Джеймс Чейз - Что лучше денег?
— Эл Шэрли? А кто он такой? — спросил я.
— Шэрли? — Продавец явно удивился. — Ну как же, хозяин «Калифорнийской компании грамзаписи». Это он открыл Джой Миллер. В прошлом году она записала пять дисков. Знаете, сколько она на них заработала? Полмиллиона! И вот что я вам скажу: она вашей крошке в подметки не годится. Поверьте мне, я сижу на этом деле много лет и еще не слышал никого, кто мог бы сравниться с этой крошкой. Поговорите с Шэрли. Он займется ею, когда услышит эту запись.
Я поблагодарил его. Когда я протянул ему два с половиной доллара, он отмахнулся.
— Не за что. Я обогатил свой опыт и получил наслаждение. Сходите к Шэрли. Я буду очень рад, если он возьмет ее. — Он пожал мне руку. — Желаю удачи. Вы обязательно добьетесь успеха.
Я был чрезвычайно взбудоражен, когда мы возвращались домой вдоль набережной. Если Рима поет лучше, чем Джой Миллер, а этот продавец знает, что говорит, тогда она сможет грести деньги лопатой. Подумать только, в случае успеха она в первый же год заработает полмиллиона! Десять процентов с полмиллиона звучали для меня более чем убедительно.
Я посмотрел на нее сбоку. Она двигалась как сонная муха, глубоко засунув руки в карманы джинсов.
— Сегодня днем я поговорю с Шэрли, — сказал я. — Может быть, он выложит пять тысяч на твое лечение. Ты слышала, что сказал этот малый? Ты можешь сразу преуспеть.
— Я голодная, — сказала она с угрюмым видом. — Нельзя ли что-нибудь поесть?
— Ты слышишь, что я говорю? — Я остановился и повернул ее лицом к себе. — Ты могла бы заработать состояние своим голосом. Все, что тебе надо, — это вылечиться.
— Ты сам себя водишь за нос, — сказала она, вырываясь из моих рук. — Меня уже лечили, не получается. Как насчет поесть?
— Доктор Клинзи мог бы тебя вылечить. Может быть, Шэрли заплатит авансом, когда услышит запись.
— Может быть, у меня вырастут крылья и я улечу. Никто не одолжит нам такие деньги.
В тот же день около трех я взял у Расти автомобиль и отправился в Голливуд. Пленка лежала у меня в кармане, и я очень волновался.
Говорить Шэрли, что Рима наркоманка, было бы, разумеется, непростительной ошибкой. Если бы он узнал об этом, он ни за что не стал бы связываться с ней.
Так или иначе, я должен был вытянуть из него аванс в пять тысяч долларов, хотя не имел ни малейшего представления, каким образом это сделать. Все зависит от того, как он отреагирует на пленку. Если она действительно его заинтересует, тогда я могу рассчитывать на успех.
«Калифорнийская компания грамзаписи» находилась неподалеку от киностудии «Метро Голдвин Мейерс». Это было двухэтажное здание, раскинувшееся на целый акр. Снаружи у ворот располагалась обычная приемная с двумя дюжими вахтеров в униформе на случай непрошеных посетителей.
Лишь увидев размеры здания, я осознал предстоявшие мне трудности. Это был мир большого бизнеса, который разом выбил из меня самоуверенность. Я неожиданно вспомнил о своем потрепанном костюме и стоптанных туфлях.
Когда я подошел к воротам, один из вахтеров двинулся мне навстречу. Он окинул меня цепким взглядом, сделал для себя соответствующий вывод и грубым голосом коротко спросил, что мне надо.
Я сказал, что хочу поговорить с мистером Шэрли.
Похоже было, что это его доконало.
— Того же хотят еще двадцать миллионов. На прием записаны?
— Нет.
— Значит, вы его не увидите.
Пришло время блефовать. В столь отчаянном положении я готов был присягнуть, что мой отец негр.
— Ну, что же. Я расскажу ему, как хорошо вы исполняете свои обязанности, — сказал я. — Он просил меня заглянуть, когда я буду здесь проездом, но если вы меня не впускаете, это его потеря, а не моя.
Он еще раз окинул меня быстрым взглядом.
— Он так сказал?
— А что здесь такого? Он учился с моим отцом в одном колледже.
Он сразу переменил тон.
— Как, вы сказали, ваше имя?
— Джефф Гордон.
— Одну минутку.
Он прошел в приемную и позвонил оттуда по телефону, затем вернулся и открыл мне ворота.
— Спросите мисс Визен.
По крайней мере сделан один шаг вперед.
С пересохшим ртом и тяжело бьющимся сердцем я пошел по аллее, которая вела к величественному вестибюлю. Мальчик в небесно-голубой ливрее с медными пуговицами, сверкавшими как бриллианты, повел меня по коридору мимо дверей из полированного красного дерева, пока мы не оказались перед дверью с медной дощечкой:
М-р Гарри Найт и мисс Генриетта Визен.
Мальчик открыл дверь, и я вошел в большую комнату с интерьером в серых тонах, где десятка полтора людей сидели в креслах с потерянным видом.
Еще не успев ничего увидеть, я обнаружил, что смотрю в глаза ярко-зеленого цвета, неподвижные и пустые.
Глаза принадлежали девушке лет двадцати четырех, рыжеволосой, с бюстом Мэрилин Монро, линией бедер Брижит Бардо и выражением лица, которое могло бы заморозить эскимоса.
— Да?
— К мистеру Шэрли, пожалуйста.
Она поправила волосы и посмотрела на меня так, будто я с луны свалился.
— Мистер Шэрли никогда никого не принимает. Мистер Найт занят. Все эти люди ждут его. — Она вяло махнула рукой в сторону заждавшихся посетителей. — Если вы сообщите мне свое имя и изложите суть дела, я попытаюсь записать вас на конец недели.
Я понимал, что ложь, которая годилась для вахтера, здесь не сработает. Она была для этого слишком толковая и опытная. Но если я не смогу ее перехитрить, мне крышка.
Я сказал беспечным тоном:
— Неделя? Слишком поздно. Если Найт не сможет принять меня прямо сейчас, он потеряет деньги, и мистер Шэрли будет недоволен.
Слабовато, но ничего лучшего я не придумал. По крайней мере, все присутствующие слушали, подавшись вперед и насторожив уши, как охотничьи собаки.
Если мои слова и произвели на кого-то впечатление, то только не на мисс Визен. Она смотрела на меня с еле заметной улыбкой и скучающим видом.
— Может быть, вы оставите записку? Если мистер Найт заинтересуется, он даст вам знать.
В этот момент дверь позади нее отворилась и толстый лысеющий человек лет сорока, в костюме из легкой полосатой ткани желтовато-коричневых тонов, окинул комнату враждебным взглядом и сказал:
— Следующий. — Совсем как медсестра, вызывающая пациента в зубоврачебный кабинет.
Я стоял рядом с ним. Краем глаза я видел, как долговязый юнец с баками под Элвиса Пресли выбирается из кресла, держа в руке гитару; но я его опередил.
С широкой и доверительной улыбкой я затиснул толстяка обратно в его кабинет и влез туда вместе с ним.
