Эдуард Хруцкий - На углу, у Патриарших...
Обзор книги Эдуард Хруцкий - На углу, у Патриарших...
Хруцкий Эдуард, Степанов Анатолий
На углу, у Патриарших...
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
ТИХАЯ НОЧЬ.
Телефон зазвонил резкой тревожной трелью. Впрочем, здесь любой телефонный звонок нес в себе заряд тревоги: от хорошей жизни люди сюда не звонили. Дежурный по отделению снял трубку.
— Милиция!
— Приезжайте скорее! — заверещал в мембране женский голос. — Убийство! Труп во дворе! Я, понимаешь, скребу дорожку…
— Адрес! — властно перебил собеседницу капитан Митрофанов. — Называйте адрес, где труп!
Она подчинилась. Милиционер быстро записал координаты злополучного двора.
— Кто обнаружил покойника? — спросил Митрофанов деловито.
— Дворничиха я местная, — отозвалась женщина. — Заступила на уборку, а тут, понимаешь…
— Дождитесь опергруппу! — приказал капитан не терпящим возражений тоном.
— Слушаюсь! — по-военному четко ответила дворничиха.
Несколько минут спустя из двора отделения, надсадно ревя сиреной, выскочил служебный УАЗ.
В поздних сумерках тихий московский двор был беспросветно черен. Фары милицейской машины, разворачивавшейся от въезда, осветили дворничиху, стоявшую у редких кустов так называемого садика.
Человек в потертой курточке — капитан Сергей Никольский — вышел из автомобиля и спросил:
— Где труп?
— Украли, товарищ начальник! — Немолодая толстая женщина в форменной желтой безрукавке поверх одежды недоуменно подняла плечи.
— Как украли? — спокойно поинтересовался Никольский. За годы работы в милиции он привык ничему не удивляться.
— Пошла вам звонить, вертаюсь, а его нет, — заторопилась дворничиха. — Чечены, наверное. Они своих всегда увозят.
— Увозят, говоришь? — механически откликнулся Никольский и включил свой сильный милицейский фонарь, осветив им место предполагаемого убийства. Все выглядело достаточно характерно: замятая человеческим телом слабая городская трава, непонятные темные пятна и хорошо заметная дорожка по еле заросшей земле — видимо, вероятного покойника действительно волокли.
— Донцов, пускай собаку! — приказал Сергей.
Овчарка сразу взяла след, резко натянула поводок и скрылась вместе с проводником за недалекими кустами.
Тем временем из парадного появился амбал в кожанке нараспашку, в несвежей рубашке, мятых джинсах и новых, дорогих, но ни разу не чищенных ботинках, с чемоданчиком в руке. Увидев милицейскую машину, малый замер, попятился и скрылся за дверью подъезда.
Овчарка вдруг остановилась возле одного из кустов и громко залаяла. Донцов склонился над ней, дернул носом и вдруг расхохотался.
— Ты чего? — вскинул голову Никольский.
— Шемяха! — радостно сообщил милиционер. — Он, скотина! Я сразу так и подумал, что он!
— Как догадался? — серьезно спросил Сергей.
— Чую по запаху, товарищ капитан. Хорошо накушался, — разглядывая неподвижное тело, отметил Донцов.
— Вот сволочь пьяная! — завопила дворничиха. — Из-за тебя, паразита, людей от дела оторвала!
И от злости хлестнула бесчувственного Шемяху метлой по заднице.
Амбал в кожанке, притаившийся в парадном, внимательно следил за происходящим. С милицией сейчас ему встречаться было нельзя.
— Лепилов, вызывай перевозку, — приказал между тем Никольский. Потом обернулся к дворничихе: — А ваше, простите, имя-отчество?
— Шакурова я, Рая, — почему-то застеснялась она.
— Большое спасибо, Рая. И просьба к вам: постойте здесь, пока не подойдет машина из вытрезвителя.
— Обязательно, товарищ начальник, покараулю, покараулю, чтобы шпана его, дурака, не ограбила.
— Не беспокойся, мамаша, его в вытрезвителе обчистят, — усмехнулся Лепилов: он отлично знал, что там произойдет.
Усевшись в машину, оперативники облегченно вздохнули. Тревога оказалась ложной, а значит, не надо проводить дознание, бегать по подъездам, опрашивая жильцов в надежде найти случайного свидетеля преступления, не надо писать длинные отчеты начальству и ожидать неминуемого нагоняя… Не будет и очередного «висяка». Вечер складывается пока удачно.
УАЗ медленно выкатился со двора.
Амбал, прятавшийся в подъезде, перевел дух. Он вышел из парадного и споро зашагал мимо садика. Но судьба сегодня была явно против него. Из темноты на него внезапно налетел не сумевший вовремя свернуть мальчишка-велосипедист.
Амбал выронил чемоданчик, отпрянул в сторону и выхватил нож. Потом, поняв, в чем дело, он злобно сплюнул:
— Ах ты, падла! — рявкнул он пацану. — Разуй глаза, сопляк, пока я тебе их не вырвал! Щенок чертов!
Мальчишка лежал на земле. Рядом валялся чемоданчик амбала: оттуда выпали подсвечники, бронзовые статуэтки и какие-то свертки.
Увидев обнаженный нож, пацан испугался.
— Ты чего, дядя? — пробормотал он, косясь на сверкающую сталь. — Нечаянно ведь я…
— Тихо, гаденыш! — сказал амбал, успокаиваясь. — А ну, собирай! — Он кивнул на разбросанные по асфальту вещи.
Ползая по земле, мальчишка принялся собирать их, затем уложил в чемоданчик, защелкнул замки. Встать он не решался.
Амбал взял чемоданчик, подумал, врезал пацану тяжелым башмаком по заднице и скрылся в темноте.
В дежурной части отделения милиции непрерывно трезвонили телефоны. Войдя с улицы, Сергей бросил капитану Митрофанову:
— Саша, отбой опергруппе города. Ложная тревога. Обычный алкаш.
— Никольский! — послышался начальственный рык.
— Здесь я, товарищ подполковник, здесь! — Сергей, пряча усмешку, обернулся на знакомый голос.
В дежурку спускался со второго этажа начальник отделения Беляков. Был он слегка грузен, но мундир придавал его рыхловатой фигуре значительность и столь необходимую при общении с подчиненными строгость. Подполковник очень хотел казаться грозным отцом-командиром. Но служившие под началом Белякова офицеры и сержанты знали: человек он вовсе не злой и от гнева высших чинов из главка всегда прикроет — конечно, если это не в ущерб самому себе. А суровый вид и голос громовержца — всего лишь поза, не более.
— Вижу, что ты здесь, — загрохотал Беляков. — Но в каком виде! Почему не в форме?!
— Она у меня дома, — пожал плечами Никольский.
— Рядом живешь! — Подполковник сменил гнев на милость. — Сходи, переоденься. Известно тебе, что сегодня у нас на территории? Прямо рядом с отделением?! — Он опять слегка завелся.
— Презентация, — фыркнул Сергей.
— А что такое презентация, знаешь? — продолжал Беляков таким тоном, будто пытался «расколоть» матерого рецидивиста.
— От слова «презент». Подарок. Халява. Пьянка за чужой счет, — Никольский едва сдерживал смех,
— Мне неважно, от какого это слова! — вновь загремел подполковник. — Мне важно, что на ней сам генерал Колесников будет! Не дай Бог, попадешься на глаза!
— Убьет? — лукаво поинтересовался Сергей.
— Хуже. Сколько я хлопотал, чтобы он тебе майора присвоил!.. А все без толку… — Беляков даже вздохнул.
— Не имеешь вида — ходи в капитанах, — подал голос дежурный.
— Правильно, — не заметив иронии, согласился Беляков. И вдруг, резко развернувшись в сторону, почти зарыдал: — Как ты несешь, как несешь, Черныш! Побьешь все к едрене фене! Пузом, пузом поддерживай!
Через дежурку, мягко и осторожно ступая, следовали к выходу два милиционера со здоровенными ящиками в руках. Провожая их глазами, подполковник весь напружинился, словно сам тащил ценный груз. Беляков расслабился, только когда сержанты вышли за дверь.
— Знаешь, почем кафель каминный мне обошелся? Пять долларов за штуку, — пожаловался он Никольскому.
— Трудно живется вам, товарищ подполковник, — с преувеличенной серьезностью посочувствовал Сергей.
— Язва ты, — заметил Беляков. — Ну, я отбываю. Убери, пожалуйста, от наших дверей свою развалюху.
— Почему?! — На сей раз шутливость Никольского как рукой сняло: он понятия не имел, куда ему перегнать собственную машину.
— Она позорит органы внутренних дел! — Важно изрек подполковник. Он направился к выходу, но остановился в дверях и отомстил сразу всем: — Спокойной ночи, ребятки! Благополучного дежурства… А на даче как хорошо сейчас!
Менты дружно вздохнули. Да, ночное дежурство — не подарок, до утра торчать в отделении — и то тяжело. Но это если обойдется без вызовов. Только ведь наверняка не обойдется. Не те времена нынче…
Сергей посмотрел в окно на отъезжающую машину начальника и сказал Митрофанову:
— Я отлучусь ненадолго.
— Переоденешься? — невинно полюбопытствовал капитан.
Никольский в ответ озорно сверкнул глазами: он умел ценить юмор, даже столь незатейливый.
По дороге домой Сергея охватила легкая грусть. Пуста, безлюдна была его родная улица, не то что раньше… Теперь здесь не гуляли, не прохаживались — лишь редкие прохожие, опасливо озираясь, торопились куда-то.
![Эдуард Хруцкий - Полицейский [Архив сыскной полиции]](/uploads/posts/books/165712/165712.jpg)
