Луи Бодуэн - На гонках в Ле-Мане
Сен-Жюст это понимал, он спросил:
— Раз ты это говоришь, значит, у тебя есть какая-то идея?
Риотт вздохнул, погладил свои непокорные вихры, взглянул исподлобья на Пьера и наконец решился:
— На твоем месте я бы предупредил полицию.
— Что?!
Риотт знал, что Сен-Жюст не особенно любит полицию. Разумеется, он признавал полезность ее существования, но, по его собственному выражению, «не испытывал притяжения к людям в синей форме».
Риотт заерзал на стуле, задвигал ногами, стремясь найти более удобное положение.
— До чего он маленький, этот кабинет! — пробормотал он. Восклицание друга не смутило его, он настаивал: — Речь идет не о том, чтобы пойти в ближайший участок и рассказать им эту историю, а о том, чтобы пойти к комиссару Ронжье.
Сен-Жюст вытаращил глаза. Но на Риотта это не произвело никакого впечатления, и он продолжал:
— Да, представь себе, я пошел бы к Ронжье. Это полицейский, занимающий высокий пост, и ты сам говорил мне, что считаешь его умным и честным. Ты его знаешь, он тебя знает. Я убежден, что ему очень нравнтся твоя новая рубрика. Значит, он хорошо встретит тебя и выслушает с интересом. Наконец, я предполагаю, что у него больше возможностей, чем у тебя, нейтрализовать этих преступников.
Он снова переставил ноги, встал и сказал:
— Таково мое мнение.
Это была разумная точка зрения, и Сен-Жюст должен был это честно признать. Однако, чтобы не подумали, будто он уступил, сказал:
— Так или иначе, мне нужно дождаться новостей от Фабиена. Если он удачно поохотился и если мы получим дополнительные сведения, это будет хорошо. Признайся, что пока информация, которую я мог бы дать Ронжье, небогата. — И предложил Риотту: — Скоро придет Кандидо. Его поезд уходит в 9 часов 18 минут. Я пригласил его поужинать до отъезда. Мы пойдем в «Красный шар». Я тебя приглашаю.
Риотт лукаво улыбнулся. Он покачал головой, и волосы его растрепались.
— К сожалению, сегодня вечером я занят.
Сен-Жюст, выходя из газеты, повел Кандидо через фотолабораторию. Ему не хотелось проходить через «вокзальный перрон», где он мог в любой момент столкнуться с Гонином. Добравшись без помех до гаража, Сен-Жюст спросил Кандидо, показывая на свой мотоцикл:
— Нравится?
Лицо португальца просияло. Он наклонился над огромной машиной, чтобы лучше рассмотреть ее.
— «Кава-750»! — воскликнул он.
Эти несколько слов и тон, каким они были произнесены, стоили целой речи.
Довольный Сен-Жюст сказал, садясь на мотоцикл:
— Мы поедем на нем на вокзал.
— Какой прекрасный день! — вздохнул Кандидо, ловко оседлав мотоцикл позади Пьера.
За обедом они мало говорили о Ле-Мане, о Франке, Танаке и других. Речь шла о спорте вообще и о футболе в частности.
Сен-Жюст заставил Кандидо разговориться. Он изучал его, рассматривал. У него возникла мысль, которую ему совсем случайно подсказал Гонин, когда спросил, не собирается ли он взять португальца в качестве стажера.
Он прекрасно понимал — и Риотт прямо напомнил ему об этом, — что силы, которыми он располагал, были недостаточны в борьбе с бандой преступников. И он подумал, что Кандидо был бы надежным и полезным помощником в начавшейся операции.
Слушая Кандидо, он размышлял: «Этот парень, безусловно, умен. Жизнь не была с ним ласкова. Нужно ему помочь, чтобы он смог в будущем заняться каким-то интересным делом. Нужно повидать папашу Дюброя и организовать это».
Но в то же время, если бы он взял на работу Кандидо, это вызвало бы в газете разговоры. Пожатием плеч он отвел этот аргумент. «Надеюсь, что мне удастся убедить Эстева». Однако, чтобы не вызвать у Кандидо разочарования в случае всегда возможной неудачи, он предпочел не раскрывать своих планов.
«Красный шар» был отличным бретонским рестораном. Рыба была свежая, масло соленое, а сидр искристый. Время там летело незаметно, как всюду, где жизнь приятна.
Сен-Жюст подал сигнал к отправлению, услышав как большие настенные часы пробили девять часов.
Вокзал находился в двух шагах, по ту сторону улицы. Кандидо исчез в наступившей темноте, а Сен-Жюст сел на мотоцикл и поехал домой. От вокзала Монпарнас до улицы Орфила возле Пер-Лашез даже на мотоцикле путь неблизкий. Тем более, что Сен-Жюст, воспользовавшись хорошей погодой и свежестью майского парижского вечера, поехал окружной дорогой.
Было уже десять часов, когда Пьер выходил из лифта на своей площадке. Он услышал, что в квартире звонит телефон, и заторопился. Когда он поднял трубку, холодный и безликий голос спросил:
— Это господин Пьер Сен-Жюст?
— Да.
— Говорят из больницы Лаенек. Мы звоним по просьбе одного из наших больных, господина Алазара.
— Господина какого?
Голос повторил:
— Господина Алазара.
— Вы, наверное, ошибаетесь, — сказал Сен-Жюст.— Я не знаю никакого господина Алазара.
Голос переспросил:
— Вы действительно господин Сен-Жюст, журналист из газеты «Суар»?
— Да, ну и что?
— Я не в курсе дела. Соединяю вас со «скорой помощью». Это они просили вас вызвать. Может быть, они лучше объяснят вам, в чем дело.
Раздалось несколько щелчков, и новый голос вновь спросил его, действительно ли он Пьер Сен-Жюст. Услышав подтверждение, голос продолжал:
— Это говорит дежурный «скорой помощи». Молодой португалец, на которого налетела машина, просил позвонить вам.
Сен-Жюст сразу же подумал о Кандидо и спросил с беспокойством:
— Его зовут Кандидо?
— Да, — ответил дежурный. — Его зовут Кандидо Алазар.
Сен-Жюст вдруг отдал себе отчет, что никогда не спрашивал у молодого португальца его фамилию, и торопливо спросил:
— Он серьезно ранен?
— Нет, не думаю. Он получил сильный удар в голову и только что пришел в себя. Но мне кажется, что повреждений черепа нет. Тем не менее мы будем делать рентгеновский снимок. Остальное — пустяки. Несколько синяков на теле.
— Я сейчас буду! — крикнул Сен-Жюст и бросил трубку.
X
Если час назад Пьер неторопливо ехал, возвращаясь домой, то теперь летел на предельной скорости в больницу Лаенек. К счастью для него и для пешеходов, которые могли бы оказаться у него на пути, в этот час парижские улицы были почти пусты.
Приехав, он соскочил с мотоцикла и оставил его на тротуаре улицы Сэвр между двумя машинами.
В больницу вели старые ворота, выглядевшие очень мрачно. «Прямо как вход в тюрьму», — вздрогнув, подумал Сен-Жюст.
Он попал в точку. Дежурные у дверей фанатично соблюдали правила, которые наверняка знали наизусть. Пьер нервничал все больше, а они лишь угрюмо твердили:
