Эдуард Хруцкий - Полицейский
И Бахтин понял, что Дранков знает об его аресте и думает, что ему нужно укрыться. Теплая волна подкатила под сердце. И стало радостно от ощущения дружеского участия хороших людей.
Прощаясь, подождав, когда Алфимов выйдет, Кулик сказал:
— Понимаю, почему они вас из узилища выпустили, но послушайте старика, Александр Петрович, бегите.
— Спасибо, Валентин Яковлевич, я к вам на днях загляну.
— Папаша, — крикнул с лестницы Алфимов, — у меня крупы малость есть, я вашей птичке ее пришлю, больно уж ворона забавная.
А через час они сидели в бывшем киноателье «Киноглаз» и смотрели пленку, которую снял Дранков в семнадцатом году. Трещала ручка аппарата, на экране толпа громила охранку, метались какие-то люди, кричали что-то. Странное ощущение видеть разорванные воплем рты и не слышать ничего. И вдруг на мерцающем полотне возник подъезд сыскной полиции и автомобиль завода «Дукс». Вот на экране появились какие-то люди, бегущие неведомо куда… Потом снова дверь сыскной… Потом крупно человек, несущий груду папок… Кувалда… Бахтину повезло. Дранков снял всех четверых. Когда по экрану побежали царапины, похожие на светящиеся щели, Бахтин спросил:
— Андрей Васильевич, а можно сделать фотографии с этой пленки. — С этой пленки нельзя, но у меня есть негатив. — Вы можете это сделать срочно? — Конечно.
— С вами останется Алфимов, он сразу заберет фотографии и отвезет ко мне. Где у вас телефон?
— В соседней комнате, — Дранков потянулся, весело поглядел на Бахтина, — пойдемте.
В темном коридоре он крепко взял Бахтина за локоть.
— Александр Петрович, завтра вечером мы сваливаем в Финляндию, — Каким образом?
— Сначала в Питер по командировке киноотдела, а там есть надежный человек, он за деньги переправляет за границу. Поехали с нами.
— Не могу, Андрей Васильевич, я слово дал. А потом кое с кем надо разобраться. А адресок вашего проводника дайте.
— Это бывший капитан Доброфлота Немировский. — Племянник ювелира? — Да. А вы его знаете? — Немного. Он по прежнему адресу проживает?
— Да. Вы придете и скажите ему, что вы от Саломатина. — И все? — Все.
Они вошли в другую комнату. Дранков включил настольную лампу. — У вас есть карандаш? — спросил Бахтин. — Конечно.
— Записывайте адрес Ирины. У нее дача на Черной речке. — Это рядом с границей. Дранков достал карандаш, записал адрес.
— Вот спасибо, есть где прибиться на первое время. От вас что передать?
— Люблю. Скучаю. Пусть через месяц ждет. — Бахтин поднял трубку телефона: — Барышня, 27-15, пожалуйста. Литвин… Мотор в Гнездниковский… Всех берите… Едем на квартиру к Лимону.
— Вот он, дом Терентьева, — сказал шофер.
Машина затормозила. Сивцев Вражек был пуст и темен, как в далекие годы овраг у реки Сивки. Бахтин вылез из машины, посмотрел на застывший на морозе темный дом, в котором не горело ни одного окна, и еще раз подивился, как быстро изменилась жизнь в Москве. Литвин подошел к парадному, дернул дверь. — Заперта.
— Давайте ломать, — спокойно предложил Батов.
— Не надо. Запомните, надо стараться все делать тихо. Шум — это крайняя мера. Литвин на черный ход. Ищите дворника.
Литвин растворился в темноте арки. А они остались стоять в морозной темноте улицы, напоминающей ущелье из книги Луи Буссенара. Время шло, а Литвин не возвращался. — Где он, его мать, — выругался Батов.
— Запомните, — в голосе Бахтина зазвучали привычные командирские нотки, — еще раз матернетесь, отчислю из группы. — Да я же по-простому, товарищ начальник.
— Вы не матрос Батов, вы — оперативник, по вашему поведению будут судить о всех нас. — Значит, совсем нельзя? — изумился матрос. — Иногда можно, когда это делу помогает…
Бахтин не успел договорить, дверь заскрипела, подалась туго, словно кто-то придерживал ее изнутри, и Литвин крикнул: — Заходите. Они зашли в подъезд. — Что темно-то? — спросил Бахтин. Щелкнул выключатель.
Тусклый свет лампочки выдернул из темноты часть большой прихожей с нишами, в которых полуобнаженные мраморные фигуры женщин, фривольно показывая крепкие каменные груди, держали в руках факелы с разбитыми плафонами под хрусталь.
Рядом с Литвиным стоял человек в потертом армяке с ярко блестящей дворницкой бляхой. — Дворник? — спросил Бахтин. — Так точно. — Мы из ЧК — Из сыскной, значит. Мы понимаем. — Где Рубин живет? — В бельэтаже, второй нумер. — Он дома? — Никак нет. — Ключи запасные у тебя? — У меня. Кому доверить? — Пошли.
