейсон.
— С вашей помощью, мистер Мейсон. Я узнал, что вы отправились в тюрьму, чтобы под залог освободить Веронику Дейл.
— Как же вы нашли связь между этим фактом и мистером Эдисоном?
— Я иногда бываю в пресс-центре полицейского Управления. Я там кое-кого знаю. И мне сообщили кое-какие сведения. Конечно, никто из них не знал, чем я занимаюсь. Они думали, что я просто собираю информацию для газет. В большинстве случаев это оно и было. Когда я узнал, что вы приложили столько усилий, чтобы вызволить эту девочку из тюрьмы, куда ее упрятали за бродяжничество, я понял, что из этого можно кое-что выжать, хотя для других этот факт ничего не значит. Я решил разыскать ее, узнал, что она остановилась в отеле «Роквей», и что обвинение в бродяжничестве с нее снято. Я отправился в отель. Служащий заявил мне, что все, что о ней знает, он уже сообщил полиции, что девушка получила комнату в отеле, потому что об этом позаботился сам управляющий отелем. Я пошел к управляющему, сказал ему, что я представитель газеты и что хочу знать, из-за чего он уделяет такое внимание обычной девушке. Я все это так ему преподнес, что он испугался и сказал, что он лишь выполнил просьбу Эдисона, который звонил ему и просил зарезервировать комнату. Вот так я добрался до Эдисона. Заговорив с ним, я понял, что из него можно кое-что вытянуть. Я начал обрабатывать его со всех сторон.
— Вы сказали, что вас послал некий журналист?
— Да, что-то в этом роде.
— Кто этот журналист?
— Мне не хочется говорить об этом. Тем более, что не все, что я тогда говорил Эдисону, соответствует истине.
— Ваша Честь, — вмешался Бергер, — защитник вновь нарушает правила ведения допроса. Главное же состоит в том, что подсудимый, стараясь скрыть свое пребывание на месте и во время совершения убийства, пожелал заплатить две тысячи долларов, лишь бы информация об этом факте не попала в газеты.
— Таково ваше субъективное толкование событий, — заявил судья Китли. — Вполне допустимо, что обвиняемый Джон Эдисон желал уплатить деньги потому, что хотел скрыть свои отношения с молодой женщиной.
— Я полагаю, что этот вопрос полностью прояснится в показаниях нашего следующею свидетеля, — сказал Гамильтон Бергер. — Вы увидите, Ваша Честь, что все усилия обвиняемого купить молчание целиком связаны с тем, что он хотел скрыть этот факт своего нахождения на месте убийства во время, когда оно произошло.
— Позвольте все же мне задать один вопрос свидетелю, — сказал судья Китли. — Мистер Хэнсел, насколько тесными в действительности были ваши связи с упомянутым журналистом?
— Не очень, — ответил Хэнсел. — Время от времени я передавал ему кое-что из того, что удавалось узнать, ну, а он в ответ по-своему благодарил меня за это. От него я получал входные билеты и пропуска в разные места. Вы понимаете, в моем деле необходимо иметь связь с прессой, чтобы тебя боялись, но тот журналист даже не подозревал о том, как я зарабатываю на этом, он просто думал, что я его добрый друг, и все.
— Что же, коли так, я не вижу причины, чтобы оглашать его имя, — сказал судья Китли. — Было бы несправедливо по отношению к какому бы то ни было уважаемому журналисту, чтобы его имя стало известно в связи с этим делом, тем более в связи с таким свидетелем. Могу заметить лишь, что ответственность за обещанную свидетелю амнистию всецело несет окружной прокурор и что при даче показаний свидетель проявил излишнюю самоуверенность, полное отсутствие чувства гражданского долга и пренебрежение к этическим нормам.
Бергер покраснел.
Следующим свидетелем была Вероника Дейл. Она вошла в аккуратном костюме кремового цвета, подчеркивающем ее красоту и невинность. Именно так и восприняла ее публика, до отказа заполнившая зал. Гамильтон Бергер при этом стал вести себя так, будто ему было очень неприятно, что такая девушка вынуждена вдруг проходить свидетелем по делу об убийстве.
