Геннадий Махаев - Убийство в Угличе
Вошел давешний сыщик, в шинели гимназического надзирателя.
— Слушаю, какие вести у вас, ходили в лабаз в мучном ряду?
— Так точно, господин следователь, с утра там был, как приказывали. Купца Василия из лабаза парнишка увел.
— Какой парнишка? Давай-ка поподробнее, пожалуйста!
— Пришел я в лабаз, спрашиваю тамошнего приказчика: купец девятнадцатого во сколько ушел? Говорит — часа в четыре. А обычно до какого времени бывает? А когда как, бывает и до полночи мы с ним тут, коль дел много. А так часов в шесть уходит Почему в тот день ушел рано? Парнишка к нему приходил, вот и ушел. Какой парнишка? — спрашиваю. Из мясной лавки, что на Спасской улице. Говорил ли что купец, когда уходил? Сказал, мол, ждут его дома — дело срочное, ну и ушел.
Кинулся я сразу в мясную лавку, там этот паренек, я к нему. К купцу Шунаеву ходил в такой-то день? — спрашиваю. Ходил! — отвечает. Зачем? Господин послал. Какой господин? Не знаю, подошел ко мне господин (я на улице сидел около лавки), сходи, говорит, к купцу Шунаеву в лабаз в Мучной ряд, знаешь где? Знаю, говорю. Вот и сходи. А то мне недосуг, а его дома ждут срочно, a я тебе двадцать копеек дам, сходишь что ли? — спрашивает.
Я говорю, схожу, отчего не сходить! Ладно, говорит, дал мне двугривенный и пошел. Куда, спрашиваю, пошел? Да назад и пошел, паренек отвечает. По какой улице? Да по нашей назад и пошел, Спасская на Московскую выходит. А как выглядел этот господин — спрашиваю. Да не старый, и одет чисто, господин и все, я его один раз у номеров видел, мальчишка-тож говорит.
У каких номеров? — быстро спрашиваю. А у Хряпиных! Ну, тут я сразу к вам и бегом, а вас все нет и нет, я уж прямо извелся весь, не иначе Ефим Костырев это!
— Точно он! Вот кто наводчик, значит! Быстро всех кто в участке да с оружием, коляску вели подавать, едем в номера да живее, живее, черт возьми!
УШЁЛ!!
Минут через десять трое полицейских во главе с Куховым уже ехали к Хряпинским номерам.
— Ты у дома-то не останавливайся, — сказал следователь ездовому, — а рядом встань, с двух сторон пойдем. Вы и вы, — Кухов указал на двоих сыщиков, — с черного хода, а мы с парадного да смотрите, чтобы из окна кто не выскочил. Если что — стреляй по ногам!
Подъехав к дому, быстро разошлись по заранее намеченным местам. Кухов дернул дверь, она еще не заперта, быстро войдя в дом почти сразу увидел Гаврилу.
— Где Ефим, дома?
— Никак нет, ваше благородие, ушли.
— Куда, давно?
— А почти сразу после вашего, значит, посещения, оделся да и ушел, и до сих пор нет.
— В чем одет?
— Одет в пальто черное, сапоги да шапка на ём,
— Где его комната, показывай.
— Вот сюда, пожалуйте, господин следователь. — Гаврила подвел к одной из дверей и показал: тут они проживают;.
— Ключи давай, — сказал Кухов, толкнув дверь, — видишь заперто! Да еще кого позови, понятым будешь.
Вошли, в комнате было чисто, следов беспорядка не видно. Кухов стал смотреть прежде всего бумаги, нигде ничего, ни записей каких, либо документов нет, но что-то Кухову подсказывало: ушел! Понял и ушел! Ищи теперь ветра в поле...
— Сколько времени уже прошло, как ушел Ефим, часов пять не меньше, я так думаю — он дожидаться не будет здесь, уже в пути где-то, по какой дороге его искать, по деревням он отсиживаться не станет — там сразу найдут. Скорее всего, в город какой ни то подался, а в какой? Может, и не в нашей губернии, может, в Питер или Москву подался.
На лошади, скорее всего, а куда? В Мышкин или Мологу не поедет — городки маленькие, все на примете. Значит, за Волгой искать нечего, а скорее всего на Рыбинск да Ярославль. Оттуда легче уйти, искать надо там, и скорее всего, не один ушел. Сообщники-то здесь не останутся.
— Сообщники! — повторил Кухов, — надо на бумажной фабрике поспрошать, там хозяева зачастую берут беспаспортных или даже беглых каких, таких случаев немало. Работа там каторжная да вредная, а беглому надо до весны где-то продержаться, вот и идут туда.
А Ефим там работал! Может, и знакомства какие свел! А сейчас до утра по дорогам заставы поставить, хотя уж бесполезно, не будет он ждать, ушел уже. Нет, надо по фабрике работать, единственная ниточка пока. Я думаю, там след сыщется.
И... Заворыкина искать надо, не мог он загулять где-то. Скорей всего, нет его уже вживых. Если решились на такое дело — купец им мешал, торопились они, боялись что деньги из дома Шунаевых уйдут. Оттого и трупов много., грубо сработали, канальи, но следов немного оставили.
Так, что мы имеем, — продолжал размышлять Кухов, — во- первых, Ефим, хотя опять же прямых доказательств нет. Мало ли что малец скажет... других-то свидетелей нету, что он в лавку посылал к Василию Шунаеву —не докажешь.
То, что врет насчет отъезда Заворыкина — тоже не доказательство, никто не видел, когда он уезжал, и купца нет — и спросить некого, так что только остается его спросить, почему сбежал? А он мне ответит: не сбежал, а загулял, вот и все,.
Нет, пока сообщников не найду, не доказать будет, что это Ефим привел Василия в дом. Значит, гнедая лошадь да трое мужиков, один на цыгана похожий. Завтра с утра на фабрику, а сыщиков — городу.
ТРОЕ С ФАБРИКИ
Наутро Никита Иванович собрал всех своих людей, и распорядился; — Вы, господин Нилов, со мной на фабрику, остальным искать по городу, к вечеру вернемся и всем собраться в участке, там станет видно, как дальше действовать будем.
Кухов с Ниловым отправились на фабрику. По дороге на Улейму решили еще раз расспросить людей, не проезжал ли купец.
В деревнях ничего никто не знал, но в самой Улейме сторож около церкви их заинтересовал.
— Кажи иную ночь дежурю! Не сплю, днем миленько посплю и все, ноги болят, руки болят, вот и пристроил отец игумен на эту работу. Дай ему бог здоровья, а работа-то не тяжелая, сиди да посматривай. Вот и сижу до зари.
— А дорога на фабрику у вас через село проходит, — сказал Кухов, — чай, ездока много!
— Да ездят! Особо — летом, — ответил сторож. — Так-то летом, а зимой на фабрике, как в берлоге, живут, за лето припасут что надо, и работают там.
— А эти дни на фабрику проезжали? — спросил Кухов.
— Почему не проезжали? Проезжало несколько подвод.
— А куда и когда?
— А куда, я не спрашиваю, едут и едут, не мое это дело спрашивать, вот ежели чего безобразничать начнут, ну я тогда в колотушку, значит, стучать буду, а так тихо едут, то и езжай на здоровье.
