Эрл Гарднер - Дело о девственнице-бродяжке
В этот момент сквозь толпу журналистов к Мейсону пробился Пол Дрейк и зашипел ему прямо в ухо:
— Важная новость!
— Что такое?
— Мы нашли ее.
— Кого? Партнершу Хэнсела?
— Нет. Лауру Мэй Дейл. Мать Вероники.
— Наконец-то! — не скрывая радости, воскликнул Мейсон.
— Мои парни нашли ее в ресторане, в городке в Индиане. Они посадили ее я самолет, сказали, что от этого зависит судьба ее дочери. Теперь она здесь. Я не мог сообщить тебе во время заседания.
— Мистер Эдисон, — возвысил голос Мейсон. — Подождите минутку! Бейлиф, прошу вас, задержите мистера Эдисона.
Охранник, сопровождающий Эдисона, остановился. Мейсон подошел к нему и, взяв его за руку, зашептал:
— Хорошие новости, мистер Эдисон, наконец-то у нас кое-что есть!
— Что есть? — не понял Эдисон.
— Сейчас я не ногу вам все объяснить, но теперь вы можете чувствовать себя спокойнее.
Мейсон вернулся к Дрейку.
— Отлично, Пол, пойдем отсюда. Теперь мне нужна Делла Стрит и ее блокнот, я хочу, чтобы показания этой женщины были застенографированы. А ее отпечатки следует сравнить с теми отпечатками, которые полиция нашла в загородном доме. Где она сейчас?
— В отеле.
— Она никуда не денется оттуда?
— Нет. Там дежурят два моих оперативника. Кроме того, мы обещали, что доставим к ней Веронику.
Мейсон усмехнулся.
— Мы можем лишь попытаться доставить к ней Веронику. Мы свяжемся с Гамильтоном Бергером и заявим ему, что мать Вероники просит дать ей возможность увидеть дочь.
— Но он же лопнет от злости. А потом скажет, что свидание может состояться только в прокуратуре.
— До этого он додумается после. А сперва только разозлится. Где, ты говоришь, она остановилась?
— Там же, где и дочь, в отеле «Роквей». Тут психология.
— Это ни к чему. Она достаточно умна и во всем разбирается. Если она никак не причастна к шантажу, значит, я ничего не понимаю в людях. Поехали.
Делла Стрит, Пол Дрейк и Перри Мейсон подошли к номеру шестьсот двенадцать и постучали в дверь.
— Что нужно? — раздался за дверью грубый мужской голос. Дверь чуть-чуть приоткрылась. Тот же голос, но другим тоном произнес: — О, это вы, босс. Входите, пожалуйста.
Дрейк в сопровождении Деллы Стрит и Перри Мейсона вошел в комнату, в которой находились два дюжих молодчика, способных постоять за себя.
— Где она? — спросил Мейсон.
— В соседней комнате. Но она пока даже не зарегистрировалась в отеле. Этот номер еще не снят. Мы сейчас как раз думаем, как с этим быть.
— А вы уверены, что она там? — спросил Дрейк. — Вы уверены, что она не воспользовалась другим выходом?
— Что вы, босс. Дверь заперта, а ключ у нас. Она на месте. Вы хотите поговорить с ней?
— Да, — кивнул Дрейк.
— Сейчас приведем.
— Подождите, — вмешался Мейсон, — лучше, если вы просто скажете, что ее хотят видеть.
— Хорошо.
— Миссис Дейл, к вам пришли, — постучал в дверь оперативник. — Не беспокойтесь, вам не хотят ничего дурного.
Мейсон, ожидавший увидеть женщину, заходившую к нему в контору, был крайне удивлен, когда вышла худая, истомленная работой женщина, лет сорока, державшаяся робко и неуверенно.
— Вы пришли сказать мне о моей дочери? — спросила она.
