Расследует Максимилиан Хеллер - Ковен Анри
Буле-Руж обладал определенным талантом рассказчика и использовал в своей речи богатые и яркие обороты речи. Мы слушали его, как если бы сидели в парижских салонах, а он был путешественником, возвращающимся из странных мест и рассказывающим о своих приключениях с несравненным очарованием.
Этот необычный человек с энтузиазмом рассказывал о своих преступлениях и, казалось, гордился ими. Если бы не окружавшие его жандармы и сковавшие его наручники, то можно было бы подумать, что перед вами давно потерянный друг, рассказывающий о своих заграничных приключениях и событиях опасного путешествия, а не заключенный, обвиняемый в преступлениях, грозящих смертной казнью и чья голова скоро окажется на эшафоте.
Сильный, но причудливый характер этого человека чрезвычайно заинтересовал меня, и теперь, когда несчастный Герэн наверняка выйдет на свободу, я почти надеялся, что Буле-Руж сможет избежать смерти. Для человека такого таланта было бы действительно трагедией закончить свою жизнь под лезвием гильотины, как обычный преступник.
Я выбрал из допроса те факты, которые имеют отношение к тому, что однажды будет называться «Дело Бреа-Ленуара», и поспешно отправляю вам краткое изложение.
Его признание в убийстве месье Бреа-Кергена во всех деталях подтверждает рассказ Ивонн. Я спросил убийцу, почему в четверг вечером он пытался заставить свою сообщницу уехать в Ренн и почему, когда она отказалась, он решил ее убить.
– Ах! – ответил он. – Я был полностью уверен, что вы приехали со мной, чтобы шпионить и раскрыть мои секреты. Я не боялся вас, так как был уверен, что вы не сможете добыть никакой информации от старого садовника. Он, кстати, и не знал ничего, что можно было бы сообщить, так как никогда не замечал, что я занял место его настоящего хозяина. Но я боялся Ивонн. Как известно, женщины подвержены угрызениям совести и нервным припадкам. Если бы вы узнали, что она в особняке (а то, что последовало за этим, доказало, что мои опасения были вполне обоснованными), то вы бы смогли заставить ее заговорить. Вот почему я хотел отправить ее в Ренн и убить, когда она отказалась.
– Но почему, когда вы узнали, кто я, не избавились немедленно от меня, как хотели сделать с Ивонн?
– Я вам расскажу. Когда вы представились мне в Париже, я принял вас за настоящего болвана, глупого и безобидного, настолько хороша была маскировка. Я был рад воспользоваться вашими услугами, потому что мне нужно было разложить вещи покойного. Я не хотел использовать управляющего Проспера, потому что опасался его любознательности и болтовни. Кроме того, два дня назад у меня была неудачная встреча с молодым аристократом на Университетской улице, который отбил мне почки, из-за чего я не мог наклоняться. Итак, я взял вас к себе на службу, полностью рассчитывая отправить вас обратно в деревню, как только я уеду из Парижа. Но я узнал вас вечером у графини де Бреан, когда вы подошли ко мне и сели за игровой стол. Я узнал вас по глазам. Они так странно сияли и действительно напугали меня той ночью. Когда я обнаружил, что меня исследуют с таким пристальным вниманием, и когда я увидел, как ваши длинные пальцы пересчитывают карты одну за другой, я почти испугался. Да! Буле-Руж испугался! И я больше не осмеливался обманывать, это я-то, отважно одурачивший самого королевского прокурора месье де Рибейрака! Тогда я понял, что имею дело с грозным противником, поэтому чтобы сбить вас с пути, я задумал дерзкий проект, слишком дерзкий и я должен был предвидеть последствия. Я решил взять вас с собой в Бретань и ни на минуту не выпускать из виду, пока я не смогу убедиться, смертельный вы враг или нет. Из-за тысячи мелких деталей я быстро убедился, что вам подходит одежда слуги не больше, чем мне треуголка жандарма! Потом я принял вас за агента префектуры Парижа. Это была моя роковая ошибка. Я должен был знать, что ни один сотрудник полицейского управления не смог бы продемонстрировать такое мастерство и смелость. Вы были настолько необычны, что я намеревался, как только вы приедете сюда, соблазнить вас