Геннадий Махаев - Убийство в Угличе
— Так ведь монастырский сторож, не видел их обратно!
— Мало ли что не видел, а они — проехали, другой дороги нет! А сторож мог на время и отойти куда. Берите, господин Нилов, полицейскую команду человек с десяток, и всю эту местность осмотрите внимательно. Я думаю, далеко от дороги не забирайтесь, ищите по ямам каким глубоким, их сейчас с талой водой много. И по лесу ищите, может, валежник какой свежий кучей попадется. Сдается мне, спрятали они труп Заворыкина где-то там.
— Почему думаете, что труп купца именно там должен быть? — спросил урядник.
— Мальчишка видел, как купец садился на лошадь восемнадцатого вечером, — сказал Кухов.
— Ну так купец-то не проезжал! Что, его по дороге убили что ли?
— Нет... Купец уже убит был, парень видел, что садился в черном пальто человек, а лица не видел! Думаю, под купца сам Ефим нарядился, а сторож у монастыря видел двоих, один в пальто, а сверху шуба, но не купец! А под сеном что-то лежало. Все ясно, ищите труп...
Отпустив Нилова, приступил к расспросам других.
— Что узнали, господа?
Один из сыщиков рассказал:
— Нашел я лошадь, похожую, вернее, не лошадь, а свидетеля. Жил у него в постояльцах Кузин Иван.
—- Кузин?! Ну, ну, продолжайте! — оживился Кухов.
— Мужик постоялый двор содержит на Московской улице, Кузин у него квартировал, извозом занимался.
— Так, где он? Видели этого Кузина?
— Никак нет, господин следователь, уехал он, а лошадь с телегой продал.
— Когда уехал?
— Вчера к вечеру.
— А лошадь кому он так быстро сбыл?
— А хозяину постоялого двора и сбыл задешево.
— Что хозяин говорит, почему вдруг сорвался да уехал?
— Да работу, говорит, ему хорошую предложили, вот он и уехал.
— А куда?
— Сказал — в Рыбинск.
— И этот в Рыбинск, вот те на. А на чем он уехал?
— Хозяин говорит, пошел на ямщицкий двор.
— Так! — остановил его Кухов — я сейчас с докладом к господину полицмейстеру, а вы, господа сыщики, побудьте здесь!
Доложив о своем приходе, Кухов стал дожидаться вызова, но не прошло и минуты, как сам полицмейстер вышел к нему.
— Проходите, господин Кухов, — я для вас всегда свободен, что у вас ко мне?
— Я, господин начальник, вот что думаю, надо посылать двух расторопных людей в Рыбинск, там искать будем. Пусть прикинутся бродягами, ищущими работы, и походят по городу, а более всего на пристани покрутятся Я думаю: вот-вот навигация откроется, и как бы они по воде не ушли.
Сейчас в Рыбинске столпотворение, тьма судов там скапливается с хлебом, с другим товаром, на Питер пойдут... Так что лучшего разбойникам и желать нечего.
— Ну, хорошо, посылайте, кого считаете нужным, а вы сами?
— Мне еще с купцом Заворыкиным разобраться надо и других дел много, не могу я Углич оставить сейчас. А ребята у меня толковые, да и с рыбинской полицией они вместе действовать будут. Ну, а если я им понадоблюсь, то депешу дадут.
— Хорошо. Действуйте, как считаете нужным, господин Кухов, — сказал полицмейстер.
Придя от начальства, Кухов обратился к дожидавшим его сыщикам:
— Вот что, ребята, нужно двоим в Рыбинск.
И рассказал, что за дело он им поручит,
— Так кто согласен?
Решили, что для этой цели годятся Чикин и Репин, оба молодые, здоровые, да холостые, что немаловажно. Работа предстояла не легкая, да и не безопасная.
Кухов объяснил, как им действовать. Ежели точно будете уверены, что нашли кого надо, то сразу арестовать их. Ни в коем случае не дайте уйти — все дело погибнет.
Не знаю, как долго вам в Рыбинске находиться, но думаю — как последняя баржа уйдет из города, так ваша работа и кончится. Если, конечно, к этому времени вы их не сыщите. Думаю, что не ошибаюсь, там они, деться им более некуда. Так что в добрый путь, господа, и тот час же выезжайте.
По приезде в Рыбинск пойдёте к господину полицмейстеру и отдайте это письмо, там все сказано. И приступайте к работе, будем ждать вестей.
НАЧИНАЙСЯ, ЖИЗНЬ БОСЯЦКАЯ!
Утром следующего дня сыщики добрались до Рыбинска и тут, отпустив возницу, пешком направились в город. Спервоначала зашли на Георгиевское кладбище в церковь, помолились с благополучным прибытием. Оттуда выйдя к вокзалу, пошли на Крестовую и подошли к полицейскому управлению. Чикин и Репин, зайдя в участок, спросили дежурного полицейского, как им увидеть господина полицмейстера.
— По какому делу? — осведомился дежурный.
— Письмо от господина следователя из Углича.
Тот час их проводили к начальнику. Полицмейстер принял их и, прочитав письмо, сказал:
— Ну, что же, господа сыщики, помощь мы вам окажем. Говорите, что нужно, квартира, одежда или еще что?
— Спасибо, господин начальник, этого нам не нужно, у нас есть адрес на Большой Казанской, там свой человек имеется, и все, что там нужно, мы у него добудем.
— Есть у вас паспорта или какие другие документы? — спросил полицмейстер.
— Какие у босяков документы? Нам они без надобности, ваше благородие, — входя в роль, сказали сыщики. — Нам вот что нужно: через кого и как мы будем держать связь с вами, если понадобится.
— На Большой Казанской жить будете?
— Да, в ночлежке, знаете её господин начальник?
— Да как же не знать? А где переоденетесь в босяцкий вид, не так же пойдете наниматься на работу.
— По соседству у ночлежки есть парикмахерская, её и содержит наш человек, так что у него все, что надо и найдем.
— Значит так, по соседству проживает в собственном доме Таров Илья Иванович, для связи к нему и обратитесь. Скажите так: «Вам привет, господин Таров, от Чуркина». В ответ он скажет: «Спасибо, как он поживает?» После этого можете ему довериться.
— Спасибо вам, господин полицмейстер, разрешите откланяться, нем надо начинать, время не терпит. По городу решили идти поодиночке, чтобы лишний раз не привлекать внимания, з парикмахерской встретиться. И разошлись по разным улицам. Часа через два, уже переоделись в босяцкие обноски, хотя и вполне приличные. У Репина были довольно чистые штаны, рубаха и поношенный пиджак, на ногах стоптанные, но целые сапоги, на голове картуз. На Чикине — черные брюки, рубаха и старый полушубок, на голове старая солдатская фуражка, обут в крепкие сапоги. Все было довольно приличным.
Сыщики решили везде держаться вместе, а историю они себе придумали такую: зиму перебивались в Ярославле на кожевенном заводе, в грузчиках, силенкой бог не обидел. А если спросят, сами откуда, так не твоего ума дело! А если нужно ответить, то так: из Даниловского уезда, да жить там не могут, воли хочется.
