Джеймс Чейз - Что лучше денег?
— Минуточку, мистер Найт, — сказал я. — У меня есть кое-что для вас. Когда вы это услышите, вы наверняка захотите, чтобы мистер Шэрли тоже услышал.
К этому времени я уже был внутри комнаты, прикрыв за собой дверь пяткой.
На его столе я увидел магнитофон. Обойдя Найта, я поставил пленку и включил магнитофон в сеть.
— Вы не пожалеете, что услышали эту запись. — Я говорил настойчиво и быстро. — Конечно, на таком магнитофоне она не прозвучит в полную силу, но если запустить ее через электростатический динамик, вы будете прыгать от восторга.
Он неподвижно смотрел на меня, и на его пухлом лице отражалась тревога.
Я нажал кнопку, и голос Римы сразу попал в цель. Я видел, как напряглись мышцы его лица, когда первые звуки наполнили комнату.
Он прослушал пленку до самого конца, а затем, когда я включил перемотку, осведомился:
— Кто она?
— Моя клиентка, — сказал я. — Как насчет того, чтобы ее послушал мистер Шэрли?
Он внимательно посмотрел на меня.
— А вы кто?
— Меня зовут Джефф Гордон, и я хотел бы побыстрее покончить с этим делом. Либо мистер Шэрли, либо «Американская радиокорпорация». Выбор за вами. Я пришел вначале к вам только потому, что сюда ближе.
Но он был стреляный воробей, и мой блеф не сработал. Он ухмыльнулся и сел за свой стол.
— Не перегибайте палку, мистер Гордон, — сказал он. — Я не говорю, что она не годится. Она годится, но я слышал голоса и получше. Возможно, она нас заинтересует. Приведите ее сюда к концу недели. Мы ее прослушаем.
— Сейчас она не может прийти, но я представляю ее интересы.
— Хорошо, в таком случае пусть придет, когда сможет.
— Я-то думал, что подпишу с вами контракт прямо сейчас. Если она вам не нужна, попробую договориться с «АРК».
— Я не говорил, что она не нужна. Я сказал, что мы хотим услышать ее живой голос.
— Жаль. — Я пытался напустить на себя твердость и деловитость, хотя сам видел, что не выдерживаю роли. — Дело в том, что она нездорова. Она нуждается в тонизирующем лечении. Если она вам не нужна, так и скажите, и я сматываю удочки.
В дальнем конце комнаты отворилась дверь и вошел невысокий седой джентльмен с лицом еврейского типа.
Найт поспешно поднялся на ноги.
— Сию минуту, мистер Шэрли…
Это был мой шанс, и я не преминул воспользоваться им. Я включил магнитофон и вывел звук на полную громкость.
Голос Римы заполнил комнату.
Найт хотел было выключить магнитофон, но Шэрли жестом остановил его. Он стоял и слушал, наклонив голову к плечу, и его агатовые глазки перескакивали с меня на Найта, потом на магнитофон.
Когда пленка кончилась, Шэрли сказал:
— Исключительно хорошо. Кто она?
— Всего лишь неизвестная. Ее имя вам ничего не скажет. Я хочу получить для нее контракт.
— Вы получите его. Приведите ее сюда завтра утром. Она может оказаться ценным достоянием. — Он направился к двери.
— Мистер Шэрли…
Он остановился, повернул ко мне голову.
— Эта девушка нездорова, — сказал я, стараясь не выдать голосом своего отчаяния. — Мне нужно пять тысяч долларов, чтобы поставить ее на ноги. Когда она выздоровеет, она будет петь еще лучше, чем на этой записи, я вам гарантирую. Она может стать сенсацией года, но ее надо вылечить. Вы сами слышали ее голос. Неужели вы не поставите на него пятитысячный аванс?
Он посмотрел на меня в упор, и его глазки-бусинки сделались безжизненными.
— Что с ней?
— Ничего такого, что было бы не под силу хорошему врачу.
— Вы сказали, пять тысяч?
Пот стекал ручьями по моему лицу, когда я сказал:
— Она нуждается в специальном лечении.
— У доктора Клинзи?
Я понимал, что врать ему не было смысла. Он был не тот человек, которому можно врать.
— Да.
Он покачал головой.
— Я в этом не участвую. Если бы она была совершенно здорова и готова приступить к работе, я бы предложил вам очень хороший контракт. Все остальное меня не интересует.
Он вышел, закрыв за собой дверь.
Я снял пленку с магнитофона, положил ее в футляр и опустил в карман.
— Вот видите, — смущенно сказал Найт, — вы попали впросак. Старик испытывает отвращение к наркоманам. У него собственная дочь наркоманка.
— Если бы удалось ее вылечить, могла бы она его заинтересовать?
— Вне всякого сомнения, но для этого он должен быть уверен, что она вылечилась.
Он открыл дверь и вежливо выпроводил меня.
Глава четвертая
Когда я в конце концов добрался до дому, Римы не было. Я прошел в свою комнату и прилег на кровать, измотанный до предела.
Такого подавленного состояния я не испытывал уже много лет. Из «Калифорнийской компании грамзаписи» я поехал в «АРК». Голос Римы привел их в восторг, но когда я завел разговор об авансе в пять тысяч долларов, они выпроводили меня так быстро, что я даже не успел ничего возразить.
Я обращался к двум крупным агентам, которые также проявили интерес, но когда они узнали, что Рима уже законтрактована, они отшили меня самым непочтительным образом.
Отсутствие Римы усугубило мое подавленное состояние. Зная о том, что я собирался повидать Шэрли, она даже не соизволила дождаться меня, чтобы узнать о результатах. Она была уверена, что ничего из этого не выйдет. Печальный опыт уже приучил ее к тому, что любая моя попытка пристроить ее куда-нибудь обертывалась пустой тратой времени. Эта мысль угнетала меня больше всего.
Надо было решать, что делать дальше.
Я был без работы, денег оставалось только до конца недели. Я даже не мог купить билет домой.
Мне не хотелось этого делать, но в конце концов я решил, что придется ехать домой. Я знал, что отец отнесется ко мне с сочувствием и не станет колоть меня моей неудачей. Придется призанять у Расти денег на билет домой, а затем попросить отца выслать ему долг.
Я был так расстроен и подавлен, что хоть головой об стену бейся.
Пять тысяч долларов!
Если бы только удалось вылечить Риму, она бы произвела сенсацию, я в этом не сомневался. За год она могла бы заработать полмиллиона, из них пятьдесят тысяч долларов в мой карман, и это улыбалось мне куда больше, чем притащиться домой и предстать перед отцом в роли неудачника.
Я лежал на кровати, погруженный в эти мысли, пока не стемнело. И в тот момент, когда я окончательно решил пойти к Расти, чтобы попытаться одолжить у него денег, я услышал, как Рима поднимается по лестнице и входит в свою комнату.
Я ждал.
Через некоторое время она вошла ко мне в комнату и встала у задней спинки кровати.