предложением, в тысячу раз более щедрым, чем зарплата полицейского. Вы бы работали на меня, я нанял бы вас на грандиозный проект, который планировал начать, как только унаследую поместье Бреа-Ленуар, для него мне нужен был человек ваших способностей. Я хотел бы, чтобы ваша судьба была связана с моей. Испытывая к вам определенную симпатию, я сказал себе, что, в конце концов, при малейшем признаке неприятностей смогу от вас избавиться. Именно при таких обстоятельствах я получил письмо от месье Берто, нотариуса, который вызывал меня в Ренн, чтобы уладить дела с наследством. Мне пришлось уехать поспешно, воспользовавшись моментом, когда вы не шпионили за мной. Старому Иву было велено сообщить вам, что я заперся в своей комнате, потому что немного приболел и не сообщать, что я уехал. Как вам удалось заставить этого старого идиота заговорить? Вернувшись, первым делом я отправился в свой тайный чулан. Там, на полу, я увидел след, который мне не принадлежал. Я был потрясен, удивлен и поклялся убить вас. Но вы еще раз продемонстрировали свое мастерство, когда соскребли с моих игл яд кураре и покрыли их какой-то безобидной смесью. Если бы вы не оставили иглы на прежнем месте в футляре, то подписали бы себе смертный приговор, потому что в этом случае я бы использовал нож, а не какую-то булавку.
– Теперь вы должны рассказать нам, – прервал его месье Донно, – как вы задумали убить Бреа-Ленуара и как вы это осуществили.
– Это очень просто, – с обычным спокойствием ответил пленник, – я прочитал в бумагах покойного Бреа-Кергена, что у него был очень богатый брат, живущий в Париже, а недавно я нашел переписку, которая доказывала, насколько натянутыми были отношения между двумя братьями. Из одного письма я узнал, что месье Бреа-Ленуар намеревался лишить бретонца наследства. Все письма и бумаги, которые я нашел, были за последние три месяца, до этого я вообще думал, что у человека, место которого я занял, нет живых родственников. Я искал бумаги девять лет во всех укромных уголках особняка. В конце концов, я нашел их за большим венецианским зеркалом в кованой оправе. Я быстро принял решение. Меня мало беспокоило то, что меня обделят наследством. Я не мог потерять миллионы, необходимые мне, чтобы начать великий проект, о котором я упоминал ранее, и для которого я намеревался привлечь этого месье.
Поэтому я уехал в Париж, чтобы найти завещание, лишающее наследства человека, место которого я занял. Как только завещание будет аннулировано, я без труда унаследую состояние. Обстоятельства благоприятствовали мне, потому что старый волк Бреа-Керген никогда не покидал свой особняк, поэтому никто не помнил, как он выглядит. Это дало мне возможность легко выдать себя за него. Кроме того, я всегда, как и этот месье, искусно маскировался. Я был примерно того же роста, что и умерший. Его огромный парик из взлохмаченных волос и его лицо, похожее на немытого медведя, было легко скопировать, а поскольку он никогда не говорил ни слова, у меня никогда не возникало проблем с имитацией голоса. Добравшись до Парижа, я провел около недели, изучая привычки Бреа-Ленуара, исследуя план дома и его окрестности. Несмотря на то, что «мой брат» отошел от дел, каждый день на два или три часа он ходил на фондовую биржу, чтобы развлечься. Я купил форму посыльного и, неся под мышкой красиво оформленный журнал, упакованный в объемный пакет, около трех часов дня подошел к двери дома. Мне пришлось тщательно спланировать свой визит, чтобы управляющего Проспера не было на месте. Единственным человеком был Герэн, слонявшийся по дому, засунув руки в карманы.
«Месье Бреа-Ленуар?» – спросил я.
«Его здесь нет», – ответил наивный крестьянин, кланяясь в пол.
«Знаю, что его здесь нет, – продолжил я, громко хохоча, – просто спросил, чтобы убедиться, что это его дом. Он сам послал меня сюда. Он подошел ко мне у биржи, где лавка виноторговца, знаете? И попросил меня принести этот пакет и положить его над камином в его комнате. Не могли бы вы указать, где найти его комнату? Это тяжелая посылка, а от фондовой биржи до улицы Кассет далеко».