Мейсон выступил вперед и представился:
— Меня зовут Перри Мейсон, я адвокат. Это Пол Дрейк — частный детектив. Мы хотим попытаться вернуть вам дочь. Так случилось, что ее привлекли в качестве свидетеля по делу об убийстве. Я сейчас свяжусь с людьми, которые задержали ее, и попрошу привести ее сюда.
— Я думал, что вы уже знакомы, ведь вы же были в конторе мистера Мейсона, — сказал Дрейк, не разобравшись.
— Что вы! — покачала головой женщина. — Я ведь только что приехала в этот город. Я так хочу увидеть Веронику. Я не видела ее больше года. Последний раз она прислала мне открытку из этого отеля «Роквей». Я приехала…
— Вы не видели ее больше года? — переспросил Мейсон.
— Да.
— А где вы живете?
— В маленьком городке в Индиане, вряд ли вы слышали о нем. У меня там маленький ресторанчик. Всего на десять столов. Но в нем уютно, чисто, неплохая кухня.
— Значит, вы мать Вероники Дейл? — спросил Мейсон.
— Конечно. Почему вы спрашиваете?
— Просто так. Расскажите нам о Веронике.
— Что мне рассказать о ней?
— Ну, например, сколько ей лет?
— Восемнадцать, девятнадцатый. О, нет… Господи! Да ведь ей уже двадцать! Как летит время…
— Вы ведь не видели ее больше года?
— Целый год. Даже, наверное, немножко больше. Ради бога, мистер Мейсон, скажите, с ней все в порядке? Я так беспокоюсь за нее. Когда она в этот раз покинула дом…
— Это не первый раз?
— О, господи, нет, не первый. Она старая маленькая бродяга. Наверное, я слишком многого хотела от нее. Городишко у нас тихий, молодежи мало. Вероника, я понимаю, была одинока. Она была мне хорошей помощницей. И посетители любили ее. Она такая приветливая, жизнерадостная. Когда она жила со мной, мне и задумываться не приходилось о помощниках.
— А когда она в первый раз ушла из дома?
— Года три или четыре назад.
— И как же это было?
— Взяла и ушла. Месяца три я ничего не слышала о ней. Я так волновалась! Даже заявила в полицию. Потом она вернулась, сказала, что поездила по стране и теперь снова готова приступить к работе. Но недолго это было. Прошло еще три месяца, и она вновь почувствовала страсть к путешествиям.
— Она уходила одна?
— Одна. Не поймите меня неправильно. Вероника хорошая девочка. Она может с кем-нибудь ехать вместе, но не больше.
— Вы уверены?
— Господи, конечно, уверена. Говорю вам, она хорошая девушка. Но она не может усидеть на одном месте. Она в душе вечная странница, вечная бродяга. Может быть, это в отца. Ее отец был таким же непоседой, все переезжал с одного места на другое, все искал, как он говорил, свою судьбу. Когда родилась Вероника, уехал поискать свою Землю Тысячи Возможностей. Так и не нашел ее. Эти его путешествия разорили нас. Но ему все прощалось. Боже, когда он начинал говорить, как не заслушаться! Он был полон энтузиазма. Дважды, по его словам, едва не стал миллионером. Он погиб в автокатастрофе, когда Веронике было пять лет.
— Вернемся к Веронике.
— Я не видела ее больше года. Иногда получаю от нее открытки из разных мест. А я ей писать не могу — она ведь всегда в дороге. Иногда известий от нее не было три или четыре месяца, а потом она писала где была, больше ничего — только перечень мест. Кажется, кроме самого движения, ее ничто не интересует.
— Во время странствий у нее случались неприятности?
— Что вы, мистер Мейсон, она чудесно умеет ладить с людьми. Она может так посмотреть в глаза, что почувствуешь себя грязью под ее ногами. Я не знаю, как это у нее получается. Просто она умеет так посмотреть своими голубыми глазами, что… Она умеет быть душой общества, но ей больше нравится тихо сидеть в сторонке. Уму непостижимо, как она добивается от людей того, чего хочет.