У квартиры с номером два дворник подошел к двери и вставил ключ в скважину. От легкого нажима дверь поддалась.
— Открыта, — изумленно посмотрел дворник на Бахтина.
Бахтин достал из кармана наган, распахнул дверь. В прихожей горел свет, на полу валялась зимняя офицерская шинель с каракулевым воротником. Бахтин вошел в первую комнату, пошарил по стене, нажал рычажок выключателя. Под потолком вспыхнула красивая люстра, стилизованная под китайский фонарь. Здесь у Рубина была гостиная, мебель черная с перламутром, в углу на подставке стоял большой фарфоровый китайский болванчик. Бахтин подошел к нему, толкнул, и улыбающийся китаец в шляпе приветливо закивал ему головой.
— Александр Петрович, — вошел в комнату Литвин, — в квартире никого нет. — Начинайте обыск.
— Здесь много ценных вещей, — внезапно раздался голос шофера, — они должны быть реквизированы в пользу революционного народа.
Бахтин повернулся, посмотрел насмешливо на борца за пролетарскую идею и сказал:
— Наше дело улики искать, а вы, молодой человек, если желаете, то займитесь этим, благословясь.
Сколько раз Бахтин видел изнанку человеческой жизни, которая предельно ясно вскрывается при обыске. Порой на свет появлялись вещи, которые хозяева искали много лет. Рубин, видимо, не успел обжить эту квартиру. Не было в ней тех мелочей, которые говорили бы о характере и привязанности хозяина. В гостиной ничего не было. Кабинет пуст. Только бювар на столе сохранил следы записей. Страницу Рубин вырвал, на следующей остались достаточно точные следы. Бахтин взял бювар, положил его в портфель. ВЧК он попробует восстановить написанное.
— Ничего, — Литвин сел в кресло, — никаких бумаг. Поедем?
Бахтин встал, пошел по квартире. Конечно, надо было уезжать, но что-то необъяснимое задерживало его в этой квартире. И он снова пошел по комнатам. Спальня. Здесь работал Литвин. Не нашел ничего.
— Александр Петрович, — подошел к нему Батов, — на кухне продукты. Крупа, сало, консервы. — Уложи в мешок и в машину. Нам пригодятся.
— Не нам, — вмешался шофер, — а всем. Продукты, изъятые в буржуазных квартирах, передаются в хозяйственный отдел МЧК. — Значит, передадим. Шофер нырнул в какую-то комнату. — Паскуда, — прошептал ему в спину Батов. — Вы же матрос, Батов, у вас смекалка должна быть.
— Я вас понял, товарищ начальник, -белозубо засмеялся Батов.
А Бахтин опять вошел в гостиную. Стол. Раскрытый буфет. Шкаф с посудой. Ширма. Кресла. Диван. Знакомая уже фигура китайца. Бахтин вновь ударил его по шляпе, и веселый старик опять радостно закивал ему. Бахтин пошел к дверям. И обернулся внезапно. Словно кто-то направил ему в спину револьвер. Голова китайца странно остановилась. Фарфоровый старик, задрав голову, глядел на люстру. А ведь безделушки эти славились именно количеством поклонов. Чем больше фигура, тем крупнее балансир, тем чаще кланяется вам китайский болванчик.
— Литвин, Батов, — рявкнул Бахтин. Сотрудники ворвались в комнату, устрашающе озираясь по сторонам. — Старика этого видите? — Я понял, — засмеялся Литвин. — А я нет, — вздохнул Батов.
— Сейчас поймете. Снимите китайца и поставьте на пол. Только осторожно. Сняли. Отлично. Теперь снимите голову. Голова болванчика вместе с маятником держалась на двух фарфоровых штырях, свободно лежащих в пазах. Литвин и Батов начали медленно приподнимать голову фигурки. Она подавалась с трудом. Наконец они изловчились и вытащили ее. К маятнику был плотно привязан толстый конверт. Бахтин взял из буфета нож, обрезал веревки, вытряхнул из конверта две папки с грифом: «Управление Московской сыскной полиции».
— Ну вот, что и требовалось доказать. — Бахтин закурил.
А Литвин засунул руку в чрево фарфорового человека и извлек толстенную пачку советских денег, перевязанную веревкой.
— Деньги нужно немедленно сдать… — Шофер не успел договорить.
Бахтин схватил его за ворот куртки и как котенка вышвырнул в коридор.
Дзержинский только что вернулся из Кремля, где обсуждался вопрос продовольственного снабжения Москвы. Он был заметно раздражен и шагал по кабинету из угла в угол. Свет настольной лампы ломал его тень на стенах и казалось, что вместе с председателем ВЧК по кабинету ходит еще кто-то страшноватый и опасный. Мартынов и Ганцев ждали, когда председатель задаст им первый вопрос.
— Вот что, товарищи, — отрывисто и зло начал Дзержинский. — Сегодня утром бандитами ограблен и убит инженер Виноградов. Ильич опять говорил со мной весьма резко. Что вы скажете?
![Эдуард Хруцкий - Полицейский [Архив сыскной полиции]](/uploads/posts/books/165712/165712.jpg)
